Святые отцы пишут, что плод падения в ересь – омрачение разума, ожесточение сердца, лишение смирения, Божией благодати, духовная смерть. Ересь отлучает от Бога, от Церкви, лишает спасения.
Св. Игнатий (Брянчанинов):
«Ересь… Она – плод гордыни, этой причины падения падших ангелов. И последствия падения ею очень схожи с последствиями падения отверженных духов: она омрачает разум, ожесточает сердце, на самое тело разливает яд свой, вводит в душу вечную смерть. Она не способна к смирению. Она соделывает человека вполне чуждым Бога. Она – смертный грех. Как плод гордыни, ересь держит в железных цепях своего пленника, и редкий пленник исторгается из цепей ее. Упорство в ереси есть свойство еретика».
Окружное послание Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви ко всем Православным христианам (1848 г.):
«§ 20. Вера наша, братие, (получила начало) не от человек и не чрез человека, но чрез откровение Иисуса Христа, которое проповедовали Божественные Апостолы, утвердили святые вселенские Соборы, предали по преемству великие мудрые Учители вселенной, и запечатлели своею кровию святые Мученики! Будем же держаться исповедания, которое мы приняли чистым от толиких мужей, отвергая всякую новизну, как внушение диавола: принимающий новое (учение) признает как бы несовершенною преподанную ему православную Веру. Но она, будучи уже вполне раскрыта и запечатлена, не допускает ни убавления, ни прибавления, ни другого какого-либо изменения, и дерзающей или сделать, или советовать, или замышлять сие, уже отвергся веры Христовой, уже подвергся добровольно вечной анафеме за хулу на Духа Святого, как будто Он (Дух Святый) глоголал несовершенно в Писаниях и на вселенских Соборах. Сию страшную анафему, братия и возлюбленные чада во Христе, не мы изрекаем ныне, но изрек прежде всех Спаситель наш: иже речет на Духа Святого, не отпустится ему, ни в сей век, ни в будущий (Матф. 12, 32); изрек Божественный Павел: чуждуся, яко тако скоро прелагаетеся от звавшего вы благодатию Христовою, во иноблаговествование, еже несть ино: точиюнецыи суть смущающии вы, и хотящиипревратитиблаговествование Христово. Но и аще мы, или Ангел с небесе благовестит вам паче, еже благовестихом вам, анафема да будет (Гал. 1, 6). Тоже изрекли и семь вселенских Соборов, и целый лик Богоносных Отцев. Итак, все замышляющие новизну - ересь или раскол - добровольно облеклись, по словам псалмопевца в клятву, яко в ризу (Пс. 108, 18), хотя бы то были папы, или патриархи, или клирики, или миряне: пусть даже будет это Ангел с неба, и он анафема да будет, аще благовестит вам паче, еже приясте. Так рассуждали Отцы наши, внимая душеспасительным словам Павла, - и пребыли твердыми и непреклонными в Вере, по преемству им преданной, сохранили ее неизменною и чистою среди стольких ересей, и предали ее нам всецелою и неповрежденною, как истекла она из уст первых служителей Слова. Так рассуждая, и мы предадим ее в грядущие поколения совершенно такою же, какою сами приняли, без всякого изменения, дабы и они, подобно нам, непостыдно и без упрека могли говорить о Вере своих предков».
Послание Патриархов Восточно-Кафолической Церкви «О Православной вере» (1723 г.):
«Веруем, что члены Кафолической Церкви суть все верные, т.е. несомненно все исповедующие чистую Веру Спасителя Христа (которую прияли мы от Самого Христа, от Апостолов и Святых Вселенских Соборов), хотя бы некоторые из них и были подвержены различным грехам. Ибо если бы верные, но согрешившие, не были членами Церкви, то не подлежали бы ее суду. Но она судит их, призывает к покаянию и ведет на путь спасительных заповедей; а потому, несмотря на то, что подвергаются грехам, они остаются и признаются членами Кафолической Церкви, только бы не сделались отступниками и держались Кафолической и Православной Веры.
…Веруем, что Божественное и Священное Писание внушено Богом; посему мы должны верить ему беспрекословно, и притом не как-нибудь по-своему, но именно так, как изъяснила и предала оное Кафолическая Церковь. Ибо и суемудрие еретиков принимает Божественное Писание, только превратно изъясняет оное, пользуясь иносказательными и подобно значащими выражениями и ухищрениями мудрости человеческой, сливая то, чего нельзя сливать, и играя младенчески такими предметами, кои не подлежат шуткам. Иначе, если бы всякий ежедневно стал изъяснять Писание по-своему, то Кафолическая Церковь не пребыла бы по благодати Христовой доныне такой Церковью, которая, будучи единомысленна в вере, верует всегда одинаково и непоколебимо, но разделилась бы на бесчисленные части, подверглась бы ересям, а вместе с тем перестала бы быть Церковью святою, столпом и утверждением истины, но соделалась бы церковью лукавнующих, то есть, как должно полагать без сомнения, церковью еретиков, кои не стыдятся учиться у Церкви, а после беззаконно отвергают ее. Посему мы веруем, что свидетельство Кафолической Церкви не меньшую имеет силу, как и Божественное Писание. Поелику Виновник того и другого есть один и тот же Святой Дух, то все равно - от Писания ли научаться, или от Вселенской Церкви. Человеку, который говорит сам от себя, можно погрешать, обманывать и обманываться; но Вселенская Церковь, так как она никогда не говорила и не говорит от себя, но от Духа Божия (Которого она непрестанно имеет и будет иметь своим Учителем до века), никак не может погрешать, ни обманывать, ни обманываться; но, подобно Божественному Писанию, непогрешительно и имеет всегдашнюю важность.
