Перед нами первая биография Ленина, изданная когда еще были живы многие свидетели происходящего. Написана Зиновьевым. В 1924 году. Вот так начиналась "лениниана"

Ленинградское Отделение Государственного Издательства» в целях увековечения памяти Владимира Ильича Ленина, поставило себе задачей на первое время издать серию небольших популярных брошюр о Ленине, как написанных до смерти Владимира Ильича, так и изданных после его кончины.

Брошюры эти, небольшого размера, печатаются крупным шрифтом, в хорошей художественной обложке, применительно к тексту брошюры. Отдельные серии брошюр, посвященных смерти Ленина и похоронам его, включают в себе последние снимки, сделанные в Колонном Зале Дома Союзов в Москве.

Кроме того, для ознакомления самых широких слоев рабочих м крестьян с некоторыми произведениями Владимира Ильича из полного собрания его сочинений взяты наиболее характерные для Ильича статьи, каковые издаются отдельными брошюрами.

Для того чтобы увековечить облик Владимира Ильича для всего мира, приступлено к изданию различных художественных портретов Владимира Ильича. Работают: Чехонин, Верейский, Белуха и др. известные ленинградские художники.

Кроме того, подготовляются к изданию различные открытки с изображением Ильича как прижизненные, так и посмертные.

Г. ЗИНОВЬЕВ

В. И. ЛЕНИН - ГЕНИЙ, УЧИТЕЛЬ, ВОЖДЬ И ЧЕЛОВЕК

I. МИРОВОЕ ЗНАЧЕНИЕ ЛЕНИНА.

Товарищи! Уже около месяца прошло с того дня, как Владимир Ильич закрыл навеки глаза. За эти несколько недель каждый из нас стал старше на добрых двадцать лет.

Понесенная нами утрата принадлежит к числу тех, которые едва ли смягчаются даже все сглаживающим временем. Не подлежит сомнению, что на всем протяжении дальнейшего пути, как нашего, так и следующих за ним поколений рабочего класса, мы будем на каждом повороте, ощущать с острою болью эту жестокую потерю. Как в, минуты тяжелых поражений, все, до одного, трудящиеся будут вспоминать о том, кто лучше и легче всех мог бы вывести их из злой беды, так и в час торжества их дела они будут с горечью думать о том, что уже нет впереди них того, кто заложил основу их победы.

Товарищи! Говорить о Владимире Ильиче - значит говорить о судьбах нашей великой страны, о двух войнах и трех революциях, которые она пережила за последние десятилетия, о переломных годах, наметивших грань целой эпохи, о трехсотлетнем рабстве, еще совсем недавно отошедшем в прошлое. Больше того: говорить о Ленине - значит говорить о борьбе международного рабочего класса за свое освобождение, об империалистической бойне и о брошенных ею повсюду семенах пролетарской революции, о начале восстания угнетенных народов; это значит - говорить о том новом человечестве, о той новой эре, свидетелями и современниками которой являемся мы все. Словом, говорить о Владимире Ильиче в настоящую минуту - очень трудно.

Мне уже пришлось однажды с этой же трибуны подробно изложить биографию Владимира Ильича. Это было в 1918 г., когда он начал оправляться от тяжелой раны, нанесенной ему отравленной эс-эровской пулей. Это было в то время, когда при известии о том, что Владимир Ильич был на пути к выздоровлению, у всей трудящейся России вылетел вздох облегчения от сознания, что мы вырвали нашего вождя из цепких объятий смерти. Это было в момент, когда он возвращался в наши ряды, и у нас учащенно бились от радости сердца.

А теперь?!-

Мы знаем, товарищи, что в широких народных кругах ныне интересуются не столько той ролью, которую Владимир Ильич сыграл в истории нашей партии и первой революции, в деле организации, скажем первой, революционной газеты «Искра» или на втором съезде партии; мы знаем, что народ, интересуется гораздо больше тем, как Владимир Ильич жил, и разными отдельными штрихами и эпизодами ив его повседневного существования. Есть люди, которых занимают даже такие подробности, как квартирная обстановка Владимира Ильича, и вопрос о том, курил ли он. Одним словом, народ интересуется всем тем, что создает в его воображении не только образ учителя и вождя, но и лик человека. И я знаю, поэтому, заранее, товарищи, что беру на себя непосильную и почти невыполнимую задачу - сказать в немногих словах о том, чем был Владимир Ильич для международного рабочего класса и - теперь об этом можно говорить громко и смело - для всего нового человечества.

Ильич был могуч, как океан. Врагам нашим он был так же страшен, как тот суровый 27-градусный мороз, при котором мы опускали в могильный склеп его останки. Он умел быть для враждебного ему мира, для буржуазии и социал-предателей неприступным и грозным, как Монблан. Но, в то же время, каким близким, ласковым и доступным умел он быть для каждого рабочего и труженика, с которыми ему приходилось встречаться на своем жизненном пути. Сынов нашего класса он умел согревать, как теплое южное солнце, лучами своей великой любви. Он был товарищем, в полном и подлинном смысле этого слова, оправдывая высказанное несколько лет тому назад Горьким мнение, что это слово - символ нового человечества. Да, Владимир Ильич умел быть товарищем в этом отныне великом значении этого слова, будучи нам в то же время и учителем, и братом, и вождем, и другом.

Вместе с тем, Владимир Ильич никогда не старался подлаживаться к массе и никогда не принижал своих идей к уровню ее предрассудков, от которых она несвободна. Будучи ей близким и родным, в самом лучшем смысле этого слова, он видел свою задачу в том, чтобы поднимать массу к пониманию тех великих задач, знаменосцем, провозвестником и пророком которых он был.

Владимир Ильич стал лицом историческим уже давно. Все мы, работавшие под его ближайшим руководством, не всегда отдавали себе в этом отчет. Мы очень высоко ценили его личность, но мы все же недооценивали ее. Так бывает, когда стоишь слишком близко к высокой горе: не видишь ее истинных размеров и постигаешь их лишь тогда, когда отойдешь на некоторое расстояние.

Можно сказать, что за последние десять лет почти каждый шаг Владимира Ильича приводил в движение миллионы людей во всем мире.

Когда Владимир Ильич, 3-го апреля 1917 года, приехал в наш город и произнес десятиминутную речь с броневика на площади у Финляндского вокзала, в тот день сразу же дрогнула вся Россия; в тот день вся буржуазия в нашей стране и во всем мире грозно ощетинилась против него, сразу почувствовав в его лице смертельного врага; но в тот же день громадная рабоче-солдатская масса, которую пытались восстановить против Владимира Ильича, сразу поняла, своим чутьем истинных сынов народа, что к ней приехал ее вождь, лучший друг и верный руководитель. И с тех пор почти каждое выступление Владимира Ильича становится мировым событием. В течение мая - июня 1917 года, и в Петрограде и во всех других крупных революционных центрах, клокочут революционные страсти, все потоки которых скрещиваются у имени Владимира Ильича. Одни ненавидят его безграничной ненавистью, другие бесконечно ему верят, третьи безоговорочно за ним следуют. И когда, в отплату за июльские дни, позорной памяти меньшевистско-эсэровское правительство бросило комом грязи во Владимира Ильича, пытаясь обвинить его в шпионстве, - этот ком грязи отскочил от него и попал в тех же эсеров и меньшевиков. И опять, не только вся Россия, но и весь мир разделился на два лагеря: за Ленина и против Ленина, твердо и непоколебимо стоявшего в центре бушевавшей вокруг него революционной и контр-революционной бури.

Нечего и говорить о том, что еще значительнее была роль Владимира Ильича в великие Октябрьские дни. 1917 года, положившие начало новой эпохе не только для нашей страны, но и для всего человечества. Появление Владимира Ильича, после долгой нелегальной жизни, на первом после Октябрьской революции заседании Петроградского Совета стало мировым событием. Я не знаю в истории борющегося человечества другого момента, столь насыщенного содержанием, столь много предопределившего, как тот, когда Владимир Ильич появился на этом заседании, - через полчаса после взятия Зимнего дворца, - перед собранием боготворивших его тогда - и вполне справедливо - петроградских рабочих. А когда Владимир Ильич потребовал заключения Брестского мира, его слова моментально стали историческими, и вокруг его выступления снова забушевали страсти и сосредоточились чаяния сотен тысяч и миллионов людей.

То же самое мы видим и дальше, на протяжении всей его беспримерной деятельности. Когда, в 1918 г., он был ранен и в течение нескольких дней боролся со смертью, вместе с ним чутко страдали миллионы людей и в нашей стране и на всей земле. Многие из нас помнят эту неделю, когда бесчисленная, как морской песок, пролетарская семья ждала, с затаенным дыханием, момента, когда можно будет сказать, что жизнь товарища Ленина вне опасности. Да, в те дни, когда он боролся со смертью, Владимир Ильич еще глубже вошел в сердце трудящегося человечества! И впоследствии, в каждую трудную минуту, когда революция проходила свой тернистый, крестный путь, в годы голода, блокад: ы и беспощадной гражданской войны, каждое выступление Ленина становилось событием не только в России, но и на всем земном шаре. За эти годы Владимир Ильич стал вождем рабочего класса, руководителем всего честного в крестьянстве, светлой надеждой угнетаемых национальностей всего мира.

Вот почему теперь, когда Владимир Ильич умер, когда его жена, за несколько часов до его похорон, нашла в себе достаточно сил и мужества, чтобы выступить с речью о роли Владимира Ильича в истории, - теперь вся Россия, от мала до велика, от рабочих до маленьких детей, плачет о потере дорогого человека. И мы видим, в эти великие и печальные дни, что даже своей смертью Владимир Ильич сослужил рабочему классу всего мира и, прежде всего, своей родной страны такую службу, которую не могла бы сослужить даже целая партия, во всей ее совокупности. И в гробу Владимир Ильич остается апостолом коммунизма, и в могиле он продолжает быть призывом и кличем для рабочего класса нашего государства и всей земли.

Кто мог бы представить себе, всего несколько недель тому назад, то могучее движение, которое мы наблюдаем сейчас в самых широких кругах рабочего класса, устремившегося в ряды нашей партии после кончины Владимира Ильича? Пусть назовут в нашей истории, и даже в летописях всего человечества, событие, хоть сколько-нибудь похожее на то, которое мы переживаем.

Мировая история знала не мало великих людей, но никогда еще смерть одного человека не будила в миллионах сердец столь могучего порыва, под влиянием которого десятки или даже сотни тысяч рабочих неудержимо устремились теперь в нашу партию.

II. ЛЕНИН - ТЕОРЕТИК И ПОЛИТИК.

Я попытаюсь, товарищи, указать, в самых основных чертах, чем был и чем остается Ленин для всего международного рабочего класса.

Мы все знаем, что Ленин, это - пророк нового человечества и апостол коммунизма, в лучшем смысле этого слова, что это - человек, одно имя которого заставляет учащенно биться сердца миллионов людей.

Говорят, что в каждой школе будет устроен «уголок Ленина». Это очень хорошо: пусть дети рабочего класса, пусть все дети Советского Союза имеют в каждой школе такой уголок. Но еще важнее тот факт, что такой «уголок Ленина» существует в сердце каждого из мыслящих рабочих и в нашей стране и во всем мире. В этом уголке каждый из нас знает полновесную цену тов. Ленину.

Но задача настоящей речи не в том, чтобы дать исход тем чувствам, которые должен переживать могучий коллектив в целом и каждый из нас про себя, а в том, чтобы попытаться уяснить себе сколько-нибудь хладнокровно значение Владимира Ильича в области теории и в области практики.

Обратимся, прежде всего, к Ленину, как к теоретику.

Владимир Ильич продолжал дело Карла Маркса, причем ему удалось внести в его учение не мало нового, своего. Мне думается, что в революционный марксизм Владимир Ильич внес" следующие пять новых решающих моментов.

Первое, это - взгляд на крестьянство. Это, пожалуй, - самое основное в ленинизме, главнейшее открытие Владимира Ильича: соединение рабочей революции с крестьянской войной.

Второе, это - соединение гражданской войны пролетариата против буржуазии с национально-освободительной борьбой угнетенных национальностей.

Третье, это-теория государства. Владимир Ильич не только нарисовал нам новый тип человеческого общежития, новую форму государственного устройства, но еще провел его в жизнь, вчерне закончив эту постройку.

Четвертое, это - оценка империализма, как последнего этапа загнивающего капитализма. Эта оценка была, в общих чертах, дана Карлом Марксом, но он не мог предвидеть последнюю фазу заката капитализма, связанную с империалистическими войнами и с происходящим на наших глазах загниванием буржуазного строя.

И, наконец, в пятых, это - теория и практика диктатуры пролетариата.

Владимир Ильич больше всего интересовался теми вопросами, которые составляют суть, и основу человеческого общежития и касаются миллионов людей. Он интересовался тем, какое значение придает масса всем происходящим в мире событиям, и, по этой причине, он больше всего думал о таких простых, но коренных вещах, как о жизни рабочего в городе, об укладе деревенского быта, об условиях существования и взаимоотношениях отдельных национальностей, об идеальном типе государства, о раскрепощении женщины, о воспитании молодежи, об освобождении колониальных и полуколониальных народов и о многом другом в этом роде. И если приглядеться к каждому из этих вопросов, то станет ясно, что они из тех, которые интересуют не столько умственную аристократию, сколько толщу человеческого общества.

III. ЛЕНИН И ЕГО ОТНОШЕНИЕ К КРЕСТЬЯНСТВУ.

Как уже сказано выше, вопрос о роли крестьянства является в большевизме, или в ленинизме, - основным. Еще у Маркса есть беглое замечание о необходимости соединения борьбы рабочих с войной крестьян против помещиков. Но Владимир Ильич поставил этот коренной вопрос пролетарской революции иначе: он сумел обосновать его не только в теории, но и далеко продвинуть вперед на практике. Кто не понял всей новизны того, что Владимир Ильич сказал в этом вопросе, тот не понял и не может понять сущности ленинизма и основной тактики большевиков. Надежда Константиновна правильно заметила в своей речи в Москве, что наш русский рабочий является одной стороной - рабочим, а другой - крестьянином.

Мало того. В настоящее время вполне ясно, что вышеприведенное положение Владимира Ильича имеет значение не только общерусское, но и международное. Коммунистический Интернационал, который только что отметил лишь первое пятилетие своей работы, который, другими словами, только начинает расправлять свои крылья, будет черпать из оставленной нам Владимиром Ильичей сокровищницы полными пригоршнями, зная, что дальнейшее развитие пролетарской революции пойдет именно по линии соединения классовой борьбы рабочих и войны крестьян против помещиков.

Очень долгое время точку зрения Владимира Ильича в этом вопросе не понимали. Даже такой выдающийся человек, как Плеханов, и тот говорил ему, в 1906 году, на Стокгольмском съезде: «В новизне твоей - нам слышится старина», т.-е., что от идей Ленина о союзе рабочих и крестьян против помещиков пахнет-де ветхим народничеством. Да, даже такие светлые умы, как Плеханов, и те не могли рассмотреть ту великую разницу, какая была между постановкой вопроса о крестьянской революции у Владимира Ильича и у лучших представителей народничества. Даже Плеханов не разглядел, что именно здесь Ленин нашел то оружие, с помощью которого рабочий класс нашей страны и всего мира получит возможность не только поднять восстание, подобное Парижской Коммуне, но и добиться полной победы. А между тем, эта простая и ныне вошедшая в плоть и кровь каждого большевика идея объединения рабочего класса и крестьянства, идея соединения гражданской борьбы рабочих и войны крестьян, - одно из великих и гениальных открытий Владимира Ильича.