…Но справедливо замечено одним из Отцов, что не легко найти между еретиками человека рассудительного; поелику, оставляя Церковь, они бывают оставлены Святым Духом, и не остается в них ни знания, ни света, но тьма и ослепление».
Св. Игнатий (Брянчанинов):
«Ересь есть грех, совершаемый преимущественно в уме. Грех этот, будучи принят умом, сообщается духу, разливается на тело, оскверняет самое тело наше, имеющее способность принимать освящение от общения с Божественной благодатью и способность оскверняться и заражаться общением с падшими духами».
«Ересь – грех ума.
Сущность этого греха - богохульство.
Будучи собственно грехом ума, ересь не только омрачает ум, но и сообщает особенное ожесточение сердца, убивает его вечною смертью.
Ересь есть прикровенное отвержение христианства. Когда человеки начали оставлять идолопоклонство, по его очевидной нелепости, и приходить к познанию и исповеданию Искупителя; когда все усилия диавола поддержать между человеками идолопоклонство остались тщетными; тогда он изобрел ереси, и посредством ереси, сохраняя для держащихся ее человеков имя и некоторую наружность христиан, не только отнял у них христианство, но и заменил его богохульством…
Ересь можно уподобить пище, имеющей по наружности прекрасный вид, но отравленной ядом: такая пища - тот же яд, от которого уже трудно остеречься как потому, что яд замаскирован, так и потому, что прекрасный вид и благоухание пищи возбуждают в человеке естественное его желание насытиться и насладиться пищею. Ересь всегда сопутствуется лицемерством и притворством; она многоглаголива, велеречива, обилует ученостию человеческою и потому удобно привлекает к себе людей и уловляет их в погибель: несравненно более людей уловлены в вечную смерть посредством ереси, нежели посредством прямого отвержения Христа…
…»Ученые, не радящие о духовной жизни, – сказал святой Марк в ответе ученому, утверждавшему, что ученые пребывают вне падения, поддерживаемые своею ученостью, – ниспав одним разом в ужасное и сугубое падение, то есть в падение возношением и нерадением, ниже могут восстать без молитвы, ниже имеют откуда пасть. Ибо какая еще может быть причина (забота) для диавола бороться с теми, которые всегда лежат долу и никогда не востанут. … Несть струп, ни язва, ни рана палящая (Ис. 1:6), не какое-либо зло, из случающихся без согласия воли: ибо сия рана - произвольна, и есть грех к смерти, не исцеляемый ниже молитвами других».
Св. Иоанн Златоуст:
«Образ благочестия слагается из того и другого, причем нравственность представляет собою как бы тело, а соединенное с нею познание догматов занимает положение благоустроенной души. Подобно тому как в теле, когда оно разъединено с душой, состав членов бесполезен, хотя его и хвалят, так точно и красота нравственности мертва, если не одушевляется силой догматов. Что пользы в целомудренном образе жизни, когда целомудрствующий не знает хорошо Судии целомудрия? Какая прибыль от милостыни, когда Судия милостыни негодует, как отвергаемый? Какая выгода воинам в том, что они делают много доблестного, когда они враги царю? Все стяжание добродетели остается бесполезно, если в корне своем не имеет правых догматов. … Лучше же сказать, еретик погрешает против Божественного естества больше даже эллинов.
… По имени они христиане, по мыслям же ненавистники Христа».
Св. Игнатий (Брянчанинов):
«Вы разсуждаете о спасении, а не знаете, - что такое спасение, почему человеки в нем нуждаются, наконец - не зная Христа - единственное средство нашего спасения! - Вот истинное учение об этом предмете, учение Святой, Вселенской Церкви: спасение заключается в возвращении общения с Богом. Это общение потерял весь род человеческий грехопадением праотцев. Весь род человеческий - разряд существ погибших. Погибель - удел всех людей, и добродетельных и злодеев. Зачинаемся в беззаконии, родимся во грехе. «Сниду к сыну моему сетуя во ад», говорит св. Патриарх Иаков о себе и святом сыне своем Иосифе целомудренном и прекрасном! Нисходили во ад по окончании земнаго странствования не только грешники, но и праведники Ветхаго Завета. Такова сила добрых дел человеческих. Такова цена добродетелей естества нашего падшаго! Чтоб возстановить общение человека с Богом, иначе, для спасения, необходимо было искупление. Искупление рода человеческаго было совершено …Самим безпредельным Богом. Все добрыя дела человеческия немощныя, нисходившия во ад, заменены одним могущественным добрым делом: верою в Господа нашего Иисуса Христа. … Одно доброе дело нужно нам для спасения: вера; - но вера - дело. Верою, одною верою мы можем войти в общение с Богом при посредстве дарованных им таинств. Напрасно ж, ошибочно Вы думаете и говорите, что добрые люди между язычниками и магометанами спасутся, т.е. вступят в общение с Богом!
… Церковь всегда признавала, что одно средство спасения: Искупитель! она признавала, что величайшие добродетели падшаго естества нисходят во ад.
… Христиане! познайте Христа! - Поймите, что Вы Его не знаете, что Вы отрицались Его, признавая спасение возможным без Него за какия-то добрыя дела! Признающий возможность спасения без веры во Христа, отрицается Христа, и, может быть не ведая, впадает в тяжкий грех богохульства.
… Вы возразите: «св. Апостол Иаков требует непременно добрых дел, он научает, что вера без дел - мертва». Разсмотрите - чего требует св. Апостол Иаков. - Вы увидите, что он требует, как и все боговдохновенные писатели Священнаго Писания, дел веры, а не добрых дел падшаго естества нашего! он требует живой веры, утверждаемой делами новаго человека, а не добрых дел падшаго естества, противных вере.
… Вы говорите: «еретики те же христиане». Откуда Вы это взяли? Разве кто-нибудь, именующий себя христианином и ничего не знающий о Христе, по крайнему невежеству своему решится признать себя таким же христианином, как и еретики, а святую веру христианскую не отличит от чада клятвы - богохульныя ереси! Иначе разсуждают об этом истинные христиане! Многочисленные сонмы святых прияли венец мученический, предпочли лютейшия и продолжительнейшия муки, темницу, изгнание, нежели согласиться на участие с еретиками в их богохульном учении. Вселенская Церковь всегда признавала ересь смертным грехом, всегда признавала, что человек, зараженный страшным недугом ереси, мертв душею, чужд благодати и спасения, в общении с диаволом и его погибелию. Ересь - грех ума. Ересь - более грех диавольский, нежели человеческий; она - дщерь диавола, его изобретение, - нечестие, близкое к идодолопоклонству. Отцы обыкновенно называют идолопоклонство нечестием, а ересь - злочестием. В идолопоклонстве диавол принимает себе божескую честь от ослепленных человеков, ересию он делает слепотствующих человеков участниками своего главнаго греха - богохульства. Кто прочитает со вниманием «Деяния Соборов», тот легко убедится, что характер еретиков - вполне сатанинский. Он увидит их ужасное лицемерие, непомерную гордость, - увидит поведение, составленное из непрерывной лжи, увидит, что они преданы различным низким страстям, увидит, что они, когда имеют возможность, решаются на все ужаснейшия преступления и злодеяния. В особенности замечательно их непримиримая ненависть к чадам истинной Церкви, и жажда крови их! Ересь сопряжена с ожесточением сердца, с страшным помрачением и повреждением ума, - упорно держится в зараженной ею душе - трудно для человека исцеление от этого недуга! Всякая ересь содержит в себе хулу на Духа Святаго: она или хулит догмат Святаго Духа, или действие Святаго Духа, но хулит непременно Святаго Духа. Сущность всякой ереси – богохульство…
Забавен по своему недостатку истиннаго знания и горько жалостен по своему свойству и последствиям ответ некотораго лица, облаченнаго властию сего мира, св. Александру патриарху Александрийскому о арианской ереси. Это лицо советует патриарху сохранять мир, не заводить ссоры, столько противной духу христианства, из-за некоторых слов; пишет он, что он не находит ничего предосудительнаго в учении Ария, - некоторую разницу в оборотах слов - только! Эти обороты слов, - замечает историк Флери, - в которых «нет ничего предосудительнаго», отвергают Божество Господа нашего Иисуса Христа - только! ниспровергают, значит, всю веру христианскую - только! Замечательно: все древния ереси, под различными изменяющимися личинами, стремились к одной цели: оне отвергали Божество Слова и искажали догмат воплощения. Новейшия наиболее стремятся отвергнуть действия Святаго Духа: с ужасными хулами они отвергли Божественную Литургию, все таинства, все, все, где Вселенская Церковь всегда признавала действие Святаго Духа.
…Конечно, в ереси Вы не видите ни разбоя, ни воровства! Может быть единственно потому не считаете ее грехом? Тут отвергнут Сын Божий, тут отвергнут и похулен Дух Святый - только! Принявший и содержащий учение богохульное, произносящий богохульство не разбойничает, не крадет, даже делает добрыя дела естества падшаго - он прекрасный человек! Как может Бог отказать ему в спасении!.. Вся причина последняго Вашего недоумения, так, как и всех прочих, - глубокое незнание христианства!
Не думайте, что такое незнание - маловажный недостаток! Нет! его следствия могут быть гибельными, особливо ныне, когда ходят в обществе безчисленныя книжонки с христианским заглавием, с учением сатанинским. При незнании истиннаго христианскаго учения, как раз можете принять мысль ложную, богохульную за истинную, усвоить ее себе, а вместе с нею усвоить и вечную погибель. Богохульник не спасется! И те недоумения, которыя Вы изобразили в письме Вашем, - уже страшные наветники Вашего спасения. Их сущность - отречение от Христа! - Не играйте Вашим спасением, не играйте! иначе будете вечно плакать».
Пространный Христианский Катехизис учит, что еретики самым своим нечестием осуждают себя и подвергают отлучению от Церкви непосредственно судом Божиим: «Грешники нераскаянные, или видимым действием церковной власти, или невидимым действием суда Божия, как мертвые члены, отсекаются от Тела Церкви».
Древний Патерик:
Говорили об авве Агафоне: «Пришли к нему некие, услышав, что он имеет великую рассудительность. Желая испытать его, не рассердится ли он, спрашивают его: «Ты - Агафон? Мы слышали о тебе, что ты блудник и гордец». «Да, это правда», - отвечал он. Они опять спрашивают его: «Ты, Агафон, клеветник и пустослов?» «Я», - отвечал он. И еще говорят ему: «Ты, Агафон, еретик?» «Нет, я не еретик», - отвечал он. Затем спросили его: «Скажи нам, почему ты на все, что ни говорили тебе, соглашался, а последнего слова не перенес?» Он отвечал им: «Первые пороки я признаю за собой, ибо это признание полезно моей душе, а признание себя еретиком значит отлучение от Бога, а я не хочу быть отлученным от моего Бога». Выслушав это, они подивились его рассудительности и отошли, получив назидание».
Луг духовный:
Старец, великий пред Богом, именем Кириак, жил в лавре Каламонской, около священного Иордана. Однажды пришел к нему брат чужестранец, из страны Дора, по имени Феофан, спросил старца о блудных помыслах. Старец начал наставлять его речами о целомудрии и чистоте. Брат, получив от этих наставлений великую пользу, воскликнул: «Отец мой, в моей стране я нахожусь в общении с несторианами. He будь этого - я бы остался навсегда с тобой!» Услыхав имя Нестория, старец глубоко опечалился о погибели брата и стал убеждать его и молить, чтобы он оставил эту пагубную ересь и присоединился ко святой кафолической и апостольской Церкви.