Оно создало для рабочего класса нашей страны не Только конкретную возможность подняться, не Только восстать, как это было в 1905 году, но и победить, разгромить буржуазию, переломить ей спинной хребет и взять власть в свои руки, чтобы вести народ дальше по пути строительства нового государства. И все же надо сказать, что в этом вопросе об отношении большевизма к роли крестьянства мы стоим лишь у начала дальнейшего интернационализирования взглядов Владимира Ильича.

IV. ЛЕНИН И ОСВОБОДИТЕЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ УГНЕТЕННЫХ НАЦИОНАЛЬНОСТЕЙ.

Мысль о соединении гражданской войны пролетариата с национально-освободительной борьбой угнетенных народов высказал вскользь еще Маркс. Он был гениальным человеком, но он жил в более раннюю, чем Владимир Ильич, эпоху, и такого рода идеи мог, поэтому, выражать лишь в самой общей форме. Гладя на борьбу ирландцев с их угнетателями англичанами, он бросил свою замечательную фразу о том, что не может быть свободным тот народ, который угнетает другие. Он учил тогда английский пролетариат поддерживать угнетенных ирландских рабочих и крестьян против «собственной», английской, буржуазии. Но то, что у Маркса было лишь гениально брошенным словом, у Ленина облеклось в плоть и кровь, стало одной из основ всей его политики. И это дало ему возможность в такой стране, как наша, населенной десятке л различных национальностей, найти какие-то еще незатронутые струны в сердцах сотен тысяч, миллионов и десятков миллионов людей.

Ленин велик не только тем, что он сплотил наш родной, рабочий, класс и, как одного человека, повел его за собой: величие Владимира Ильича заключается еще в том, что, став во главе пролетариата, он сумел найти для него союзников, которые дали ему полную и прочную победу. Первым таким союзником было крестьянство, вторым - угнетенные национальности. Величие Ленина заключается не только в том, что он, как никто, знал душу рабочих, но и в том, что он сумел достучаться до сердец других слоев населения, затронуть самые чуткие струны и у крестьян и у миллионов людей угнетенных национальностей, среди которых еще нет пролетариата, нет развитых классовых противоречий, а местами господствует даже средневековый уклад. Благодаря своей прямой, честной и неустрашимой политике в национальном вопросе, Ленину удалось в кратчайшее время, стоя во главе Совнаркома, завоевать беспредельное доверие миллионов угнетенных прежде национальностей, привыкших презирать все русское и ненавидеть Россию, когда она была царской и буржуазно-демократической. Светлый гений Владимира Ильича подсказал ему, что одной из первых задач пролетарской революции должна быть не только организация пролетариата, но и завоевание крестьянства и полного и непоколебимого доверия десятков миллионов угнетенных национальностей, живущих в нашей стране и во всем мире.

V. ТЕОРИЯ ГОСУДАРСТВА.

Теперь перейдем к теории государства. Как только в Европу прилетела первая весть о Февральской революции, Владимир Ильич, находившийся еще в Цюрихе, в эмиграции, немедленно прочитал свой первый реферат, в котором он проводил идею государства-коммуны. Заграницей жили тогда лучшие умы нашей собственной партии и самые видные представители меньшевиков и эс-эров. Громадное большинство людей, слушавших реферат Ленина о новом типе государства-коммуны, сочли его идеи сплошными бреднями и пустой фантазией. Дальше буржуазной демократии типа американской или французской республики ни один из вождей революционной эмиграции и революционных партий, вообще, не шел. И только Владимир Ильич, за тысячу верст, приложив ухо к земле, почувствовал то новое, что несла наша революция. Еще в тот момент, когда председателем совета министров был князь Львов, а военным министром - Гучков, Владимир Ильич издалека учуял, что это произошла не просто одна из буржуазных революций, а что это поднимался народ-гигант, что пришла в движение невиданная дотоле человеческая масса, что дело шло о начале социалистической революции.

Мы все еще помним, как на другой день после своего исторического выступления на площади у Финляндского вокзала Владимир Ильич произнес, перед собранием меньшевиков и эс-сров и небольшим числом наших товарищей, свою знаменитую речь, в которой он развивал конкретный план советской республики. Еще в вагоне, когда мы переезжали из Швеции на финляндскую границу, через Торнео, произошла, - я хорошо это помню,-наша первая встреча с революционными солдатами того времени. Правительство Керенского послало встретить нас небольшой воинский отряд. Мы думали, что оно сделало это для того, чтобы нас арестовать, и, на всякий случай, завели с солдатами беседу, которая продолжалась целый день и всю ночь. Надо было видеть это первое знакомство Владимира Ильича с первой группой революционных войск. Начальником посланной навстречу нам команды был немолодой солдат, убежденный оборонец, приходивший в ярость при слове «Германия»: до того он был заражен шовинистическим дурманом. Надо было видеть, как Владимир Ильич, нащупывая каждую косточку, старался выпытать у этих солдат-одиночек, представлявших огромную массу «добросовестных оборонцев», как называл их Ленин, чем жил и дышал народ. Владимир Ильич ни на одну минуту не забывал, что громадное большинство было тогда против нас.

Присутствуя на заседаниях тогдашнего Петро-совета, где наши товарищи и единомышленники составляли ничтожное меньшинство, какую-нибудь одну пятидесятую часть всего зала, Владимир Ильич умел слушать в оба уха, о чем говорили «добросовестные оборонцы», умел выспросить у каждого из них, что его привязывало к оборонческой тактике; и он делал это удивительно спокойно и выдержанно, будучи глубоко уверен в том, что завтрашний день будет наш. Он шел против этого течения, разъясняя ошибки оборончества и надеясь, что, рано или поздно, ему удастся переубедить громадное большинство инакомысливших людей.

Вспоминаю свое совместное с ним выступление в Ротах, в Семеновском полку, который тогда усиленно на нас натравливали. Товарищи убеждали Ильича туда не ездить, опасаясь, что его выступление может плохо для него кончиться. Когда мы приехали в казарму, нам пришлось пройти через строй молодых офицеров, которые, глядя на Ильича, скрежетали от ненависти зубами, считая нас подосланными Германией шпионами. Больше получаса пришлось Владимиру Ильичу объяснять, почему он ехал через Германию, после чего он постарался перейти к вопросу о земле и войне. Он знал, как никто из нас, народ, знал крестьянина и солдата из деревни. И это свое знание он использовал, как виртуоз, как величайший агитатор веек времен, ибо он говорил со своими слушателями так, что их сплошная серая масса, которую незадолго до того против него восстановили, которая, в первую минуту, смотрела на него волком, - что эта сплошная серая масса уже через час вынесла его на руках. Я уверен, что все солдаты и значительная часть бывших там офицеров, - независимо от их образа мыслей и если они еще живы, - хорошо помнят эту речь Владимира Ильича и считают ее до сих пор величайшим событием своей жизни... Или возьмем такое же выступление Ленина перед броневиками в манеже, где громадное большинство было не с нами, где были люди, которых также натравливали на Владимира Ильича, которые смотрели на него косо и были даже готовы, частично, поднять его на штыки. Это было до Июльских дней, когда мы были еще меньшинством. Надо было видеть, и здесь, в этой казарме, как умел Владимир Ильич одним своим видом, подходом и правдивым словом, которое шло от сердца к сердцу, достигать удивительного результата, когда каждый простой человек не мог не понять, что перед ним был истинный друг народа, за которые можно было итти с закрытыми глазами, зная, что он приведет, куда надо.

В это неимоверно трудное время, когда надо было итти против течения, Владимир Ильич проявил исключительное величие. Несмотря на то, что громадная часть России не хотела сначала взять в толк его слов о новом типе государства, несмотря на то, что Плеханов еще раньше говорил о взглядах Ленина, как о смешной мечте, а другие называли их просто-напросто нелепой фантазией, - несмотря на это, Ленин все же шел против этого широкого и враждебного ему фронта и сумел в короткий срок сделать лозунг «Вся власть Советам» самым популярным не только среди рабочих, но и среди мелких тружеников, не только среди трудящегося Петрограда, но и среди всей трудящейся России. Этот лозунг «Вся власть Советам» кажется нам теперь чем-то элементарным, азбучным, само собою разумеющимся, а между тем, далеко ли то время, когда он был чем-то новым и неслыханным, когда даже для самых острых революционных умов он звучал небывалой утопией.

Ныне, в переводе на простой язык, этот лозунг означает новую теорию государства, которую нам дал Владимир Ильич.

VI. ЛЕНИН И ИМПЕРИАЛИЗМ.

К вопросу об империализме, как последнем этапе капитализма, гниющего и разлагающегося, Владимир Ильич подошел сначала как чистый теоретик. Все мы знаем его небольшую, но насыщенную содержанием книгу «Империализм, как последний этап капитализма», которая была написана ещё в эмиграции, до Февральской революции. Владимир Ильич должен был, в надежде, что она пройдет через царскую цензуру, говорить в ней эзоповским языком. Это сделало книгу, в некоторых отношениях, еще более ценной. Необходимо читать эту работу Ленина, надо изучать ее, подобно тому, как он сам изучал Маркса, которого он перечитывал по пять и десять раз. Это сочинение написано не обычным пламенным стилем Владимира Ильича, и в нем нет ни одного открытого революционного призыва, но каждая его цифра дышит огнем борьбы и каждое его положение открывает нам новые горизонты.

VII. ЛЕНИН И ДИКТАТУРА ПРОЛЕТАРИАТА

Не мало нового сказал Владимир Ильич и в вопросе о диктатуре пролетариата. Эту теорию Маркс разработал детальнее, чем остальные части революционного марксизма, но и в этой области он мог выступать лишь как теоретик. Что было перед ним в то время? Движение чартистов в Англии и первая великая попытка восстания парижских коммунаров, по поводу которой Маркс писал, обращаясь к буржуазии: «Вы хотите знать, господа буржуа, что такое диктатура пролетариата? Взгляните на Парижскую Коммуну». Но движение французских коммунаров было раздавлено и потерпело поражение, причем одной из главных причин его неудачи была та, что оно не Составляло единого целого и что французские рабочие не имели своей коммунистической партии. Парижская Коммуна была конгломератом отдельных течений и фракций в рабочем движении, не скрепленных и не связанных одним общим узлом, то-есть, другими словами, в ней не было вылитой из одного куска партии, не было единого руководства.

Маркс мог говорить о диктатуре пролетариата лишь в самых общих чертах, и только Владимир Ильич, в своей книге о роли государства и в своих многочисленных и в высшей степени ценных работах и речах, дал нам подлинную теорию диктатуры пролетариата, законченную от начала до конца. В этой области Владимир Ильич оставил нам такое богатое наследие, что понадобятся десятки лет для его изучения и приложения к жизни.

VIII. ЛЕНИН - РУССКИЙ И МЕЖДУНАРОДНЫЙ РЕВОЛЮЦИОНЕР.

Владимир Ильич был одинаково великим революционером и русским и международным.

Он был русским, можно сказать, с головы до ног. Он был воплощением России, он знал ее и чувствовал. Несмотря на свое многолетнее изгнание и на долгие годы эмигрантской жизни, от него, как говорят, веяло русским духом. Когда он жил в каких-нибудь семи верстах от русской границы, в Кракове, он часто ездил заграницу, чтобы «глотнуть русского воздуха». Он дышал Россией, он ее чувствовал, он ощущал каждую былинку на русской дороге; он был, повторяю, русским с головы до ног. Никто не знал лучше него русского рабочего и всего того, чем последний отличается, скажем, от немецкого и французского. Никто не знал лучше него и русского крестьянина со всеми его слабостями и со всей его мощью. Владимир Ильич - этот классический тип пролетарского революционера-сумел найти местечко в сердце каждого поселянина...

Но, вместе с тем, больше чем кто-либо из русских революционеров, Ленин был революционером международным. Мы знаем на страницах истории несколько крупных фигур русских революционеров, получивших интернациональное значение. Это - Бакунин, отчасти - Герцен, Кропоткин, в значительной мере - Лавров и, наконец, Плеханов, стоявший во главе определенного течения не только в русском рабочем движении, но, одно время, и всего II Интернационала.

Владимир Ильич - международный революционер в гораздо большей степени, чем все эти пять человек, вместе взятые. Он сумел воплотить в себе для пролетариата всего мира и для мировой революции все то, что было сильного в Бакунине, в Герцене, в Кропоткине, в Лаврове и в Плеханове, прибавив к этому свое несравненное, прямо изумительное знание массы и бесконечную в нее веру. Никто так не верил, как он, в творческую силу рабочего класса не только своей страны, но и всего мира. Никто так не умел дышать одною грудью с рабочими, где бы они ни жили - в Москве или в швейцарском городке Берне, - как Владимир Ильич. Все это, а также глубокая уверенность в непосредственной близости пролетарской диктатуры, - не через двадцать пять лет, а сейчас, завтра, - сделала его международным революционером, в подлинном смысле этого слова, еще задолго до того, как он стал председателем Совета Народных Комиссаров нашей республики.

Именно этим объясняется тот факт, что смерть Владимира Ильича больно задела рабочих всего мира, нисколько не меньше, чем русских. Как-то инстинктивно международный рабочий класс, - когда он стал чувствовать, если уже не сознавать, что в его истории переворачивается новая страница, - начал искать того, кто возглавит международную революцию, кто возьмет в свои руки ее знамя и поведет вперед мировой пролетариат. И такого вождя международный рабочий класс нашел в Ленине. Вот чем объясняется, что теперь, когда Владимир Ильич закрыл навеки глаза, по нем плачут не только миллионы русских рабочих и крестьян, но с такою же искренностью и с такою же глубиною его оплакивают и крестьяне в Албании, и труженики в Мексике, и пролетарии в Нью-Йорке, в Париже, в Копенгагене и в Пекине,- всюду и везде, где есть рабочие и трудящиеся. Негры в Америке и китайские кули, сотни тысяч и миллионы людей, знавших Ленина только понаслышке и, может быть, не читавших ни одной его книги, людей, знавших только эти пять букв: Ленин, - поняли, что он воплощал в себе новое человечество, новое знамя, новую главу истории, новое и уже недалекое светлое будущее. Ленин сумел стать вождем назревающей международной революции еще задолго до того, как он сделался главою Советской власти, а такая честь и такое счастье выпадают лишь на долю избранных.