Невозможно спастись, если не будешь право мыслить и веровать, что Пресвятая Дева Мария есть истинная Богородица.
Отче, возражал брат, да ведь все ереси говорят точно так же: если не будешь в общении с нами, не получишь спасения. He знаю, несчастный, как мне и поступить. Помолись Господу, чтобы Он явно показал мне, какая вера истинная.
Старец радостно выслушал слова брата.
Оставайся в моей келье, - сказал он. - Я имею упование на Бога, что Он по Своему милосердию откроет тебе истину.
И оставив брата в своей пещере, старец отправился к Мертвому морю и стал молиться о брате. И точно, на другой день, около девятого часа, брат видит, что кто-то явился к нему, страшный по виду, и говорит: «поди и познай истину»! И взяв его, ведет в место мрачное, смрадное и испускающее пламя и показывает ему в пламени Нестория и Феодора, Евтихия и Аполлипария, Евагрия и Дидима, Диоскора и Севера, Ария и Оригена и других. И говорит явившийся брату: «вот это место уготовано еретикам, и тем, кто нечестиво учат о Пресвятой Богородице, равно как и тем, кто следуют их учению. Если тебе нравится это место, оставайся при своем учении. Если же не желаешь вкусить такого наказания, обратись к св. кафолической Церкви, к которой принадлежит и наставлявший тебя старец. Я говорю тебе: хотя бы и всеми добродетелями украсился человек, но если он неправо верует, он попадет в это место». - При этих словах брат пришел в себя. Когда старец возвратился, брат рассказал ему все, что видел, и в скором времени присоединился к св. кафолической апостольской Церкви. Оставшись к Каламоне при старце, он прожил с ним несколько лет и скончался в мире.
Удивительное видение аввы Кириака из лавры Каламонской и о двух книгах нечестивого Нестория:
Однажды пришли мы к авве Кириаку, пресвитеру лавры Каламонской, что около священного Иордана. Он рассказывал нам: «Однажды я видел во сне величественную Жену, облаченную в порфиру, и вместе с Ней двух мужей, сиявших святостию и достоинством. Все стояли вне моей келлии. Я понял, что это - Владычица наша Богородица, а два мужа - св. Иоанн Богослов и св. Иоанн Креститель. Выйдя из келлии, я просил войти и сотворить молитву в моей келлии. Но Она не соизволила. Я не переставал умолять, говоря: «да не буду я отвержен, унижен и посрамлен» и многое другое. Видя неотступность моей просьбы, Она сурово ответила мне: «у тебя в келлии - Мой враг. Как же ты желаешь, чтобы Я вошла?» Сказавши это, удалилась. Я пробудился и начал глубоко скорбеть, вообразив себе, не согрешил ли я против Нея хотя бы помыслом, так как, кроме меня одного, никого в келлии не было. После долгого испытания себя я не нашел в себе никакого прегрешения против Нея. Погруженный в печаль, я встал и взял книгу, чтобы чтением разсеять свою скорбь. У меня была в руках книга блаженного Исихия, пресвитера иерусалимского. Развернув книгу, я нашел в самом конце ее два слова нечестивого Нестория, и тотчас сообразил, что он-то и есть враг Пресвятой Богородицы. Немедленно встав, я вышел и возвратил киигу тому, кто мне ее дал.
Возьми, брат, обратно свою книгу. Она принесла не столько пользы, сколько вреда.
Он пожелал знать, в чем состоял вред. Я рассказал ему о своем сновидении. Исполнившись ревности, он немедленно вырезал из книги два слова Нестория и предал пламени.
Да не останется и в моей келлии, - сказал он, - враг Владычицы нашей Пресвятой Богородицы и Приснодевы Марии!..
(Луг духовный)
Священномученик Киприан Карфагенский:
«Если рассмотреть веру тех, которые веруют вне Церкви, то окажется, что у всех еретиков совсем иная вера; даже, собственно говоря, у них одно изуверство, богохульство и прение, враждующее против святости и истины».
Архим. Рафаил (Карелин):
«Ересь - интеллектуальный, догматический грех, мысленное тление, ложь рассудка, при которой освящение благодатью ума, а следовательно, и души - невозможно. Ум, верующий в ложь как в истину, противится действию благодати. Само спасение - это синергия благодати и человеческой воли, покорной благодати. Освящение ума возможно при синергии богословской истины, в которую включен ум, и благодати Божией, а эта синергия возможна лишь при наличии всецелой догматической правды, при включении своего малого разума в великий разум Церкви («Церковь имеет ум Христов» - см.: 1 Кор. 2, 16). Вера в ложь сочетает ум с ложью, поэтому исключает синергию сознания и благодати. Следовательно, ум еретика остается невозрожденным. На что же тогда действует благодать, что она освящает? Если душу без ума - то такой души не существует».
Свмч. Иларион (Троицкий):
«Святой Киприан высказывает такую мысль: вне Церкви не может быть и учения христианского, не только христианской жизни. Только в Церкви есть чистая вера. Церковь Киприан и называет Истиной. Единство веры нельзя отделять от единства Церкви. Истина одна, как и одна Церковь. Тому, кто не придерживается единства Церкви, нельзя думать, что он сохраняет веру. Всякое отделение от Церкви непременно связано бывает и с искажением веры. «Враг изобрел ереси и расколы, чтобы ниспровергнуть веру, извратить истину, расторгнуть единство. Служители его возвещают вероломство под предлогом веры, антихриста под именем Христа и, прикрывая ложь правдоподобием, тонкой хитростью, уничтожают истину». «Как диавол не есть Христос, хотя и обманывает Его именем, так и христианином не может почитаться тот, кто не пребывает в истине Его Евангелия и веры». «Еретик рассекает Церковь, он вооружается против Церкви, изменник в отношении веры, в отношении благочестия святотатец, непокорный раб, сын беззаконный, брат неприязненный». «Если рассмотреть веру тех, которые веруют вне Церкви, то окажется, что у всех еретиков совсем иная вера; даже, собственно говоря, у них одно изуверство, богохульство и прение, враждующее против святости и истины». Быть вне Церкви и оставаться христианином, по убеждению святого Киприана, невозможно. Вне Церкви - вне стана Христова. Отступившиеся от Церкви и действующие против Церкви - антихристы и язычники. Вот, например, что пишет святой Киприан Антониану о Новатиане. «Ты желал, возлюбленнейший брат, чтобы я написал тебе и касательно Новатиана, какую ересь он ввел. Знай же, что прежде всего мы не должны любопытствовать, чему он учит, когда он учит вне Церкви. Кто бы и какой бы он ни был, он не христианин, как скоро он не в Церкви Христа». «Как может быть со Христом тот, кто не пребывает с Невестой Христовой, не находится в Церкви Его». Наконец, в трактате «О единстве Церкви» читаем мы знаменитые слова: «Тот не может уже иметь отцом Бога, кто не имеет матерью Церковь». Святой Киприан совершенно отказывает всем стоящим вне Церкви в названии «христиане», как бы повторяя решительное восклицание своего учителя Тертуллиана: «Еретики не могут быть христианами!»
…святой Василий Великий в своем послании к епископу Амфилохию. Святой Василий говорит, что отступившие от Церкви и через раскол уже не имеют на себе благодати Святого Духа. Вне Церкви нет священства и не может быть преподана благодать Святого Духа. Эти мысли святого Василия Христова Церковь на VI Вселенском Соборе (правилом 2) и на VII (правилом 1) утвердила как непреложную истину. Послание святого Василия к Амфилохию было признано каноническим, посему и доселе помещается в «Книге правил».
…Христианство и Церковь не совпадают друг с другом только тогда, когда под христианством мы будем понимать сумму каких-то теоретических положений, ни к чему никого не обязывающих. Но такое понимание христианства можно назвать только бесовским. Христианами тогда следует признать и бесов, которые тоже веруют и от этого только трепещут. Знать систему христианской догматики, соглашаться с догматами – неужели значит это быть истинным христианином? Раб, знающий волю господина своего и не исполняющий ее, биен будет много и, конечно, справедливо. «Христианство не в молчаливом убеждении, но в величии дела», - как говорит святой Игнатий Богоносец. Теряет надежду на спасение не только тот, кто искажает основные истины христианства, – этой надежды лишен всякий вообще отделяющийся от Церкви, от общей жизни одного цельного организма тела Христова. Отпал человек от Церкви или отлучен от нее - он погиб, он умер для Бога и вечности. Еще святой Игнатий Богоносец писал филадельфийцам: «Кто последует за вводящим раскол, тот не наследует Царствия Божия» (гл. III).
Нет, Христос есть не только Великий Учитель; Он – Спаситель мира, давший человечеству новые силы, обновивший человечество. Не учение только имеем мы от Христа Спасителя нашего, а жизнь. Если не понять христианство как новую жизнь не по стихиям мира, которому известны только принципы эгоизма и себялюбия, а по Христу с его учением и образцом самоотречения и любви, то христианство необходимо совершенно совпадает с Церковью. Быть христианином – значит принадлежать к Церкви, ибо христианство есть именно Церковь и вне Церкви христианской жизни нет и быть не может.
…Итак, мы должны признать истину: христианство от Церкви совершенно неотделимо и без Церкви христианство невозможно».
«По суждению св. Киприана, быть христианином - значит принадлежать к видимой Церкви и подчиняться поставленной в ней от Бога иерархии. Церковь есть осуществление любви Христовой, и всякое отделение от Церкви есть именно нарушение любви. Против любви грешат равно и еретики, и раскольники. Это и есть основная мысль Киприанова трактата «О единстве Церкви»; та же мысль постоянно повторяется и в письмах св. отца. «Христос даровал нам мир; Он повелел нам быть согласными и единодушными; заповедовал ненарушимо и твёрдо хранить союз привязанности и любви. Не будет принадлежать Христу тот, кто вероломным несогласием нарушил любовь Христову: не имеющий любви и Бога не имеет. Не могут пребывать с Богом не восхотевшие быть единодушными в Церкви Божией».
У еретиков и раскольников нет любви, т.е. основной христианской добродетели, а потому они христиане только по имени. «Еретик или раскольник не сохраняет ни единства Церкви, ни братской любви», «действует против любви Христовой». «Маркиан, соединившись с Новатианом, сделался противником милосердия и любви». «Какое соблюдает единство, какую любовь хранит или о какой любви помышляет тот, кто, предавшись порывам раздора, рассекает Церковь, разрушает веру, возмущает мир, искореняет любовь, оскверняет таинство?»
Св. Киприан высказывает даже такую мысль: вне Церкви не может быть и учения христианского, не только христианской жизни.
Враг изобрёл ереси и расколы, чтобы ниспровергнуть веру, извратить истину, расторгнуть единство. Служители его возвещают вероломство под предлогом веры, антихриста под именем Христа, и, прикрывают ложь правдоподобием, чтобы тонкой хитростью уничтожить истину.» … «Если рассмотреть веру тех, которые веруют вне Церкви, то окажется, что у всех еретиков совсем иная вера; даже, собственно говоря, у них одно изуверство, богохульство и прение, враждующие против святости и истины.» Быть вне Церкви и оставаться христианином, по убеждению св. Киприана, невозможно. Вне Церкви - вне стана Христова.
…Наконец в трактате «О единстве Церкви» читаем мы знаменитые слова: «Тот, кто не может уже иметь отцом Бога, тот не имеет матерью Церковь». Св. Киприан совершенно отказывает всем стоящим вне Церкви в названии «христиан», как бы повторяя решительное восклицание своего учителя Тертуллиана: «Еретики не могут быть христианами!»»