IX. ЛЕНИН - СТРОИТЕЛЬ Р. К. П.

Как строитель нашей партии, Ленин проявил, в особенности в первом периоде ее организации, небывалую «твердокаменность» и необычайную «узость», как говорили наши противники. Он смело выступал против предрассудков, распространенных даже в рабочем классе, - против «широкого» демократизма внутри собственной партии,-и делал это в такое время (теперь это, конечно, не так), когда этот демократизм мог быть полезен только самодержавию и был бы гибелен для революции. Владимир Ильич твердо настаивал тогда на том, что партию необходимо строить сверху, что надо, путем личного отбора людей, создать такой генеральный штаб будущей массовой пролетарской партии, который, в тот день, когда начнется революция, поведет за собою массы. Он неустанно требовал от нас железной дисциплины. Мы знаем, что это не всегда приятная вещь, когда и днем и ночью, из года в год, слышишь одно и то же суровое требование неуклонной железной дисциплины в своих собственных рядах. Дисциплина, сама по себе, вовсе уж не такое благо, которое могло бы прельщать всех и каждого. Для многих и очень многих это - крест, это - теневая сторона нашей работы. Товарищ Ленин все это, конечно, знал, но он знал также, что без беспощадной железной дисциплины ничего не добиться, и он упорно требовал ее и от себя и от других. Он высмеивал то, что он называл «интеллигентской хлюпкостью», то-есть недостатком дисциплины, метаньем из стороны в сторону, погоней за модными словечками и «течениями». Он бичевал каждого из нас, кто поддавался этой интеллигентской хлюпкости, свойственной, увы, не только интеллигенции, но иногда и отдельным рабочим, и неумолимо вытравлял ее каленым железом из наших рядов. Он стремился выковать и выковал несравненное оружие освобождения рабочего класса: величайшую из партий, равной которой не было до сих пор во всем мире.

С особенной силой, в середине 90-х годов, Владимир Ильич подчеркивал необходимость создания самостоятельной рабочей партии. Теперь нам и это кажется азбукой. А было, между тем, время, когда многие деятели из искренних сторонников пролетариата считали, что пока не будет свергнут гнет царизма, рабочий класс самостоятельной политической партии не сорганизует, что он должен на время соединиться с демократической буржуазией и только уже потом строить свою самостоятельную рабочую партию. Никто, как Ленин, так не ненавидел царский режим, никто, как он, не питал такой жгучей ненависти к романовскому отродью, но, вместе с тем, он понимал, что «откладывать» дело создания самостоятельной политической партии - нельзя. И, понимая это, он сумел использовать для этой цели и для борьбы с самодержавием каждую буржуазно-демократическую силенку. С середины 90-ых годов Владимир Ильич неустанно пропагандирует свою идею создания самостоятельной политической партии, не переставая смотреть на рабочий класс как на гегемона, как на коренника революции, как на основную силу, которая свергнет царя, а затем - буржуазию. Товарищ Ленин создавал нашу партию в кропотливой повседневной работе; он строил ее камень за камнем, и часто то, что он создавал годами, царские жандармы разрушали в одну две недели. Но Владимир Ильич не смущался и снова принимался возводить здание нашей партии. И только сочетание его будничной работы с гениальным полетом его ума помогло ему довести до конца это великое дело.

X. ЛЕНИН - СТРОИТЕЛЬ КОМИНТЕРНА.

Поскольку можно говорить о роли личности в такой деле, Коммунистический Интернационал - детище Ильича. Если создание партии было важнейшей задачей всей его)жизни, то с еще большим благоговением Владимир Ильич подходил к той работе, которая касалась не только русских, но и рабочих партий всего мира. Для него это место было свято. Ошибиться в рамках собственной партии, конечно, тяжело, но это еще полбеды. А вот сделать ошибку, которая отразится на рабочих других стран, - этого Владимир Ильич боялся пуще всего. И каждому из нас он, прежде всего, внушал это чувство благоговения к делам Интернационала. К вопросам между народного рабочего движения, ко всему тому, что касается немецких пролетариев, китайских кули, американских негров или французских рабочих, он учил нас подходить с особенно горячим сердцем, но с холодной и всегда ясной головой. «Семь раз отмерь, один раз отрежь», - ибо международное единение рабочих - святое дело.

На первых конференциях в Циммервальде и Кинтале, где собирались небольшие горсточки революционеров, Владимир Ильич, в минуту разгрома всего международного рабочего движения, когда знамя пролетариата было затоптано в грязь, попрежнему твердо верил в звезду мирового рабочего движения. «Мы подымем это знамя, - говорил он, - мы его почистим от грязи, мы понесем его дальше и создадим III Интернационал». И, начавши с небольшой работы, с чисто личной обработки каких-нибудь пяти или десяти человек швейцарских рабочих, продолжая затем это дело в Коминтерне, с его I конгресса до IV, на котором Владимир Ильич выступил, несмотря на отговаривание его близких, уже больным, с надломленными силами, он неутомимо трудился над международным сплочением рабочего класса. Мы все помним его небольшую речь на немецком языке на IV всемирном конгрессе Коминтерна. Когда он кончил, он едва держался на ногах: до того он устал. Он был весь мокрый от пота. И все же он не хотел отказаться от выступления перед конгрессом. Он хотел, хоть в нескольких словах, сказать рабочим всего мира, что у нас, в Советской России, дело идет вперед, что Нэп нас не загубит, и что мы останемся коммунистической партией; он с гордостью говорил конгрессу, что мы уже заработали на Нэп"е восемь миллионов рублей золотом и, как бы показывая это золото представителям международного пролетариата, он говорил, что мы употребим эти деньги на электрификацию России, на поднятие нашей социалистической промышленности. Он говорил делегатам конгресса: «Мы вас поддержим, надейтесь на нас, у нас крепкие плечи; готовьтесь солиднее, не принимайте боя слишком рано; копите силы, бейте буржуазию наотмашь, разите ее прямо в грудь, но только тогда, когда вы будете уверены в том, что победите ее». Таков был смысл его речи на IV конгрессе, речи, ставшей его лебединой песнью.

Возьмите маленькую брошюру Ленина о «болезнях левизны в международном коммунизме». Разве это не евангелие для всего рабочего класса? В ней учтены все трудности и ухабы, через которые приходится итти интернациональному рабочему движению. Для тактики компартий эта работа имеет не меньшее значение, чем «Капитал» Маркса для теории коммунизма. Каждая строчка насыщена в ней опытом рабочего движения, подобранным во всех уголках земного шара. Владимир Ильич знал, как никто, рабочее движение не только в Европе, но и в Америке и во всем мире. Он старался узнавать его руководящих людей, чтобы создать настоящий международный ЦК - Исполнительный Комитет Коминтерна. Вот почему Владимир Ильич, который, как руководитель огромного государства, был всегда обременен всяческими тяготами и заботами, просиживал день и ночь на наших конгрессах, продолжавшихся иногда по месяцу. Часто можно было видеть, как где-нибудь в уголке Кремлевского зала он стоит, бывало, час-другой с каким-нибудь рабочим из Англии, Германии или Франции и, держа его за пуговицу, втолковывает ему историю нашей революции или указывает на те трудности, которые будут стоять на пути европейского пролетариата. Владимир Ильич предвидел, между прочим, великобританское рабочее правительство уже на втором конгрессе Коминтерна, когда ни один английский коммунист еще и не думал об этом. Он говорил тогда об этом будущем событии со многими из нас и рассматривал его во всех подробностях, предсказывая те громадные затруднения, те плюсы и минусы, которые будет заключать в себе такое «рабочее» правительство. Он интересовался малейшими деталями международного рабочего движения ничуть не меньше, чем самыми серьезными нуждами Советской России. Он принимал самое деятельное участие во всей не только политической, но и организационной работе Коминтерна. Я вспоминаю знаменитые двадцать одно условие для вступления в Коммунистический Интернационал. Они были написаны мною, но были вдохновлены целиком тов. Лениным, ибо именно он был отцом той мысли, что надо на десять засовов закрыть двери перед теми «вождями», которые идут к нам только под давлением масс, а не по убеждению. Именно он учил молодых коммунистов Запада строить свои партии при помощи тщательного отбора их членов, так сказать, зернышко за зернышком. И он был, конечно, прав, потому что во многих партиях еще и сейчас совсем не такое положение, чтобы они могли, подобно нам, принимать к себе сотни тысяч единомышленников. Еще во многих странах, где коммунистические партии только создаются, они переживают еще свои 90-ые и 900-ые годы.

Владимир Ильич чувствовал великое уважение к своим предшественникам, ко всем строителям новой жизни, к борцам революции, но столь же великое презрение питал он к пигмеям 2-го и 2 1/2-го Интернационалов. Сегодня мне попался номер газеты, за 1922 год, в котором была помещена статья тов. Ленина по поводу десятилетнего юбилея «Правды». Владимир Ильич, вспоминая в ней о ходе нашей революции, о судьбах Интернационала, писал следующее о нынешних представителях 2-го Интернационала:

«Они никак не могут сообразить, что, с точки зрения развития международной революции, переход от чартизма к лакействующим перед буржуазией Гендерсонам, или от Варлена к Реноделю, или от Вильгельма Либкнехта и Бебеля к Зюдекуму, Шейдеману и Носке, похож на «переход» автомобиля от гладкого и ровного шоссе, которое тянется на сотни верст, к грязной и вонючей в несколько аршин лужице, застоявшейся на той же дороге».

«Люди сами творят свою историю, - продолжает Владимир Ильич в той же статье. - Но чартисты, Варлены и Либкнехты творят ее своей головой и своим сердцем, а вожди 2-го и 2 1/2-го Интернационалов производят сие совсем другими частями тела: удобряют почву для новых чартистов, для новых Варленов и для новых Либкнехтов» *).

Тов. Ленин говорил об этих господах довольно грубо, но зато, повторяю, он питал величайшее уважение к таким своим предшественникам, как Варлен и Вильгельм Либкнехт и даже как Август Бебель, который одной своей половиной принадлежал к старой героической эпохе, а другой был оппортунистом. Владимир Ильич глубоко чтил и Плеханова, внушая и нам уважение к таким деятелям.

Из того наследства, которое нам осталось от Ленина, важнейшим является Коммунистический Интернационал, международное коммунистическое движение, воплощающее чаяния и надежды не только русского рабочего класса, но и всего международного пролетариата. И к этому делу борьбы рабочего класса всего мира мы должны подходить с величайшим вниманием, с трепетной заботой о том, чтобы машина работала правильно, чтобы она шла по верной дороге, чтобы она не сбилась с указанного ей Ильичей пути. И мы подойдем к этому делу с той безграничной в него верой, какую нам внушил Владимир Ильич.

*) Московская Правда" № 98- 1922 г.

XI. ЛЕНИН И ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ВОЙНА.

Я хотел бы коснуться еще одного момента: периода империалистической войны. Я думаю, что это событие было самым важным, так сказать, переломным в жизни Владимира Ильича, каким оно было, впрочем, и для всего человечества. Тов. Ленин, этот титан мысли, реагировал на него, и в своей личной жизни и в своей политической деятельности, чрезвычайно остро. Если он был большим до 1914 года, то после, в 1914-15 годах, он стал великим.

Империалистическую войну Владимир Ильич воспринимал почти болезненно, как оскорбление, нанесенное и ему самому и всему человечеству. Я помню, что он был напряжен тогда, как натянутая струна; весь преобразился, - словно переживал каждый выстрел, раздававшийся на полях сражений.

Тов. Ленин не принадлежал к числу людей, которые боятся пуль или не могут равнодушно видеть кровь. Все мы знаем, как спокойно он мог слушать, работая у себя в кабинете, грохот пальбы, а в те дни, когда наша советская страна вся дрожала, находясь на волоске от гибели, он невозмутимо смотрел десятки раз в лицо смерти.

Владимир Ильич так болезненно реагировал на каждый залп во время империалистической войны не потому, что он относился сантиментально к разрушению какого-нибудь замечательного собора или даже к гибели человеческих жизней. Нет1 Он подходил к этому не как пацифист, а как революционер. В эту минуту каждая жилка в нем дрожала потому, что он чувствовал в ходе событий роковой перелом: либо буржуазия физически истребит цвет международного рабочего класса и на десятки лет отгонит его назад, либо мы, сумев воспользоваться моментом, когда миллионы людей находились под ружьем, а у рабочих были в руках винтовки, продвинемся далеко вперед. Тогда он бросил лозунг: империалистическую войну надо превратить в гражданскую.

Владимир Ильич жил тогда в Швейцарии, больше всего в Цюрихе, в бедном квартале, у одного сапожника, с которым он был в дружеских отношениях. После того он переехал в Берн. Ему негде было расправить свои орлиные крылья. Они были связаны. У него не было ни крупной газеты, ни значительной аудитории. Мы были оторваны от России, вести откуда приходили крайне редко. Вполне понятно, что в это время Владимир Ильич действительно томился, как орел в клетке, но именно в это время он и становился, повторяю, из большого-великим. Он рос не по дням, а по часам, впитывая в себя все то революционное недовольство, которое, в эти годы, сеяли ужасы войны во всем мире. Все то, что рабочие Англии, Франции, Германии, Польши и России передумали, лежа в окопах, все их разговоры, он, как будто бы, подслушал; он, как будто бы, собрал воедино все слезы матерей. Все стоны, которые исторгала у трудящихся мировая империалистическая бойня, отзывались, словно на арфе, в сердце тов. Ленина. С необыкновенной чуткостью переживал он все тогдашние события. Он болел ими, он худел, и с каждым днем черты его лица обострялись. Он как бы накоплял в себе весь гнев революционного рабочего класса, который буржуазия и капиталисты гнали на убой. Я думаю-именно тогда в мозгу его зародились идеи, сделавшие его бессмертным и славным на вечные времена. Его сочинения того времени были, по моему мнению, чем-то вроде перевода романа «Война и мир» на язык пролетарской революции. Как известно, в этом своем произведении Толстой, как величайший художник, отразил, объективизировал и увековечил многие проблемы войны и мира. Владимир Ильич также собрал все стоны и слезы с полей битв, все возмущение революционного рабочего класса, который разбойники-империалисты тогда задавили, засунув ему в рот кляп. И всему этому он дал выражение в своих блестящих статьях и воззваниях, вскоре зазвучавших, словно набатный колокол, по лицу всей земли.

XII. ЛЕНИН - ПРОВИДЕЦ.

В то время, в начале империалистической войны, когда кризис социализма невыносимо тяжким бременем давил на каждого из нас, когда среди рабочего класса и его передовых отрядов лишь отдельные люди, в роде Либкнехта, решались робко протестовать против дьявольской бойни, - в то время, повторяю, Владимир Ильич рос не по дням, а по часам, крылья его ширились и крепли, он складывался постепенно в того великого вождя, который стал потом пророком международной пролетарской революции.

Товарищи! Нет ни одной области, к которой почти вплотную не подошел бы тов. Ленин и в которой он не сказал бы своего вещего слова. Переберите важнейшие темы: Ленин и рабочий, Ленин и крестьянин, Ленин и «кухарка», которая должна, по его мнению, научиться управлять государством, Ленин и молодежь, Ленин и работница, Ленин и красная армия, Ленин и советское государство, Ленин и народное образование, Ленин и дети, Ленин и профсоюзы, Ленин и Парижская Коммуна-и так далее. Все эти вопросы Владимир Ильич трактовал, обогатил и в каждом из них он сказал что-либо новое и, почти всегда, пророческое.

Мы знаем, что никто не относился так отрицательно к громким фразам, как тов. Ленин, и он, наверное, запротестовал бы, если бы его назвали пророком и ясновидцем. Да, конечно, это-затасканное слово и оно, действительно, мало подходит к облику Владимира Ильича, но все же нельзя не изумляться тому, сколько подлинного предвидения проявил он в своей деятельности. Повидимому, это в порядке вещей, и всегда так бывает, что когда на рубеже двух эпох родится человек, которого мозг и сердце воплощают все, что есть лучшего и прогрессивного во всем человечестве, в его передовом классе (в данном случае-в рабочем классе), то такой человек, сам того не замечая, естественно и просто разбрасывает вокруг себя пророчества, а изумленные люди смотрят и видят, как мало-по-малу исполняется все, что он предсказал.