«…вот чему научает нас первое правило святого Василия Великого. Церковь едина, и одна она только имеет всю полноту благодатных даров Святого Духа. Кто и каким бы образом ни отступал от Церкви - в ересь, в раскол, в самочинное сборище, он теряет причастие благодати Божией.
… Мое внимание привлекает к себе XCV правило VI Вселенского Собора. Прежде всего в этом правиле обо всех еретиках и раскольниках, приходящих к Церкви, говорится, что они "присоединяются к части спасаемых”. Раньше, следовательно, они не были среди спасаемых, то есть в Церкви».
Святитель Феофан Затворник толкует 19-е правило VI Вселенского Собора «Аще будет изследуемо слово Писания, то не инако да изъясняют оное, разве как изложили светила и учители Церкви в своих писаниях, и сими более да удостоверяются, нежели составлением собственных слов»:
«Следовательно, если кто вносит в область Божественной истины свое личное мудрование,тот подвергается клятве, изреченной вообще на не соблюдающих соборные определения».
То есть если кто предпочитает своё личное мудрование определениям Вселенских соборов и придерживается еретических заблуждений, осуждённых на соборах, то он тем самым сам себя отлучает от Церкви и подвергается клятве. Об этом говорят и определения соборов. Каждый Вселенский собор, прежде чем начинать свою деятельность, исповедовал и утверждал догматы, изложенные на прежних соборах, как неколебимое основание правой веры. Так, 6 Вселенский собор в Первом правиле от имени вселенской церкви исповедует и торжественно утверждает православную веру, как она изложена была на прежних соборах, равно и предает анафеме всех тех, которые против этой веры когда-либо учили. Отцы исповедуют и провозглашают, именно, что должна сохраняться чистой от всякого новшества и неповрежденной вера, переданная им от святых апостолов и святых Отцов, в частности же все догматы веры, утвержденные на всех вселенских соборах, бывших до этого собора. Подтвердив осуждения ересей, бывшие на предыдущих соборах, отцы Шестого Вселенского собора заключают анафематствованием всех, кто противоречит догматам благочестия и мыслит и проповедует иначе, чем определили святые соборы:
«Кратко рещи, постановляем, да вера всех в церкви Божией прославившихся мужей, которые были светилами в мире, содержа слово жизни, соблюдается твердою, и да пребывает до скончания века непоколебимою, вкупе с богопреданными их писаниями и догматами. Отметаем и анафематствуем всех, которых они отметали и анафематствовали, яко врагов истины, вотще скрежетавших на Бога, и усиливавшихся неправду на высоту вознести. Аще же кто либо из всех не содержит и не приемлет вышереченных догматов благочестия, и не тако мыслит и проповедует, но покушается идти противу оных: тот да будет анафема, по определению, прежде постановленному предупомянутыми святыми и блаженными отцами, и от сословия христианскаго, яко чуждый, да будет исключен и извержен».
(моя переработанная статья из «Независимой газеты» от 15.07. 1993)
В Отечнике епископа Игнатия Брянчанинова говорится о преподобном Агафоне, которого однажды посетили его некоторые братия и захотели испытать его смирение и терпение. Они упрекали его в гордости, злоречии и развратной жизни. Все эти пороки старец признавал в себе и слезно просил посетителей помолиться о нем. Когда же они назвали его еретиком, старец сказал, что он отнюдь не еретик. На вопрос братии, – почему обвинение в ереси встревожило его, он отвечал: "потому что ересь есть отчуждение от Бога. Еретик отлучается от Бога живого и истинного, и приобщается диаволу и ангелам его. Отлученный от Христа (конечно через исповедуемое им ложное учение о Христе) уже не имеет Бога, Которого он мог бы умолить о грехах своих, и во всех отношениях есть погибший".
Однако, почему авва Агафон отвечал именно так, и есть ли так на самом деле? Ведь любой грех, будь он чувственным или умственным, против самого ли Бога или против ближнего, отчуждает человека от Бога и Его благодати… Если обращаться к текстам Нового Завета как главнейшего источника нашего Предания, то можно найти различной силы свидетельства о ересях, в зависимости от конкретной проблемы, возникавшей перед первыми христианскими общинами. Само слово «ересь», означающее «выбор», восходит к греческому слову со значением «хватаю, избираю, убеждаю». По поводу разногласий внутри Коринфской Церкви, касавшихся братских трапез, сопряженных с вкушением Вечери Господней, апостол Павел писал: «…слышу, что когда вы собираетесь в Церковь, между вами бывают разделения, чему отчасти и верю. Ибо надлежит быть и разномыслиям (буквально – «ересям») между вами, дабы открылись между вами искусные» (1 Кор. 11, 18-19). Эти слова в дальнейшем оказались пророческими: разделения среди христиан по различным как важным, так и несущественным вопросам сопутствовали всей церковной истории вплоть до сегодняшних дней, когда они нисколько не ослабевают. И если это касалось часто практической и бытовой жизни христиан, то в отношении самих тайн Божиих тем более. В самом деле, истина, открытая нам во Христе, - одна, всецела, вековечна и неизменяема: «Христос вчера, сегодня и во веки Тот же» (Евр. 13, 8). Но она не может быть никем и никогда выражена до конца словами, рационально