Возьмите вопросы о пролетариате и крестьянстве, о соотношении классов в революции. Разве то, что сказал по этому поводу Владимир Ильич, не истинное пророчество? Если в 90-ых годах он мог предсказать подлинное соотношение, основную координацию двух великих классов-крестьянства и рабочих-в огромной стране, насчитывающей 150 миллионов населения, если он мог это предсказать и если это исполняется точка в точку, то разве это не удивительное историческое предвидение? Возьмем, далее, его идею гегемонии пролетариата. Разве не пронес он ее через три революции, разве не пропагандировал он ее четверть века? А кто же не видит теперь, что то была не выдумка литератора и теоретика, а ясновидение острого ума? А когда, в 1914 году, Владимир Ильич сказал о превращении империалистической войны в гражданскую - разве это не было удивительным пророчеством? Ведь, в то время не нашлось бы, пожалуй, и десяти человек во всем мире, способных этому поверить. Да и в нашей собственной партии таких людей не нашлось бы: почти все считали тогда, что это революционное увлечение - и только.

В 1894 году Владимир Ильич написал свое первое крупное произведение, задержанное царской цензурой и опубликованное лишь несколько месяцев тому назад. Оно называлось: «Что такое друзья народа». Автору его было тогда только 25 лет; он был еще юным революционером, только что появившимся на арене борьбы, молодым орленком с неотросшими еще крыльями. Рабочий класс был в то время тоже еще очень слаб: у него не было никакой партии. И вот Ильич, в конце этой книги, бросил пророческие слова:

«Когда передовые представители его (рабочего класса) усвоят идеи научного социализма, идею об исторической роли русского рабочего, когда эти идеи получат широкое распространение и среди рабочих создадутся прочные организации - тогда русский рабочий, поднявшись во главе демократических элементов, свалит абсолютизм и поведет русский пролетариат (рядом с пролетариатом всех стран) - прямой дорогой открытой политической борьбы к победоносной коммунистической революции».

Это товарищ Ленин написал в 1894 году, тридцать лет тому назад, в эпоху неслыханной царской реакции. Разве это не великое предвидение? А в течение последующих тридцати лет своей деятельности Владимир Ильич только и делал, что развивал эту небольшую фразу со столь огромным содержанием. Когда все это вспомнишь, начинаешь понимать, что в 1894 году товарищ Ленин, в сущности говоря, уже вполне сформировался и что дальнейшая его деятельность была направлена лишь на внесение в массу того» что он тогда высказал.

Когда мы были в одной партии, в одном Интернационале с меньшевиками, Ильич бросил в 1908 году фразу, что наша литературная борьба с ними является предвестницей надвигавшейся гражданской войны, которая будет решаться на баррикадах. Много ли было тогда людей, принимавших всерьез эти слова? Я полагаю, что во всей партии их не нашлось бы и сотни. Все думали: «Это не так страшно: мы только две фракции одной и той же партии, - как-нибудь обойдется». А теперь мы все хорошо знаем, что еще пятнадцать лет тому назад Владимир Ильич уже ясно предвидел то, чему всех нас научила только революция 1917 года. То же можно сказать и о государстве-коммуне и о Коминтерне. Когда товарищ Ленин бросил лозунг - «Третий Интернационал», ему поверила только маленькая кучка людей. Никто и мысли не допускал, что это когда-либо сбудется. То же относится и к электрификации нашей страны, если перейти в область других примеров. Совершенно ясно, что и тут товарищ Ленин провидел многое из того, во что верили только немногие, считая такое чудо невероятным и не представляя себе, что оно скоро станет, несмотря на все, совершившимся фактом. То же можно сказать, наконец, и о международном Союзе Советских Республик, который воплотился в жизнь в сравнительно короткое время.

XIII. ЛЕНИН, КАК ЧЕЛОВЕК И ТОВАРИЩ.

Я хотел бы сказать еще о Ленине, как о товарище и человеке, сказать о том, что так интересует - по вполне понятной причине - каждого члена нашей партии и каждого рабочего вообще. Надежда Константиновна верно заметила, что Ленин умел не только говорить с рабочими, но умел и слушать их. А это великое искусство, которым обладают далеко не все. На свете гораздо больше таких людей, которые умеют говорить, чем таких, которые умеют слушать по-настоящему. Владимир Ильич принадлежал к числу последних. Именно поэтому он и сумел, как никто другой, впитать в себя, как губка, все то, что есть здорового и реалистического в жизни рабочего класса. И он умел делать это во всех положениях: и в 1905 году, во время первого Петербургского Совета Рабочих Депутатов, когда он, сидя на хорах Вольно-Экономического Общества, прислушивался к речам рабочих и работниц, жадно поглощая каждое их слово; и на массовых собраниях, когда, сидя на ступеньках крыльца, среди рабочих, он разговаривал с ними, прислушиваясь к каждому их слову. При этом он умел из нескольких слов составлять себе целую картину. Я помню, как в те дни, когда нас травили и подготовляли погром редакции «Правды», и Владимир Ильич был принужден прятаться на случайных квартирах, он умел, поговорив со случайно встреченной им работницей или кухаркой, уяснить себе, как преломлялась у нее буржуазная травля и что ее отталкивало от большевизма. Он сумел, за долгие недели своих скитаний, в июльские дни, скрываясь в окрестностях Сестрорецка, в шалаше, где-то у стога сена, поговорить по-настоящему с приютившей его рабочей семьей и составить себе ясное понятие о том, как она жила.

У тов. Емельянова, у которого мы тогда прятались, был 16-летний сын, считавший себя в то время левее товарища Ленина; он был анархистом. И вот, надо было видеть, товарищи, сколько часов потратил Владимир Ильич на беседы с этим юношей, стараясь выяснить, как пришел он к анархизму, и переубедить его, доказав, что мы правы. В каком бы положении ни оказывался Владимир Ильич, он всегда умел использовать каждую возможность, чтобы войти в соприкосновение с живым, истинным рабочим. Он любил рабочий класс не как абстракцию, не как отвлеченную категорию, как зачастую любят пролетариат кающиеся интеллигенты,- нет, у него была настоящая, живая, действенная любовь к каждому подлинному труженику, к маляру, красившему его дом в Горках, к сапожнику, шившему ему сапоги, к кухарке-латышке, готовившей ему обед, к каждому встреченному им на своем пути работнику, со всеми его сильными и слабыми сторонами. Хорошо сказала Надежда Константиновна, что сердце Ильича горячо билось для каждого трудящегося. Владимир Ильич мог казаться иногда неприступным, ибо не любил, чтобы его считали сантиментальным, хотя этим последним качеством, в лучшем смысле этого слова (то-есть настоящей человечностью), он обладал. Всякий чувствовал, что в его сердце горел яркий огонь - высшая любовь к каждому истинному труженику.

Я не скажу, чтобы Владимир Ильич не знал себе цены. Он знал ее, но он был человеком рабочей артели, частью коллектива; никакого эгоцентризма в нем не было. Он не говорил: «я считаю нужным» или «я требую», а всегда - «партия считает нужным» или «партия требует». Но свое историческое призвание он знал, при чем это выходило у него всегда очень просто и естественно, ибо всякий как-то понимал, что так и надо, чтобы Ленин говорил от имени миллионов, что он был призван для этого историей. В этом смысле Владимир Ильич часто ощущал себя так: «Я, Ленин, и крестьянская Россия»; «я, Ленин, и рабочий класс»; «я, Ленин, и буржуазные государства», и даже еще больше: «я, Ленин, - вождь русского народа - и вся остальная вселенная». Без трескучих фраз, без малейшего преувеличения своей роли, Владимир Ильич понимал, что ему выпало на долю возглавлять великую революцию; он сознавал свое историческое призвание, но, вместе с тем, он был человеком большой человечности, редкой простоты и замечательной теплоты. Он как бы воплощал в себе коллективную волю, энергию, любовь и мужество всего рабочего класса. Зато на него и устремлялась вся любовь угнетенных и вся ненависть угнетателей.

Не было человека более доброго.и ясного, более сердечного, чем товарищ Ленин. Всюду и везде он был одинаков. Например, в тюрьме. Я знаю, из хорошего источника, что, попав в первый раз в заключение, он сразу повел оттуда кипучую работу: посылал на волю листовки, писал там статьи и быстро стал душою всего своего тюремного коридора. Он, бывало, часами выстукивал своему соседу: «Крепко закрывай форточку тряпкой, чтобы у тебя не слишком сквозило», и, в то же время, излагал ему теорию гегемонии пролетариата и разъяснял ошибки народников. Я видел товарища Ленина в тюрьме в Галиции, где в начале войны он был арестован австрийским правительством по обвинению - ни больше, ни меньше как в военном шпионаже. Он сидел в деревне Новый Тарг, недалеко от Кракова, и мы его там посещали. Он сразу стал любимцем всей тюрьмы, где отбывали наказание также крестьяне за недоимки. И вот, все эти люди сошлись на том, что сделали товарища Ленина чем то в роде своего старосты, и Ильич, с величайшей готовностью, отправлялся, под конвоем тюремной стражи, покупать для всей этой компании махорку. В то же время он разъяснял арестованным крестьянам местные законы, которые изучил по книжкам, стремясь помочь темным людям выбраться из поглотившей их долговой ямы. И галицийские мужики сразу полюбили товарища Ленина-за бодрость духа, за силу воли, за готовность помочь им и за ласку к простому человеку. И подобно тому, как в этой чужеземной тюрьме, в самом смешанном обществе, с людьми, с которыми он с трудом мог объясняться на ломаном польском языке, Ильич сразу стал душою коллектива, так бывало и везде, куда только он ни попадал.

Сила воли у Владимира Ильича была необыкновенная. Она не оставляла его и в болезни, до самых последних дней. Об этом свидетельствует ряд примеров. Но рассказать о них еще не настало время... Товарищ Ленин не переставал шутить, смеяться и напевать в такие трагические минуты, когда каждый другой на его месте мог бы только плакать... И чем больше была сила его воли, тем меньше замечал ее он сам. Он не сознавал, насколько он был силен во всем том, что сделало его не только гигантом мысли, но и гигантом воли, не только великим теоретиком, но и настоящим вождем. Казалось, что собранные воедино воли всего рабочего класса, все упрямство давно угнетаемого, но ныне освобождающегося и идущего к власти пролетариата, весь его талант, вся настойчивость русского мужика и многомиллионной массы русского народа, все дарования и способности нашей страны, все ее леса, долины и реки, вся духовная мощь огромного государства, - все это, казалось, собралось в одном его мозгу, в одном его сердце, в одной его воле. И это делало Ильича не только великим революционером, не только великим учителем, но и человеком, прежде всего.

Каждый, кто имел с ним хотя бы самое незначительное, мимолетное соприкосновение, уносил с собой самое светлое о нем воспоминание.

Почитайте, товарищи, отзывы о нем его врагов. Какую дань уважения и изумления сумел исторгнуть у них Владимир Ильич! Люди, которые никогда его не видели, как будто чувствовали исходивший от него и пробегавший через океаны электрический ток. И одни из них с радостью вбирали в себя эту электрическую волну, в то время как другие чувствовали, что она смоет их буржуазный рай. Но и те и другие понимали, что Ленин-величайшая фигура, которую когда-либо знало человечество. Как государственного деятеля, как теоретика и вождя, Владимира Ильича, конечно, знал и знает весь мир. Как человека, его знало гораздо меньше людей. Но одно можно сказать: всякий, кто знал его, никогда не забудет этого образа истинно великого человека... Владимир Ильич любил природу во всех ее видах и проявлениях. Этот величайший мыслитель умел резвиться, как юный комсомолец. Он бывал первым запевалой на прогулках, самым быстрым конькобежцем в нашей компании, лучшим велосипедистом, прекрасным туристом: он ловчее всех лазил на снежные горы, любил охоту и был готов одним из первых выкупаться в ледяной воде горной га лидийской речки; он умел, как никто, смеяться с заражающим весельем, ясной, как хрусталь, своей души.

Товарищ Ленин, на плечах у которого было такое огромное дело и такая великая ответственность, работал в последние годы и держал себя так, словно он родился председателем Совнаркома и руководителем Коминтерна, словно он всегда управлял громадным государством, а не был жившим на чердаках голодным эмигрантом, тюремным сидельцем и ссыльным. Вся машина управления партией и страной двигалась в его руках так плавно, как будто она была давным-давно налажена и шла сама собой. И это в такие годы, какими были 1918 и 1919! А в самые тяжелые минуты, когда Деникин подходил к Орлу, когда в нескольких верстах от Петрограда стоял враг, когда утром убивали Урицкого, а вечером стреляли в самого Ленина, когда на фронтах косили целые полки, когда мы не умели еще обращаться с оружием, когда история громоздила на каждом нашем шагу невероятные препятствия, - в эти тяжелые минуты Владимир Ильич становился еще спокойнее, еще сдержаннее. И еще плавнее шла у него государственная машина. Он не спал иногда по целым ночам, но если вам случалось проводить ночь в соседней.с ним комнате, то на утро он беспокоился о том, что вы плохо спали, делая вид, будто сам он выспался отлично... Так жил и работал этот замечательный человек.

И не удивительно, товарищи, что он, буквально, сгорел на работе. Теперь мы это знаем, после результатов вскрытия, после того, как специалисты-анатомы видели его мозг и объяснили нам каждую его извилину. Лучшие немецкие профессора сказали: «Мозга, не сгоревшего на работе, у Владимира Ильича осталась только четверть». И приходится изумляться могучему мозгу товарища Ленина, сумевшему в таких условиях сохранить так много интеллектуальной силы и понимать положение вещей гораздо глубже, чем человек со здоровым мозгом. Вам, конечно, известны, товарищи, все те глупые измышления, которые наши враги пытались пустить в ход, чтобы «объяснить» причину болезни Ильича. Ныне виднейшие представители науки не оставили камня на камне от этих сплетен. Светила медицины сказали: «Этот человек сгорел; свой мозг и кровь своего сердца он отдал без остатка рабочему классу».

Все время Владимир Ильич оставался на своем посту. Он никуда не выезжал и бессменно стоял на вышке, напрягая последние остатки своих сил, ибо чувствовал, что нес ответственность за всю политику страны, как в целом, так и за все ее детали: и за назначение начальника дивизии, и за решение более или менее важных стратегических вопросов гражданской войны, и даже за всякие конфликты в разных организациях и наркоматах. Он вникал решительно во все. Его живо интересовала работа волисполкома или комитета крестьянской бедноты. Он входил во все вопросы народного образования и вникал даже в такие вещи, как кинематограф и учебники. Одним словом, все, из чего складывается жизнь государства, - все это проходило через мозг Владимира Ильича. Он принимал десятки людей в день, он не жил, а горел. Но и горение его сначала было (или казалось) какое-то плавное, постепенное. Никто не сказал бы, что этот человек был болен, потому что товарищ Ленин умел тщательно скрывать все внутренние стороны своей собственной работы. Он заставлял других отдыхать и лечиться, говоря им: «Вы частицы живого инвентаря нашей партии», - но о собственном отдыхе и о собственном лечении он никогда не думал.