воспринята и объяснима, по немощи и ограниченности человеческой. К ней можно приобщиться лишь в бытии своем, в опыте, будучи членом Тела Христова; однако, по словам апостола Павла, «мы отчасти знаем и отчасти пророчествуем» (1 Кор. 13, 9) и «видим как бы сквозь тусклое стекло (буквально – «как в зеркале»), гадательно» (1 Кор. 13, 12). И Церковь, с одной стороны, устами ап. Павла допускает возможность и неизбежность разномыслий (ересей), а с другой, на протяжении всей ее истории с ними борется, ибо тот же апостол, например, призывает: «Еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся, зная, что таковой развратился и грешит, будучи самоосужден» (Тит. 3, 10-11). Как это совместить? Не всякого рода разномыслия уместны и позволительны, и не всякие способы их осуществления. Одно дело – сознавать определенную ограниченность и несовершенство своего мировоззрения, его относительность, и не навязывать его окружающим членам Церкви, но совсем другое – настаивать на абсолютной правильности и непогрешимости собственных суждений, идущих вразрез с Писанием и Преданием, что было характерно для большинства крупных еретических религиозных движений. В первые века Христианства и в раннем Средневековье поставщиком ересей, преимущественно догматического характера, был Восток. В Византии в эпоху Вселенских Соборов еретики не стеснялись идти на многочисленные политические интриги для привлечения на свою сторону императорской власти и достижения тем самым реванша; в ход пускались доносы и обвинения, ничего общего с богословием не имевшие, и расправа с неугодными императорской власти личностями шла довольно успешно, не исключая прямое насилие. Что порождало и противодействие в условиях, благоприятствовавших православным, когда подобным же образом поступали с еретиками. Однако принцип использования догматов и канонов не как истин веры, подлежащих постепенному молитвенному усвоению в свете Откровения, а как инструмента расправы с инакомыслящими в политической и придворной борьбе в императорской Византии или даже в предреволюционной России (случай подавления противников церковной реформы патр. Никона или движения имяславцев на Афоне) остается еще не вполне преодоленным отягчающим наследием той сложной эпохи. Сами же догматические ереси промыслительно внесли немалый вклад в развитие богословской мысли, поскольку ставили определенную проблему и требовали ее решения. К этому можно относиться спокойно, поскольку каждый из нас еретик в потенции, не могущий вместить в себя всю полноту мудрости Писания и Предания. Это в равной степени относится и к фундаменталистским богословам, и к либеральным. К тому же, ересь ереси рознь, и степени их опасности - тоже. Ересь может быть опасной тогда, когда она организованно противопоставляется соборной точке зрения и навязывается государственными и иными методами, и это неизбежно порождает конфликты. Тогда созываются соборы и принимаются соответствующие решения. Если она выражается лично от себя в спокойном тоне и в искреннем поиске истины, не навязываясь никому, это вполне может быть сродни теологуменам, которые встречались и у древних отцов Церкви, и у видных богословов ХХ века. Еретиков всегда было гораздо больше, значительно больше внутри самой Церкви, нежели принято думать.
Начиная с позднего Средневековья генератором ересей, как правило социально-политической окраски, становится преимущественно Запад. И здесь опять у каждой еретической секты (катары, патарены, альбигойцы, апостольские братья, табориты, гуситы, анабаптисты) те же деспотические мотивы, та же претензия на исключительность и непогрешимость их вождей. Убийства священнослужителей, осквернение храмов, сожжение крестов и икон, терроризм сопровождают всю их активную деятельность, о чем подробно описано в книге И.Р. Шафаревича «Социализм как явление мировой истории». Постепенно чисто догматические ереси уходят на задний план, а социально-политические вырождаются либо в безрелигиозные, либо в открыто богоборческие философские доктрины, при сохранении притом их еретических религиозных корней. Семена от этих мутантов, перенесенные западным ветром на российскую почву, до сих пор дают либо ядовитые, либо несъедобные малопригодные плоды. Ибо от наводнений общества ложными мировоззрениями и поныне происходят все разделения, нестроения, несчастья, бедствия и даже войны. Особенно чреваты роковыми последствиями приходы еретиков к власти и вершение ими судеб миллионов людей. В обществе, где утрачена способность испытывать духов, еретики могут избираться на демократических выборах большинством голосов или же приходить к власти насильственным путем, а общественно-политическое государственное устройство здесь никакого значения не имеет. По происхождению своему ересь восходит к грехопадению человека, соблазнившегося на познание добра и зла и вынужденного с тех пор довольствоваться отрывочным, фрагментарным, избирательным, то есть по сути дела еретическим их познанием во взаимном смешении того и другого. И это последствие первородного греха довлеет не только над классическими еретиками, но и над правоверными христианами, у которых слова вероисповедания расходятся с их реальными делами и практическими плодами их веры.