Конечно, партия делала все возможное, чтобы поставить товарища Ленина в нормальные условия работы и дать ему максимум помощников. Но все ее усилия в этом направлении оказывались тщетными, ибо воля Владимира Ильича во всем, что касалось его личной работы, была непреклонна. Товарищ Ленин был самым дисциплинированным членом партии. Ее решения были для него законом. Но в вопросе о своей собственной работе он дисциплину нарушал, и тут все постановления Центрального Комитета нашей партии, обычно для него ненарушимые, он часто обходил.

Теперь, когда виднейшие врачи-специалисты дали нам возможность оценить напряженную деятельность его мозга, стало ясно, что Владимир Ильич сгорел на работе, что не только свой выдающийся талант, не только весь огонь своего сердца, но и свой мозг, с его необыкновенным количеством извилин, он отдал целиком и безвозвратно рабочему классу и на служение первой победоносной пролетарской революции.

Тов. Ленин ясно отдавал себе отчет в состоянии своего здоровья: еще в 1922 году он говорил иногда близким и друзьям: «Помяните мое слово: кончу я параличом». Каждый раз мы пытались, конечно, превращать его слова в шутку, но он, ссылаясь на примеры, твердил: «Как бы не кончить свой век так же, как такой-то, а,может быть, еще и хуже». В 1922 году, когда обнаружились первые признаки его болезни, он стал изучать медицинские книги и по ним сам себе поставил диагноз. Но, несмотря на то, что он знал серьезность своего недуга, он считал, что, находясь на таком ответственном посту, он обязан до последней минуты, до последнего своего вздоха руководить выпавшей ему на долю гигантской исторической работой.

Так сгорел наш великий вождь и учитель, наш товарищ и друг, который, по возрасту своему, мог бы еще поработать добрых десять лет, чтобы помочь Нашей стране преодолеть наиболее серьезные затруднения.

XIV. ПОХОРОНЫ ЛЕНИНА. - ЗАВЕТЫ ИЛЬИЧА.

Я не буду говорить, товарищи, о том, как прошли похороны Ильича. Я описал их, как мог, в печати. Все, и враги и друзья, признают, что таких похорон еще не было, во всей истории человечества. Миллион человек пришли в Москве проводить тело Владимира Ильича в 25-градусную стужу. По всей России, во всем Союзе Советских Республик, во всем мире, было то же самое. Я слышал недавно рассказ вернувшегося из-за границы тов. Лозовского, который был тогда в Париже. Самая большая демонстрация, какую рабочие французской столицы видели за последние 25 пет, была организована в связи со смертью тов. Ленина. На берегах Сены были такие же траур и плач женщин рабочего класса, такая же печаль их детей, как и у нас, на родине Ильича. И так было не только в Париже, но и в Христиании, и в Италии, так было во всем мире. Всюду, где есть рабочие и сознательные крестьяне, всюду, где люди сидят в тюрьмах за дело пролетариата, всюду, где есть угнетенные национальности, поднимающиеся на новую борьбу, - всюду день похорон Владимира Ильича стал глубочайшим по нем трауром. Более величественной картины, прошедшей перед нашими главами в Москве, в течение шести дней и ночей, еще не видел мир.

Мы знаем из рассказов рабочих, как это печальное событие преломилось в их жизни. Если мы, члены Центрального Комитета и ближайшие ученики Владимира Ильича, не думали в эти дни ни о чем другом, кроме как о его могиле, - это вполне понятно. Но оказывается, что в Москве (да, вероятно, и в нашем городе) были сотни и тысячи рабочих семейств, которые в эти дни не думали даже об обеде. Вся их жизнь перевернулась вверх дном. Я слышал рассказ одного рабочего, у которого жена - ярая меньшевичка. А между тем, и она три дня простояла у гроба тов. Ленина, забросив свое хозяйство. Я думаю, что этот случай не единичный. Смерть Владимира Ильича заставила признать его величие даже тех, которые до сих пор считали его дело неправым. Его смерть, сама по себе, стала величайшим событием в жизни нашей страны. Я думаю, что мое чувство меня не обманывает, когда оно говорит мне, что вся Россия после смерти тов. Ленина почувствовала себя по-новому. Какой-то рубеж положен между Россией д о смерти Ильича и Россией после его смерти.

Некоторые политики, желая сделать Владимиру Ильичу лучший комплимент, говорят, что он был чем-то в роде Петра I, или приводят подходящие сравнения из всемирной истории. Слепцы! Они взяли совсем не ту мерку. Конечно, и Петр I, и Наполеон, и Кромвель - все это великие люди, но разве можно сравнивать с ними Ленина? Такого великого человека мир еще не знал, и все исторические фигуры, о которых я упомянул, - карлики по сравнению с этим гигантом мысли, с этим великаном чувства и воли, с этим провозвестником братства и царства труда!

Движение беспартийных, которое началось сейчас у нас, является лучшим памятником Владимиру Ильичу. Не надо бояться прилива в нашу партию неподготовленных сил, новых сотен тысяч рабочих от станков. Не надо бояться этой маленькой революции в партии: пусть они войдут в нее, эти сто тысяч рабочих от станков, и если нам удастся вытеснить из нее затесавшийся в ее ряды чужеродный элемент, являющийся для нее балластом, то это будет обновлением нашей партии: она выиграет в величии и сплоченности, она станет еще более пролетарской, ленинской.

В последние годы своей жизни Владимир Ильич чаще обращал свои взоры на Восток, чем на Запад, хотя он ни минуты не сомневался в том, что пролетарская революция на Западе одержит в недалеком будущем полную победу. В упомянутой статье от 2 мая 1922 года, Владимир Ильич говорит:

«Мучить, истязать и убивать буржуазия может пока свободно. Но остановить неминуемую и - со всемирно-исторической точки зрения - совсем недалекую и полную победу революционного пролетариата она не может».

Но особенное внимание он обращал на такие страны, как Китай, Индия, Персия и Турция. Он смотрел на нашу Советскую Республику как на государство, стоящее на рубеже между Востоком и Западом. Этого завета Владимира Ильича мы тоже не должны забывать, как и его пророческих слов о том, что нам необходимо подлинное и глубокое знание угнетенных народов Востока. Сам тов. Ленин прекрасно знал их положение, хотя не сталкивался с ними вплотную и не знал их языка; но он угадывал их чувства, радовался, встречаясь с их представителями, жил и для них, был их надеждой и упованием…

Все мы, вся наша партия, все рабочие должны внимательно и прилежно изучать оставленное нам тов. Лениным наследство. Это потребует многих лет. Пусть! Каждый из нас обязан изучить важнейшие сочинения Владимира Ильича. На нас лежит отныне неслыханно великая ответственность: не промотать завещанное нам Ильичом великое достояние. Под знаменем Ленина мы должны неустанно бороться с нашими врагами, чтобы они неизменно встречали не только лес штыков и винтовок, а еще находили бы нас вооруженными железной волей к победе, знанием ленинизма. Мы должны исполнить заветы Ильича и довести до конца оставленное им нам великое дело. Это и будет лучшим ему памятником. Честно послужить делу Коминтерна - значит послужить великим идеалам тов. Ленина.

Мы должны неустанно следить за тем, чтобы ни малейшая трещина не нарушала сплоченности основного отряда Коминтерна - Российской Коммунистической Партии. . . Наследие мы получили такое, какого никогда ни одна партия не получала. Мы - богатейшие наследники в мире. Наша армия достойна победы, ибо нет более великой армии, чем армия коммунаров, которую возглавлял Владимир Ильич. И эта армия, утерев свои слезы по усопшем великом учителе, сказала: «Теперь за работу! Приготовимся выполнить на деле заветы Владимира Ильича!»

Я думаю, что у нас, в Ленинграде, мы отнесемся к этой задаче особенно серьезно, бережно и деловито. Надежда Константиновна, в своей прекрасной речи, в Москве, кратко напомнила нам (и вполне правильно), что основные мысли Владимира Ильича складывались в Ленинграде, когда он работал в местных рабочих кружках, когда он завязывал первые связи с местными рабочими. Надежда Константиновна, знающая каждый час его жизни, прямо сказала, что основные мысли великой пролетарской революции были навеяны Ильичу ленинградским пролетариатом, который он учил, но у которого он также учился, начиная с 90-ых годов. И потому на нас падает особенно почетная обязанность. Наш город и наша организация носят теперь имя тов. Ленина. В моменты колебаний или каких-нибудь раздоров, в моменты, когда нам придется принимать какие-либо тяжелые и ответственные решения, - пусть каждый в своей совести вызовет нетленный образ Ильича и вспомнит, что он работает в организации, носящей его имя. Все рабочие нашей страны завидуют рабочим Ленинграда, завидуют счастью нашей организации, связанной отныне навеки с именем тов. Ленина. Конечно, мы имеем на это все исторические права, но это также возлагает на нас и величайшие обязанности.

Давайте же, товарищи, прежде всего изучать Ленина и, изучив его, давайте проводить в жизнь его заветы. Помните, что величайшим счастьем для каждого из нас является тот факт, что мы - современники Владимира Ильича, что мы работали вместе с ним, что мы дышали с ним одним воздухом, что мы учились у этого великого учителя, у этого замечательного человека, который родился, чтобы стать рубежом в истории человечества, стать знаменосцем и вождем не только рабочего класса и крестьян нашей страны, но и всего мира!

I. Мировое значение Ленина 3

II. Ленин - теоретик и политик 10

III. Ленин и его отношение к крестьянству 13

IV. Ленин и освободительное движение угнетенных национальностей 16

V. Теория государства 18

VI. Ленин и империализм. * , 23

VII. Ленин и диктатура пролетариата 24

VIII. Ленин - русский и международный революционер. - . 26

IX. Ленин - строитель Р; К. П 29

X. Ленин - строитель Коминтерна 32

XI. Ленин и империалистическая война 38

XII. Ленин - провидец 41

XIII. Ленин, как человек и товарищ 46

XIV. Похороны Ленина. - Заветы Ильича 56

ЛЕНИН И О ЛЕНИНЕ

Издания Ленинградского Отделения Государственного Издательства, посвященные В. И. Ульянову-Ленину.

Аросев, А. - Основные вехи жизни В. И. Ульянова (Ленина). Краткая выдержка из календаря жизни Владимира Ильича. Редакция Л. Б. Каменева. 32 стр. Ц. 15 к.

Гильбо, А.- О Ленине (печ.).

Зиновьев. - В. И. Ленин. Краткий биографический очерк. 24 стр. с 5рисун. (распродано). IX 15 к.

Его же.- То же. Изд. 2-е, 24 стр. с 5 рис Ц. 15 к.

Его же. -На смерть Ленина. 38 стр. Ц. 15 к.

Его же. -Ленин и Коммунистический Интернационал. 40 стр. Ц. 18 к.

Ленин, В. И. и Г. Зиновьев. -За III Интернационал. Программа и тактика Коминтерна в течение первого пятилетия его деятельности. 520 стр. Ц 2 р. 20 к.

Ленинский сборник 1. -Под редакцией Л. Б. Каменева. 252 стр. с 4-мя портретами и 2 факсимиле (труды Института имени В. И. Ленина). (Распродан.) Ц. 2 p. X к.

То же. - Издание 2-е. Ц. 2 р. 30 к.

Лилина, 3. - Великий учитель (Ленинская хрестоматия) (печ.).

Письма В. И. Ленина к Максиму Горькому 1908 -1913 г.г. (Женева, Париж, Краков, Берн, Поронян). Предисловие и примечания Л. Каменева. 78 стр. Ц. 30 к.

Ярославский, Е. -Жизнь и работа В. И. Ленина 23 апреля 1870-21 января 1924 г.г. (3-е дополненное издание). 358 стр. с многими иллюстрациями. Ц. 1 р. 25 к.

Его же. -Вождь рабочих и крестьян. 91 стр. Ц. 25 к.

ЛЕНИНСКАЯ БИБЛИОТЕКА

Серия небольших популярных брошюр, составленная из статей и речей выдающихся теоретиков коммунизма; статьи и речи, входящие в,Ленинскую библиотеку", написаны как при жизни В. И. Ленина, так и после его смерти.

Аросев, А. -По следам Ленина. 32 стр. Ц. 15 к.

Бухарин, И. - Революционный теоретик. стр. Ц. 5 к.

Воронский, А. - Ленин и человечество. 64 стр. Ц. 20 к.

Горький, М.-Владимир Ильич Ленин. С портр. 16 стр. Ц. 5 к.

Емельянов, И. - Таинственный шалаш. 13 стр. Ц. 5 к.

Еремеев, К. -I. Ленин и рабочий класс. II Встречи с Ильичом. 30 стр. а Ю к.

Зиновьев, Г. - В. И. Ленин - гений, учитель, вождь и человек. 61 стр. Ц. 20 к.

Его же.-В. И. Ленин. Очерк жизни и деятельности. 63 стр. Ц. 20 к.

Зорин, С-Что может означать Ленин. 16 стр. Ц. 5 к.

Канатчиков, С - На боевом посту союза рабочих и крестьян. 13 стр. Ц. 5 к.

Карпинский, В. - Пролетарский вождь крестьянства. 12 стр. Ц. 5 к.

Клюев, Николай.-Ленин. Сборник стихотворений. 2-е издание. 50 стр. (распродано). Ц. 30 к.

Князев, Василий.-Капля крови Ильича. Стихотворения. 35 стр. Ц. 15 к.

Кольцов, Михаил. - Последний рейс. 8 стр. Ц. 5 к.

Его же. - Человек из будущего. 12 стр. Ц. 5 к.

Крупская, H. – I. О Владимире Ильиче. П. Из эмиграции в Питер. 24 стр. Ц. 10 к.

Ленин, Н.-Задачи союзов молодежи. (Речь к а III Всероссийском Съезде Р.К.С.М.) 36 стр. Ц. 15 к.

Владимир Ленин, чья очередная, неюбилейная дата, отмечается сегодня, по-прежнему человек-символ. Дискуссия, выносить ли тело вождя из Мавзолея, вспыхивает с сезонной периодичностью. Как у любой современной звезды, в интернете у Ильича есть блоги его фанатов. Российские командировочные, оказавшись в незнакомом городе, ищут винно-водочный магазин испытанным способом: встать спиной к памятнику Ленину и пойти туда, куда он указывает. А молодые культурологи создали группу в «Фейсбуке» и с тщательностью ученых пытаются подсчитать, сколько памятников вождю было открыто по всему миру, а сколько снесено. В общем, образ вождя не ушел из общественного сознания. А каким его видят современные историки? Об этом разговор «РГ» с главным научным сотрудником Института российской истории РАН Владимиром Булдаковым.

Фото РИА Новости

Хоронить или нет Ленина? Это действительно ключевой вопрос, который раскалывает нашу память о Революции и мешает примириться?

Владимир Булдаков: Надежды на то, что похоронят Ленина, и все трудные вопросы истории, решатся сами собой, с моей точки зрения, из области магии дурного пошиба. Мы заслужили то прошлое, которое имеем, вместе со всеми его ритуальными нелепостями. Историю надо понимать, а не колдовать по поводу исторических персонажей и событий, которые нам кажутся ключевыми. Надо научиться понимать Ленина и его эпоху. И только на этой основе возможно примирение. Если понимаешь логику другого, то в большей или в меньшей степени прощаешь его. Понимаешь, что он тоже жертва событий или собственного неведения.

А вот Ленфильм предложил свой способ разобраться в событиях и примирить с Революцией весь мир: снять в роли Ленина ДиКаприо. Говорят, он очень похож на молодого Ульянова...

Владимир Булдаков : Смешно... Это опять из области каких-то магически-утопических штучек. Киношными методами, конечно, неврозы истории не лечат. Впрочем, сценических сцен из жизни вождя больше, чем достаточно. Мне лично очень хотелось бы понять, о чем думал Ленин по пути из Финляндии в Петроград. Боялся ареста?

- И почему котелок поменял на ставшую знаменитой кепку?

Владимир Булдаков: "Пролетарскую" кепку он "позаимствовал" у парижских шансонье. Это известный факт. Так он хотел стать "ближе к массам". Довольно наивно!

- Леонард Ди Каприо силен в романтических сценах, помните, на носу "Титаника"?

Владимир Булдаков: Ну сколько можно мусолить "роман" Владимира Ильича, которому вроде бы полагалось думать исключительно о революции? (Как и было в действительности). Нельзя человеку влюбиться в Инессу Арманд - тоже революционерку? Обыкновенный адюльтер, правда, революционный. Если на то пошло, можно обыграть и сюжет с бездетностью супруги Ленина на фоне многодетной Инессы. Ильич действительно детей любил (как и кошек с собаками)! А если серьезно, то страсти по революции вполне сочетаются с сексуальной неуемностью. Но здесь Ленин смотрится, увы, скромно.

Вы как-то сказали, что Ленина назначили виновником революции? А сам он ни при чем? Никаких "Апрельских тезисов" и других руководств к действию не сочинял, расстрельные списки не подписывал?

Владимир Булдаков: Назначили не только Ленина. С таким же успехом "назначали" Николая II. В советское время был такой анекдот: "Николая II следует наградить орденом Октябрьской революции за создание предпосылки этой революции". В этой шутке есть доля истины. Историческая вина лежит не только и не столько на подстрекателе или организаторе смуты, но и на человеке во власти, который ведет себя как фаталист. В России власть не столько свергают, сколько она сама изживает себя, разваливается на глазах. В такую возможность трудно бывает поверить, а потому поиск "виновников" становится неизбежен. К 1917 году народ полностью разуверился во власти. Не без известных подсказок, конечно.

- Кто же, с ваших слов, подсказывал, кто смущал эти толпы в 1917-м?

Владимир Булдаков: Демагоги со всех сторон забрасывали народ самыми разными лозунгами. Но из этого вовсе не следует, что народ действовал по их указке. Ничего подобного. Мужик, а крестьянство составляло основу движения, руководствовался, с одной стороны, своим "интересом", с другой - пребывал во власти неуправляемых эмоций. Массами двигала ненависть - иррациональная, накапливающаяся еще задолго до Первой мировой войны. И как только власть обнаружила свою несостоятельность, она стихийно выплеснулась. Именно поэтому Гражданская война приняла такую многомерность и протяженность. Спровоцировать такое никому не под силу.

- Но вождем "смутьянов" был ведь Ленин?

Владимир Булдаков: Оставьте в покое Ленина. Он не самый большой злодей. У него была масса куда более радикальных предшественников, ему "помогали" всевозможные анархисты и максималисты, готовые резать и вешать "буржуев" без суда и следствия, пребывая в уверенности, что расчищают место для строительства социализма. Ленин пришел на готовое. Впрочем, в отличие от основной массы слишком эмоциональных революционеров, Ленин был более "рационалистичен" и верил в непреложность марксистской теории. Для него марксизм был истиной в последней инстанции. Но при этом он то и дело отступал от марксизма во имя "революционного творчества масс".

По мнению некоторых современных историков, Ленин для символа Октября был слишком буржуазен и сер, не блистал запредельными аналитическими способностями, не оставил за собой шлейфа героических или романтических историй, в нем не было таинственности и злого обаяния. Единственный роман, неудачная карьера адвоката. Словом, не Робеспьер...

Владимир Булдаков: У него были другие, куда более важные для революционера качества. Он обладал способностью своей верой заражать окружение, причем не только товарищей по партии, но и самую разнородную публику. Это кажется парадоксальным, поскольку оратором он был средненьким. Однако убежденность, которая сквозила в каждом его слове, поистине заражала и заряжала людей.

Соратников он то и дело ошарашивал какой-нибудь невероятной, идеей, а потом так или иначе ухитрялся убедить, что ее можно и нужно осуществить. Времена были такие, что полумагические жесты и заклинания были востребованы. Замутненное людское сознание не могло им противиться.

А что за невозможные идеи он подбрасывал? Задумал госпереворот, изложил путь к нему в своих пунктуальных "Апрельских тезисах", и все получилось...

Владимир Булдаков: Когда он произнес эти самые "Апрельские тезисы", все рты разинули: они не соответствовали марксистской теории. По классикам необходим был относительно длительный промежуточный этап между буржуазно-демократической революцией и движением дальше. А он твердил: "Переходим к следующему этапу революции!" Поначалу это вызвало раздражение даже в ближайшем окружении. Но тут случился Апрельский кризис. Его спровоцировал министр иностранных дел Временного правительства Павел Милюков, заверивший союзников по Антанте, что Россия продолжит войну до победы. Это вызвало взрыв негодования среди уставших от войны, прежде всего солдат. Получается, что Ленину помог случай.

Однако в июле все, казалось, готовы были поверить, что большевики - немецкие шпионы, их место в тюрьме. Но когда после бесславного провала наступления русских армий Корнилов захотел навести порядок в стране силой, Ильич вновь оказался на коне. Военной диктатуры испугались все, даже либералы. Вот так сам ход событий помогал Ленину.

- Оставалось только свистнуть и - "Мы идем революционной лавой. Над рядами флаг пожаров ал..."?.

Владимир Булдаков: Совсем не так. Ленину стоило немалого труда убедить товарищей по партии в необходимости подготовки к вооруженному восстанию. Это было сложно: петроградский гарнизон менее всего хотел кому бы то ни было подчиняться. А перед рабочими стояла проблема - как бы работу не потерять. Штурмовать власть мало кому хотелось, несмотря на недовольство ею. Народ, по давней привычке, рассчитывал, что кто-то иной "буржуев скинет". Контрреволюция также пребывала в растерянности. Для свержения правительства оказалось достаточно решительного меньшинства. И не стоит сочинять сказки про "идеально подготовленный заговор". Куда большую роль могли сыграть страхи перед мифической контрреволюцией - недаром Ленин пугал второй корниловщиной. В результате на глазах оторопевших умеренных социалистов большевикам удалось просто отодвинуть в небытие Временное правительство, объявив себя Временным (!) рабоче-крестьянским правительством. Вот и весь "секрет" победы "Великого Октября"!

Владимир Прохорович, вас послушать, где-то вождю повезло, где-то он глупость сказал, но кто-то еще глупее ответил... Этот образ совсем уж не похож на тот, к которому привыкло старшее поколение (младшее Ленина знает в основном из анекдотов). Где правда?

Владимир Булдаков: Человек был выдающийся и мощный. Другое дело, что утопист. Но тогдашняя эпоха сама порождала утопии и соответствующих "пророков". Все это довела до точки кипения мировая война. Безумие и кровопролитие такого масштаба приводят к тому, что химеры воображения становятся действенной силой истории. Отсюда и устремленность к мировой революции.

- Пишут, что Владимир Ильич презирал деятелей Парижской коммуны, потому что не расстреляли полгорода...

Владимир Булдаков: Он, конечно, не был "добрым дедушкой Лениным", о котором нам рассказывали в детском саду. Люди, пережившие опыт мировой войны искренне считали, что уничтожение несколько сот тысяч и даже миллионов человек - вполне соразмерная плата за то, чтобы шагнуть в прекрасное будущее. Это образ мысли того времени. К тому же колоссальный демографический бум по всей Европе и в России сыграл свою разрушительную роль. В России "омоложение" населения - вспомним блоковское: "Юность - это возмездие" - сомкнулось с так называемым аграрным перенаселением в центре страны. Накопившееся ощущение безысходности породило поистине звериную ненависть в оголодавшем народе. В России слишком многое зависит не от теорий и законов, а от спонтанных эмоций. Что касается Ленина, для одних он светлый гений, для других - исчадие ада. Впрочем, со всеми великими людьми происходит нечто подобное. Смущенный человеческий ум требует культов. Ленин с определенными личными качествами оказался востребованным своим временем. Как и большевики, кстати сказать.

- Какая-то особенная кровожадность вождя революции - миф или реальность?

Владимир Булдаков: Человеку нынешнего "мирного" времени очень не нравится "кровожадность" людей прошлого. Увы, история пронизана насилием. Что касается призывов "расстрелять побольше" в ленинские времена? Это "всего лишь" вопрос о цене "светлого будущего" - воображаемого антипода невыносимого настоящего. "Лучше ужасный конец, чем ужас без конца!". И если говорить о жестокости Ленина, то следовало бы учитывать, что одно дело - заявить, что во имя идеи можно и нужно расстреливать, другое дело - отдать конкретный приказ. Одно дело "книжное" насилие, другое - расправа. В революции не столько по приказам расстреливали, сколько "по зову сердца". Готовности убивать - и во имя идеи, и в порядке бытового озверения - было больше чем достаточно. Недаром до сих пор гадают: расстреляли царскую семью по приказу сверху или по почину снизу? Тогда в массе народа этот акт не вызвал ни сожаления, ни содрогания.

- Какой террор был более кровожадным: красный или белый?

Владимир Булдаков: Революционный террор является более массовым по определению. Революционеры, эти "заложники идеи", потерпев неудачу, всегда могут сказать: мы проиграли потому, что мало убивали. Вот такая логика. Но если говорить конкретно о красном терроре, то он был более упорядоченным и "понятным": буржуя надо уничтожить, и точка. А вот белогвардейцы действовали скорее эмоционально. Это были люди, которые потеряли себя в "красной смуте" и не представляли, куда ведет "рок" событий. Поэтому они и подозревали всех и вся. Отголоски этого сказываются и сегодня - отсюда масса конспирологических представлений.

Способны ли мы, спустя почти сто лет, взглянуть на значение революции без гнева и пристрастия? И без частных обид?

Владимир Булдаков: Люди хотят "понятного" прошлого. Мы по-прежнему живем эмоциями, не обузданными разумом. Отсюда и "обиды" на неведомое прошлое. А что касается обид на правителей, повернувших историю в "тупиковом" направлении, то это удел людей, заведомо несвободных, отчужденных или отученных от собственной истории. Отсюда всевозможные болезненные фантазии на предмет "героев и злодеев".

- Спустя почти сто лет уместно говорить о "всемирно-историческом значении" Октябрьской революции"

Владимир Булдаков: Как ответ на Первую мировую войну революция была понята и даже по-своему принята всем миром. Это одна из возможностей естественного разрешения глобального конфликта, считали социалисты II Интернационала. В этом смысле Октябрь был действительно всемирно-историческим событием. И нашел массу подражателей на всех континентах. Беда в том, что человечество до сих пор движется вперед с помощью потрясений. И политики никак не научатся действовать на упреждение.

- Способны ли мы сегодня взглянуть на революцию без гнева и пристрастия? Без частных обид?

Владимир Булдаков: Простые люди тогда не избавились от текущих тягот. Однако были ликвидированы сословия, дан толчок к формированию гражданского общества. Заработали социальные лифты, хотя они работали и в царской России - для тех, кто хотел учиться. После революции крестьянская молодежь рванула не только в комсомол, но и в учебные заведения - за знаниями. Появилась реальная возможность изменить жизнь низов. Хотя революция и выкинула за пределы России многих выдающихся людей, она дала возможность реализовать себя новым талантливым людям. Встряхнула вековые пласты российской жизни - в этом ее безусловный плюс. Конечно, цена таких перемен по обыденным понятиям была слишком велика. Однако история не считается с "благородными" людскими эмоциями - слишком часто они проистекают от гражданской недееспособности.

Досье "РГ"

Последние памятники Ленину появились в России в 2007 году - в Царском селе и Липецке. Но формально самым "свежим" считается памятник мировому вождю пролетариата в канадском Ричмонде, он установлен в январе 2010 года. На голове Ленина - балансирующий Мао Дзе Дун. Композиция выполнена из хромированной стали. Авторы этого памятника китайские братья Гао. Он простоял до января 2012 года. После чего Ленин с Мао Дзе Дуном отправились в Китай.

А.И. Субетто

Владимир Ильич Ленин: гений русского прорыва человечества к социализму

Посвящается

140-летию со дня рождения Владимира Ильича Ленина, первооткрывателя Эпохи Социализма в истории человечества, вне которой у человечества нет будущего, Гения Русского Прорыва человечества к социализму, Титана Эпохи Русского Возрождения, достойного сына русского народа, который поднял его на высоту творца истории Человечества, мыслителя-гуманиста, ученого, философа, революционера, Человека, который сумел вместить в себе все мечты человечества о коммунизме, обществе социальной справедливости, перевести их не только в теорию действия – ленинизм, но реализовать это историческое действие, соединить теорию с практикой, в результате чего родился СССР, как советско-социалистический этап развития России, – страна реального социализма, в которой впервые Труд стал верховенствовать над Капиталом и реализовалась истинная дружба народов и народностей, составивших особое единство – советский народ.

Эпиграфы

...

«…Русский образец показывает всем странам кое-что, и весьма существенное, из их неизбежного и недалекого будущего»

В.И.Ленин

...

«Имя Ленина стало символом победы Великого Октября, крупнейших революционных свершений, которые в корне изменили социальный облик мира, ознаменовали поворот человечества к социализму и коммунизму»

(Из Обращения международного Совещания коммунистических и рабочих партий 1969 года)

...

«…мы посылаем братский привет советскому народу и Коммунистической партии Советского Союза. Именно эта страна под предводительством Ленина взяла первый реванш, отомстив убийцам «кровавой недели», и превратила в действительность великую мечту коммунаров»

Жак Дюкло

...

«…я уважаю в Ленине человека, который всю свою силу с полным самопожертвованием своей личности использовал для осуществления социальной справедливости… люди, подобные ему, являются хранителями и обновителями совести человечества»

А.Эйнштейн

...

«Есть выдающиеся полководцы, талантливые теоретики, блестящие писатели. Но в этом ряду Ленин стоит особо. Он предложил свою идеологию, в центре которой – человек труда, дружба народов и справедливость. То, что всегда двигало человечеством…

Вы не найдете в истории другого государственного деятеля, который сделал бы столько за неполные 54 года своей жизни… Ленин вошел в историю и его имя переживет века»

Г.А.Зюганов

...

«Ленин и Сталин – наше знамя, под которым мы придем к новым победам»

Г.А.Зюганов

...

«Ленин не предчувствовал русскую революцию, как Александр Блок или Андрей Белый. Не выкликал ее молитвенно, как Бальмонт или Максим Горький. Не сочувствовал, не сострадал ей, как Лев Толстой. Он сам был революцией, ее отцом, ее повивальной бабкой» .

А.А.Проханов

...

«Сегодня на Ленина объявлена охота. Унылые крабы в рясах, безумные суфражистки в синих чулках, отъявленные злодеи с миллиардными состояниями, тупоголовые дураки, пролезшие в Государственную думу, требуют вынести Ленина из мавзолея. Им кажется, что они уже искоренили ленинизм по всей стране. Разломали на куски громадное красное государство… Но все их усилия тщетны.

Ленин давно утратил плотское свое воплощение. Он превратился в чистую энергию, в неуловимую световую волну. Он вознесся на небо и существует там в виде созвездия. И по этому созвездию, как бы ни старались мракобесы и ленинофобы, станет править свой путь человечество. Будущий Ленин опустится со звезд на Землю и повторит грандиозный опыт своего существования – станет создавать бессмертное человечество»

Г.А.Проханов

...

«…По глубине постановок политика Ленина и Сталина была политикой не XIX века, как это понимается иногда патриотической интеллигенцией, а политикой XXI века. Патриотизм, который прививался нации этой политикой, был много шире национализма и исключал шовинизм, как фактор унижающий нацию, но не возвышающий ее. Шовинизм присущ побитой и озлобленной нации. Он не подходит русской нации, которую легко представить обманутой, но невозможно представить побитой. Это была тщательно подобранная, тонкая, сверхэффективная политика реализации национальной гордости. Именно в этот период произошла асиммиляция всех народов России с русскими народом и превращение русского языка в язык, несущий общую культуру и формирующий единую национальную среду. Нация превращалась в монолит»

Г.Элевтеров

...

«Напряженно все время работала его мысль… на прогулках, во время разговоров на простые житейские темы он неустанно думал о том деле, которому отдал всю свою жизнь, все свои силы, каждую минуту своей жизни»

Н.К.Крупская

...

«Ленин был типически русский человек. В его характерном выразительном лице было что-то чисто русско-монгольское. В характере Ленина были чисто типические русские черты и не специально интеллигенции, а русского народа: простота, цельность, грубоватость, нелюбовь к прикрасам и ритотике, практичность мысли… По некоторым чертам своим он напоминает тот же русский тип, который нашел себе гениальное выражение в Л.Толстом, хотя он не обладал сложностью внутренней жизни Толстого. Ленин сделан из одного куска, он монолитен. Роль Ленина есть замечательная демонстрация роли личности в исторических событиях… В нем черты русского интеллигента-сектанта сочетались с чертами русских людей, собиравших и строивших русское государство. Он соединил в себе черты Чернышевского, Нечаева, Ткачева, Желябова с чертами великих князей московских, Петра Великого и русских государственных деятелей… Ленин был революционер-максималист и государственный человек… Только такие люди успевают и побеждают»

Н.А.Бердяев

...

«Ленин не был дурным человеком, в нем было и много хорошего. Он был бескорыстный человек, абсолютно преданный идее, он даже не был особенно честолюбивым и властолюбивым человеком, он мало думал о себе… Ленин был человеком судьбы, роковой человек, в этом его сила»

Н.А.Бердяев

...

«Ноги без мозга – вздорны,

без мозга

рукам нет дела.

Металось

во все стороны

мира безмозглое тело.

продавали на вырез.

Военный вздымался вой.

Когда

над миром вырос

Ленин

огромной головой»

В.В.Маяковский

...

«Мы Россию убедили, мы Россию отвоевали от эксплуататоров для трудящихся, мы эксплуататоров подавили – мы должны научиться Россией управлять. Для этого надо научиться скромности и уважению к деловой работе «специалистов науки и техники», для этого научиться деловому и внимательному анализу наших многочисленных практических ошибок и исправлению их постепенному, но неуклонному. Поменьше интеллигентского и бюрократического самомнения, побольше изучения того, что нам практический опыт, в центре и на местах, дает, и того, что наука уже нам дала»

В.И.Ленин

...

«Мы не утописты. Мы знаем, что любой чернорабочий и любая кухарка не способны сейчас же вступить в управление государством. В этом мы согласны и с кадетами, и с Брешковской, и с Церетели. Но мы отличаемся от этих граждан тем, что требуем немедленного разрыва с тем предрассудком, будто управлять государством, нести будничную, ежедневную работу управления в состоянии только богатые или из богатых семей взятые чиновники»

В.И.Ленин

...

«Мы должны показать крестьянам, что организация промышленности на современной высшей технической базе, на базе электрификации, которая свяжет город и деревню, покончит с рознью между городом и деревней, даст возможность культурно поднять деревню, победить даже в самых глухих углах отсталость, темноту, нищету, болезни и одичание. К этому мы приступим сейчас же…»

В.И.Ленин

...

«…Социализм, будучи идеологией классовой борьбы пролетариата, подчиняется общим условиям возникновения, развития и упрочнения идеологии, т.е. он основывается на всем материале человеческого знания, предполагает высокое развитие науки, требует научной работы и т.д. и т.д. В классовую борьбу пролетариата, стихийно развивающуюся на почве капиталистических отношений, социализм вносится идеологами»

В.И.Ленин

Владимир Ильич Ленин – величайшая личность истории человечества, гений Русской Социалистический Революции, руководитель «русского прорыва» человечества к социализму, чье имя вписано навечно в будущую историю человечества, пока оно будет жить на Земле и во Вселенной. (Предисловие автора)

Бесспорна уникальная роль Ленина в российской катастрофе 1917 года и в последующих глобальных катаклизмах ХХ века. Грандиозность содеянного им провоцирует на создание величественной мифологии: не случайно автора наиболее кровавой диктатуры в истории ещё недавно называли самым человечным из людей. Но и теперь нередко можно услышать, что он великий гуманист, гениальный политик, культурнейший человек.

Для реального понимания феномена Ленина необходимо, не отвлекаясь на "гуманистические" нюансы, определить то, чем никто, кроме него, не обладал. Главное в Ленине - идеологическая маниакальность, одержимость разрушением, абсолютный цинизм и беспринципность, благодаря которым он явился первым в череде кровавых диктаторов ХХ века. Все они были учениками Ленина - продолжили то, на что Ленин решился впервые в истории. Но никто не превзошел учителя, ибо некоторые деяния Ленина никто не смог повторить впоследствии.

Прежде всего, Ленин был первым партийным вождем, который строил и содержал политическую партию на деньги от кровавых грабежей (экспроприаций - "эксов") и финансовых афер; при этом и сам многие годы комфортабельно жил на награбленные средства. Ленин довел до совершенства концепцию революционного захвата власти, для чего эффективно использовал все необходимые наработки классиков социализма и марксизма и беспощадно отбросил всё "устаревшее" или слишком гуманное. На основе этого руководства к действию Ленин впервые в истории создал спаянную жёсткой дисциплиной и кровью массовую революционную партию.

Ленин разработал тактику революционного переворота, учитывающую опыт всех предшествовавших революций; её беспредельно циничный алгоритм позволяет определить слабые места свергаемой государственности, все возможные общественные опоры, а также всех реальных противников, которые подавляются или уничтожаются в упреждающем режиме. Никто до Ленина так цинично и жёстко не захватывал власть, сметая на своём пути все принципы и святыни и уничтожая всех мешающих. Затем Ленину удалось взнуздать страну до невероятно жестокой и кровопролитной Гражданской войны, жертвы которой достигают пятнадцати миллионов человек.

Для полной победы революции Ленин первым (хотя и на эффективном обобщении всего предшествующего опыта) разработал теорию и внедрил в практику систему тотального государственного террора. По сравнению с большевистским террором все предшествовавшие и последующие его виды были ограниченными в пространстве и во времени, в степени жестокости и в массовости. Ленин внедряет концлагеря (к 1920-м годам их было около 90) и регулярный массовый расстрел заложников, то есть истребление большого количества людей, ни в чём не виновных даже с точки зрения "революционной законности". Ленин впервые в истории инициировал массовый голод для расправы над непокорным населением своей страны: страшный голод 1921-1922 годов унес жизни около пяти миллионов человек.

Никто, кроме Ленина, не использовал для внутреннего террора в таком количестве интернациональный люмпен: из военнопленных австро-венгерской, немецкой, чешской, турецкой армий, из латышских стрелков, китайских волонтеров, революционеров-интернационалистов формировались ударные, заградительные, охранные и карательные отряды - "Формирование немецко-венгерской дивизии из стойких и дисциплинированных элементов крайне целесообразно" (телеграмма председателю Сибревкома).

Ленинский режим впервые в истории применил химическое оружие для истребления граждан своей страны, впоследствии на подобное решился только иракский диктатор Саддам Хусейн. По указанию Ленина были убиты без следствия и суда все члены императорской семьи, включая детей, а также многие родственники и слуги (всего более сорока человек). Кровавая расправа над свергнутым главой государства и его семьей - беспрецедентна в Новой и Новейшей истории. За сто с лишним лет до этого в годы Великой французской революции был казнён король Франции, но после Ленина ни один узурпатор и диктатор не решился на что-либо подобное.

Сталин уничтожил людей несравненно больше Ленина, но Ленин инфернальнее. Сталин как верный ученик только использовал и совершенствовал авторскую методологию Ленина. К тому же можно представить, что Ленин был бы непревзойден, если бы действовал не пятилетку, а десятилетия.

Надо сказать, что все диктаторы совершали злодеяния ради какой-то возвышенной и позитивной мифологии, выражаемой на языке своей национальной культуры. Для Гитлера заветной мечтой была "Великая Германия" как "тысячелетний рейх", он почитал германский эпос о нибелунгах и музыку Вагнера. Для Мао Цзэдуна - "Великий Китай" как "Поднебесная" с некоторыми ремарками конфуцианства. Все диктаторы либо были к чему-то или к кому-то сентиментально привязаны, либо искусственно создавали образ проявления своих человечных качеств. Ленин же и в этом беспрецедентен: он ненавидел всё в России и не признавал ценным ничего в человечестве. Даже кровавый Сталин имел детей и иногда к ним благоволил. Все ценности и святыни, виды и формы миропорядка, всех людей Ленин подвергал циничным насмешкам и грязной хуле. Бердяев называл Ленина "гением бранной речи", которой удостаивались не только враги, но и ближайшие соратники: "Всегда успеем взять говно в эксперты... Шваль и сволочь, не желающая предоставлять отчеты... Приучите этих говнюков серьезно отвечать... Идиотка... дура" (всё это - на официальных документах, последнее - о Розе Люксембург). Непрерывно матерился он на заседаниях "самого образованного" правительства. Таким образом, во всем Ленин вёл себя как человек, для которого единственной ценностью было тотальное разрушение само по себе. Ленин был первым идеологическим маньяком в истории, вполне реализовавшим свои патологические фантасмагории.

Для реализации проектов демонической одержимости необходима мощь государственной власти, сосредоточенная в одних руках и направленная на вожделённое кровопийство, то есть необходима неограниченная диктатура: "Научное понятие диктатуры означает не что иное, как ничем не ограниченную, никакими законами, никакими абсолютно правилами не стесненную, непосредственно на насилие опирающуюся власть". Понятно, что ни к какой науке это определение отношения не имеет, кроме науки заплечных дел, непревзойденным мастером которых и был Ильич. Но утверждение "научности понятия" нужно, чтобы создать какую-то видимость обоснованности - для жаждущих самообмана интеллектуалов. Пресловутая формула "диктатура пролетариата" означала личную диктатуру вождя в партии и в стране, что Ленин и не скрывал: "Речи о равенстве, свободе и демократии в нынешней обстановке - чепуха... Я уже в 1918 г. указывал на необходимость единоличия, необходимость признания диктаторских полномочий одного лица с точки зрения проведения советской идеи... Решительно никакого противоречия между советским (т.е. социалистическим) демократизмом и применением диктаторской власти отдельных лиц нет... Как может быть обеспечено строжайшее единство воли? Подчинением воли тысяч воле одного... Волю класса иногда осуществляет диктатор, который иногда один более сделает и часто более необходим". В этом Ленин следовал не российским традициям, а учению Маркса, который предрекал пролетариату двадцать, а при необходимости и пятьдесят лет классовых боев и гражданской войны "не только для того, чтобы изменить существующие условия, но чтобы и самим изменяться". Военный коммунизм - это "Коммунистический манифест" К. Маркса и Ф. Энгельса в действии. Но если последователи Ленина были лишь его эпигонами, то предшественники выглядят замшелыми теоретиками по сравнению с ленинским сатанинским титанизмом в действии.

О беспримерно циничной ленинской лживости писал профессор С.Г. Пушкарев: "Конечно, политика - это профессия, в которой трудно сохранять моральную чистоту. Многие политические деятели давали обещания, которых потом не исполняли, или прямо обманывали народ, но не было такого разностороннего и искусного мастера политического обмана, каким был Ленин. Все лозунги, провозглашенные им в 1917 году, все его обещания по основным вопросам внутренней и внешней политики представляли собой преднамеренный обман - в полном согласии с его моралью. Вот некоторые примеры этих ложных лозунгов и обещаний. Основной лозунг (и основная цель): "Вся власть советам рабочих и крестьянских депутатов, избранных всем трудящимся населением". Намерения: неограниченная власть ("диктатура") коммунистической партии. Лозунг: "Вся земля крестьянам"; программа: национализация земли, то есть переход её в собственность государства. Лозунг (в 1917 году): армия с выборными командирами и с правом солдат "проверять каждый шаг офицера и генерала". Реализация: строжайшая дисциплина в Красной Армии с правом назначаемых командиров применять оружие против неповинующихся солдат. Лозунг: "Всеобщий демократический мир". Намерение: организовать "революционные войны" для завоевания Европы".

Когда исполнили свою роль дооктябрьские анархо-коммунистические лозунги (власть - советам, землю - крестьянам, фабрики - рабочим), направленные на разрушение старого режима, Ленин потребовал от партии преодолеть период революционного беспорядка и мобилизоваться на создание нового, революционного порядка. Надо сказать, что Ленин никогда не менял своих стратегических целей, но он был виртуозом политической конъюнктуры, во имя захвата и удержания власти он всегда был готов сменить тактику - вплоть до противоположной. Поэтому после октябрьского переворота лозунги поменялись радикально. Иезуитская принципиальная лживость Ильича поражала даже близких соратников. Можно сказать, что Ленин был первым постмодернистом в политике.

Конечно, насаждение нового порядка не могло не вызвать сопротивления в обществе, хотя сначала оно было слабым и неорганизованным. Но главный идеолог давно предвидел, что новый строй невозможно навязать без массовых репрессий: ещё в 1914 году он требовал "превращения войны империалистической в беспощадную гражданскую войну". И большевики развязывают её в стране со всей возможной жестокостью. В результате Ленин запустил репрессивный маятник большого террора в полную силу: обман и насилие, насилие и обман поочередно и одновременно ковали нового человека и истребляли непокорных.

Известна бесчеловечная жестокость, с какой Ленин насаждал красный террор, рассылая директивы большевистским вождям: "Необходимо провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов, белогвардейцев. Сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города... Надо поощрять энергию и массовидность террора... Открыто выставить принципиально и политически правдивое (а не только юридически-узкое) положение, мотивирующее суть и оправдание террора... Суд должен не устранить террор... а обосновать и узаконить его принципиально, ясно, без фальши и без прикрас". Как руководитель правительства Ленин постоянно требовал ужесточения репрессий: "Навести массовый террор, расстрелять и вывезти сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров и т. п. Ни минуты промедления" (в Нижний Новгород); "Расстрелять заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты" (в Саратов); "вешать под видом "зелёных" (мы потом на них и свалим) чиновников, богачей, попов, кулаков, помещиков. Выплачивать убийцам по 100 тысяч рублей"; "Я предлагаю назначить следствие и расстрелять виновных в ротозействе"; "Позором было колебаться и не расстреливать за неявку"; "назначить своих начальников и расстреливать заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая, не допуская идиотской волокиты" (уполномоченному Наркомпрода); "Повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не меньше ста заведомых кулаков, богатеев, кровопийц. Опубликовать их имена. Отнять у них хлеб. Назначить заложников... Сделать так, чтобы на сотни верст кругом народ видел, трепетал, знал, кричал: душат и задушат кровопийц-кулаков" (указание в Пензу). В резолюции на письме Дзержинскому о миллионе пленных казаков: "Расстрелять всех до единого".

Ленин более всех взнуздал атмосферу кровопийства, и большевистские вожди не отставали друг от друга в степени жестокости. В подписанном Свердловым документе, основные положения которого явно исходили от Ленина, "всем ответственным товарищам, работающим в казачьих районах", предписывалось: "Необходимо признать единственно правильным самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления... Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно; провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем вообще казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью".

При людоедском режиме Ленина заурядным выглядел приказ М. Тухачевского по подавлению тамбовского крестьянского восстания: "Леса, где прячутся бандиты, очистить ядовитыми газами, точно рассчитать, чтобы облако удушливых газов распространилось по всему лесу, уничтожая все, что в нём пряталось". Тухачевский приказал расстреливать всех мальчиков, которые были выше пояса мужчины. В общем, Ленин целенаправленно реализовывал на практике свою установку: "Пусть вымрет 90% русского народа, лишь бы осталось 10% к моменту всемирной революции".

Непревзойден Ленин как теоретик и практик богоборчества. Религиозная сфера была предметом его сугубой расстрельной опеки: "Попов надлежит арестовывать как контрреволюционеров и саботажников, расстреливать беспощадно и повсеместно. И как можно больше. Церкви подлежат закрытию. Помещения храмов опечатывать и превращать в склады" (1 мая 1919 года, Дзержинскому). Религиозные праздники настолько донимали вождя, что по поводу празднования дня Николая Чудотворца 25 декабря 1919 года он указывает: "Мириться с "Николой" глупо, надо поставить на ноги всё чека, чтобы расстреливать не явившихся на работу из-за "Николы"". В знаменитом письме Молотову для членов Политбюро от 19 марта 1922 года Ленин категорически требует: "Именно теперь и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи, трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления... Нам во что бы то ни стало необходимо провести изъятие церковных ценностей самым решительным и самым быстрым образом, чем мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (надо вспомнить гигантские богатства некоторых монастырей и лавр)... Если необходимо для осуществления известной политической цели пойти на ряд жестокостей, то надо осуществить их самым энергичным образом и в самый короткий срок, ибо длительного применения жестокостей народные массы не вынесут... Мы должны именно теперь... дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий... Политбюро даст детальную директиву судебным властям, тоже устную, чтобы процесс против Шуйских мятежников, сопротивляющихся помощи голодающим, был проведен с максимальной быстротой и закончился не иначе, как расстрелом очень большого числа самых влиятельных и опасных черносотенцев г. Шуи, а по возможности также и не только этого города, а и Москвы и нескольких других духовных центров... Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать". В результате Ленин инициировал в России самые массовые и кровавые в истории религиозные гонения и истребление верующих, насадил режим государственного атеизма. Гнусная ругань по поводу религии и Церкви при всякой возможности, а также людоедский пафос в борьбе с духовенством и верующими говорят об одержимости Ленина манией богоборческого титанизма.

Масштабы и последствия деятельности Ленина бесспорно огромны. Но называть его на этом основании "великим политиком" и "гениальным человеком" - значит не понимать его сущность. Основным отличительным свойством Ленина была беспрецедентная кровавость его деяний: по огромности, тяжести и изощренности злодеяний он уникален. Поэтому Ленин является прежде всего величайшим в истории злодеем. А рассуждения на тему, насколько таковой может быть "гуманным", "интеллигентным", "кристально честным" и прочее, могут казаться убедительными только для людей с ущербной нравственностью или недостатком ума. Многим из тех, кто признает чудовищность содеянного Лениным, свойственна романтизация образа злодея: если человек совершил глобальные деяния, отвергнув при этом все признаки человечности, поправ все традиции, законы, нравственные повеления, святыни, пролив моря крови, то это хоть и злодей, но гений. А значит, "право имеет" и во многом оправдан. Культ Наполеона разоблачили Лев Толстой и Фёдор Достоевский, но глубоко внедренный в душевное подполье "маленького человека" синдром наполеонизма вынуждает оправдывать злодейство: чем оно масштабнее - тем легче выводится из разряда преступлений, и легитимируется в качестве гениального.

Между тем если непредвзято присмотреться к облику Ленина, то можно увидеть, что он не обладал ни одним из качеств гениальности. Сотворить то, что он натворил, ему позволили звериная жестокость и злобность, абсолютный цинизм, бешеная энергия разрушения. Средний ум и невыдающиеся способности Ленина для этого не были преградой. Напротив, неумение масштабно и универсально мыслить, отсутствие многих человеческих качеств облегчали возможность всецело сосредоточиться на главном деле жизни - тривиальных шельмованиях, переворотах, массовых убийствах. Великие мастера русского языка находили для описания Ленина беспощадно жёсткие образы, рисующие недочеловека, античеловека: "В сущности, - подумал я, - этот человек, такой простой, вежливый и здоровый, - гораздо страшнее Нерона, Тиверия, Иоанна Грозного. Те, при всем своём душевном уродстве, были всё-таки людьми, доступными капризам дня и колебаниям характера. Этот же - нечто вроде камня, вроде утеса, который оторвался от горного кряжа и стремительно катится вниз, уничтожая всё на своём пути. И при том - подумайте! - камень, в силу какого-то волшебства - мыслящий. Нет у него ни чувств, ни желаний, ни инстинктов. Одна острая, сухая непобедимая мысль: падая - уничтожаю" (А.И. Куприн). Наиболее адекватно характеризуют Ленина грубые слова Ивана Бунина: "Выродок, нравственный идиот от рождения, Ленин явил миру как раз в самый разгар своей деятельности нечто чудовищное, потрясающее; он разорил величайшую в мире страну и убил несколько миллионов человек - и всё-таки мир настолько сошел с ума, что среди бела дня спорят, благодетель он человечества или нет?". Великий Пушкин и здесь прав: действительно "гений и злодейство - две вещи несовместные".

Информационный партнер.

Ленин (1870—1924)

Жизнь и деятельность Ленина в России конца XX века стала оцениваться совершенно не так, как в советское время. И если прежде преувеличивались его достоинства как мыслителя (в политическом, гении ему не могут отказать даже враги), то затем его еще более несправедливо стали обвинять в злодеяниях, преступлениях и вреде, нанесенном якобы процветавшей Российской империи. Поэтому прежде всего обратимся к бесспорным фактам.

Владимир Ильич Ульянов (взявший псевдоним Ленин) родился в Симбирске в семье инспектора, а позже директора народных училищ Симбирской губернии, мелкого помещика И.Н. Ульянова. Старший брат Владимира — Александр — учился в Петербургском университете, был членом подпольной организации «Народная воля», участвовал в подготовке покушения на царя Александра II и казнен в 1887 году. В том же году Владимир поступил в Казанский университет, но вскоре был исключен за участие в студенческих волнениях. В последующие три года он самостоятельно освоил курс наук и сдал экстерном экзамены на юридическом, факультете Петербургского университета, служил недолго присяжным поверенным в Самаре, но предпочел подпольную революционную деятельность; писал публицистические статьи, участвовал в создании «Союза борьбы за освобождение рабочего класса.

В конце 1895 года он был арестован и заключен в тюрьму, а затем выслан на три года в Восточную Сибирь (село Шушенское). Там писал политические и экономические работы, из которых наиболее основательная «Развитие капитализма в России». В 1900 году эмигрировал и жил преимущественно в Швейцарии, основал революционную газету «Искра», разрабатывал идеологические основы марксистской партии. На II съезде РСДРП (Российской социал-демократической рабочей партии) стал лидером большевистской фракции. С 1912 года активно работал в партийной газете «Правда». Вернувшись в марте 1917 года в Россию, выдвинул тезисы («апрельские») о переходе от буржуазно-демократической революции к социалистической, пролетарской, под лозунгом «Вся власть Советам!».

Ленин иронизировал над теми, кто предупреждал, что стране грозит гражданская война. В работе «Государство и революция» доказывал неизбежность и прогрессивность диктатуры пролетариата (ведомого партией) и последующего построения сначала социалистического, а затем бесклассового общества. Действительно, большевики легко взяли власть, совершив октябрьский (7 ноября 1917 года) вооруженный переворот. Однако удержать власть удалось с большим трудом. Началась кровавая междоусобица и иностранная интервенция. В окончательной победе большевиков и Красной армии немалую роль сыграл политический и организаторский талант Ленина, а также поддержка значительной части народа России. Для подавления оппозиции осуществлялся «красный террор» в ответ на «белый террор» (вообще, с противниками Ленин был нетерпим).

Восстанавливая экономику страны на новых, социалистических основах, он как руководитель Советского правительства столкнулся с огромными трудностями. Пришлось поощрять мелких Частников в рамках «новой экономической политики» (нэп). В 1922 году Ленин тяжело заболел и постепенно отходил от активной государственной деятельности, оставаясь вождем своей партии. Посмертно его образ был мифологизирован коммунистическими идеологами, а все труды и высказывания назывались гениальными. Враги, напротив, придавали и придают ему демонические черты.

Безусловно, он был одной из ключевых политических фигур XX века, хотя крупным или оригинальным философом его назвать нельзя. Он был фанатиком и гением политической борьбы. Только с этих позиций смотрел на все другие проблемы. Религию отрицал как атеист (истово верующий в небытие Бога), науки знал поверхностно. В своих суждениях обычно был резок и категоричен, а в критике слишком часто ограничивался язвительными, а то и грубыми отповедями вместо убедительных доводов. Он утверждал, что отстаивает единственно верное учение Маркса-Энгельса, диалектический и исторический материализм. В действительности его взгляды не всегда были столь определенны и четко высказаны, как это он сам полагал. (Серьезный и подробный анализ его взглядов дан Н.О. Лосским в «Истории русской философии».)

Например, он был убежден, что «дух не существует независимо от тела, что дух есть вторичное, функция мозга, отражение внешнего мира»; «Ощущение, мысль, сознание есть высший продукт особым образом организованной материи»; «Вся материя обладает свойством, по существу родственным с ощущением, свойством отражения...». И, наконец, о материи: «Единственное свойство материи, с признанием которого связан философский материализм, есть свойство быть объективной реальностью, существовать вне нашего сознания». Получается, что дух есть функция мозга, отражение внешнего мира, а материя обладает (по-видимому, в разной степени) свойством отражения. Значит ли это, что дух в некоторой степени присутствует в материи вообще, а в наибольшей степени проявляется как функция мозга? Откуда бы вдруг снизошел дух на мозговую ткань, если он нигде никогда до этого не присутствовал? Но тогда уже получается нечто подобное панпсихизму или пантеизму.

Он был убежден, будто есть только два противоположных способа устранения дуализма духа и тела: или одно первично, а другое вторично, или наоборот. Третьего не дано! (Кроме, как пишет Ленин, «бестолкового перепутывания материализма и идеализма».) Такая позиция для него характерна. Он, к примеру, перечисляет: «...Борьба идеализма и материализма... Борьба религии и науки... Отрицания объективной истины и признания ее... Борьба сторонников сверхчувственного знания с противниками его...» Словно нет ничего более важного в интеллектуальной жизни, чем идеологическая война на разных уровнях и по различным поводам. Таковы издержки мышления, ориентированного на политическую борьбу.

Для выдающегося политика это качество полезное, но только не для философа или ученого.

Вот как он расправляется с идейными противниками: «За гносеологической схоластикой эмпириокритицизма нельзя не видеть борьбы партий в философии, борьбы, которая в последнем счете выражает тенденции и идеологию враждебных классов современного общества. Новейшая философия так же партийна, как и две тысячи лет назад». Для Ленина философия была не целью, а средством политической борьбы.

Итак, для него были характерны: вера в небытие Бога, в материю, науку и собственные знания. При этом не было стремления изучать суть и свойства материи, особенности научного метода, смысл познания вообще.

Он признавал тезис: практика — критерий истины. Если исходить из этого, то следует признать его философское направление истинным. Он был ярким представителем особого течения мысли — политфилософии. Победа большевиков, установление диктатуры пролетариата, воинствующий атеизм, единая государственная идеология материализма и огромные успехи Советского Союза — все это самым убедительным образом, на деле, доказало верность политической и философской установки Ленина. С одной существенной оговоркой: это была победа партии, сумевшей использовать текущую ситуацию в стране и мире, поднявшейся на гребне народного восстания и обострения классовых противоречий. Для реализации этой цели политфилософия оказалась наиболее целесообразной, как сильное идеологическое оружие.

Однако, как показал опыт последующих десятилетий, победившее марксистско-ленинское учение содержало истину относительную и временную (если опять использовать критерий практики). СССР потерпел поражение в идеологической борьбе. Хотя победила не какая-то высокая истина «открытого общества», персонализма, пантеизма или Всеединства, а самая заурядная, пошлая и проклятая всеми честными людьми идеология мелкого буржуа, стяжателя, барышника, приспособленца, алчного потребителя материальных благ. Как писал Максимилиан Волошин:

И жадный хам, продешевивший дух За радости комфорта и мещанства.

Впрочем, если признавать, вслед за Лениным, первичность материи и вторичность сознания, то погоню за материальными ценностями кто-то может принять за сильное проявление духа в поисках смысла жизни.

Ленину со своими соратниками удалось не просто свершить государственный переворот, но одержать полную победу в Гражданской войне с представителями буржуазной идеологии, которых поддерживала Антанта, иностранные интервенты. Под его руководством было создано первое в мире социалистическое государство, определившее ход мировой истории XX века. Но вот после победы второй буржуазной революции в России в учебном биографическом справочнике издательства «Просвещение» (автор А.Н. Щукин, 1996 год) сказано: «...Л(енин) с помощью многочисленных печатных изданий... и агитаторов разложил русскую армию посулами мира и земли. А Россия выигрывала первую мировую войну: ведь в ноябре 1918 г. Германия и ее союзники сложили оружие на Западном фронте перед Антантой. Л(енин) ради личной выгоды — захвата власти изменил национальным интересам своей страны и отнял у нее заслуженную победу. Большего предательства не знает вся мировая история!»

Тут утверждается нечто несусветное. Известно, что разложение русской армии началось после предательского указа буржуазного Временного правительства, свергшего Николая II. К ноябрю 1918 года большевики уже целый год были у власти. Более того, они сумели восстановить почти полностью Россию, а затем настолько укрепили ее, что победили во Второй мировой, а для нас — Великой Отечественной войне. Дело Ленина оказалось благотворным для становления державы нового типа с высоким интеллектуальным, духовным и экономическим потенциалом СССР.