Но почему же среди многих верующих и даже святых отцов существовала такая боязнь согрешить в неправомыслии? Видимо, изначально она коренится в том, что вообще каждое человеческое суждение и любая философская доктрина могут иметь какую-то долю истины, но именно долю, а не всю полноту ее, которая относится лишь к Церкви, «полноте Наполняющего все во всем» (Еф. 1, 23), а ведь многие христиане так жаждали этой чистоты и полноты! Но раз вне ее нет полноты, но есть множество разных частичных множественных истин, то эти доли истины будут неизбежно соседствовать с долей лжи и рискуют зачастую быть совершенно неотделимыми и неотличимыми от лжи. Есть ли чистая ложь сама по себе в духовной сфере? Нет, как нет в мире и чистого, абсолютного зла. Диавол, отец лжи, именно тем и опасен, что, будучи одним из первых творений Божьих, как раз обладает немалой «долей истины», не отделимой от явной лжи, которая тем самым однажды совратила человека и поспособствовала его падению, так как «сам сатана принимает вид Ангела света» (2 Кор. 11, 14). Вот почему и говорит Христос: «Кто не со Мною, тот против Меня, и кто не собирает со Мною, тот расточает» (Мф. 12, 30; Лк. 11, 23). Или, по слову апостола Иоанна, «Кто лжец, если не тот, кто отвергает, что Иисус есть Христос? Это антихрист, отвергающий Отца и Сына» (1 Ин. 2, 22). Эти, да и многие другие высказывания Писания, несомненно, не допускают никаких разномыслий в духе современного либерального свободомыслия. Но характерный соблазн в истории христианской Церкви, и в особенности на Западе, заключался в допущении возможности постижения истины преимущественно интеллектуальным путем, а также индивидуального обладания ею, при правильном словесном ее выражении! В упрощенной форме это означало принятие определенного набора теоретических постулатов (в более поздние секулярные времена – деклараций и лозунгов), выдаваемых за аксиомы, по которым в дальнейшем выстраивалось индивидуальное мировоззрение или/и жизнь целых групп людей. В Римской Церкви это приняло законченный вид в представлении о папе как о «наместнике Христа» на Земле и о непогрешимости его в вопросах вероучения, в появлениях в Средние века грандиозных теологических трактатов типа «Суммы Теологии» Фомы Аквинского. Восточному богословию это все было более чуждо, хотя нежелательному влиянию рационализма оно также подвергалось в последние века. На Востоке, тем не менее, лучше чувствовали, что «всяк человек ложь» (Пс. 115) и что православное богословие в глубине своей апофатично. Православные лучше чувствовали, что истина одна; знали, что (или, точнее, Кто) есть она, но чаще настаивали на ее окончательной неизреченности. Догматы Церкви как раз и раскрывают ее недосягаемость формальной логикой. Отказ от апофатизма, как считает современный греческий богослов Христос Яннарас, укоренился в юридическом духе римской традиции. Он даже обвиняет блаж. Августина в том, что тот перенес дух строгой объективности на область гносеологии: «Так впервые в истории истина была отождествлена с ее определением, а познание (то есть обладание истиной) – с индивидуальным усвоением формулировок. Истина оказалась оторванной от динамики жизни, была сведена к чисто рассудочному моменту, к правильному способу рассуждения… Правильное мышление подменяет собой динамичную неопределенность жизни, жизнь втискивается в рамки логики (ratio), логика возводится на уровень высшего авторитета, будь то моральные нормы или же требования общественной и политической практики. Морализм и тоталитаризм, эти два типичных порождения западноевропейской цивилизации, берут свое начало в мысли Августина»
(«Вера Церкви»).
Здесь наш современник несколько переборщил насчет Августина, хотя отдельные его воззрения, вытекавшие из его объективации Божественной благодати, как, например, допущение вечных адских мук для некрещеных младенцев, бесспорно, малосимпатичны. Но в принципе святоотеческая установка в идеале исключает всякое проявление тоталитаризма, пусть даже если в мире, лежащем во зле, где царит путаница добра и зла, в действительности может все обстоять несколько иначе. Чтобы избежать в практической церковной жизни претензий на исключительность и непогрешимость, нередко превращающих православных в тех же сектантов (в реальной жизни, увы, случается так, что любой архиерей или даже настоятель прихода оказывается «мини-папой» в местном масштабе), надо также придерживаться апофатического принципа в отношении самой Церкви как мистического Тела Христова и признать, что ее границы неопределимы для нашего «евклидова» сознания. И также признать множество различных степеней и оттенков принадлежности к этому Телу, подобно тому, как существуют разные степени воцерковления среди самих православных. Каждый отдельно взятый христианин, будь он православным, католиком, коптом и т.д., в той или иной степени может быть неявным, потенциальным еретиком, будучи хотя и причастным к сверхрассудочной благодатной полноте Церкви, но бессильным до конца выразить эту причастность. И если познание Бога и Его действий в нашем мире все-таки не имеет предела, то все знания, которые Церковь накопила за 2000 лет своего существования, составляют ничтожную долю от того, что человечество Тела Христова еще может познать и о Нем, и о себе самих. То есть – все мы еретики перед Богом, поскольку все несовершенны ни в знаниях, ни в чистоте жизни. И значит, одним еретикам судить других – заранее бесперспективное занятие. Богословские несогласия могут быть поводом для временных и пространственных разделений, но далеко не всегда имеют основания для исключения друг друга от членства в Теле Христовом. «Если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему; если же кто скажет на Духа Святого, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем» (Мф. 12, 32). «Иоанн сказал: Наставник! Мы видели человека, именем Твоим изгоняющего бесов, и запретили ему; потому что он не ходит с нами. Иисус сказал ему: не запрещайте; ибо кто не против вас, тот за вас» (Лк. 9, 49-50).
В Отечнике епископа Игнатия Брянчанинова говорится о преподобном Агафоне, которого однажды посетили его некоторые братия и захотели испытать его смирение и терпение. Они упрекали его в гордости, злоречии и развратной жизни. Все эти пороки старец признавал в себе и слезно просил посетителей помолиться о нем. Когда же они назвали его еретиком, старец сказал, что он отнюдь не еретик. На вопрос братии, – почему обвинение в ереси встревожило его, он отвечал: "потому что ересь есть отчуждение от Бога. Еретик отлучается от Бога живого и истинного, и приобщается диаволу и ангелам его. Отлученный от Христа (конечно через исповедуемое им ложное учение о Христе) уже не имеет Бога, Которого он мог бы умолить о грехах своих, и во всех отношениях есть погибший".
Однако, почему авва Агафон отвечал именно так, и есть ли так на самом деле? Ведь любой грех, будь он чувственным или умственным, против самого ли Бога или против ближнего, отчуждает человека от Бога и Его благодати… Если обращаться к текстам Нового Завета как главнейшего источника нашего Предания, то можно найти различной силы свидетельства о ересях, в зависимости от конкретной проблемы, возникавшей перед первыми христианскими общинами. Само слово «ересь», означающее «выбор», восходит к греческому слову со значением «хватаю, избираю, убеждаю». По поводу разногласий внутри Коринфской Церкви, касавшихся братских трапез, сопряженных с вкушением Вечери Господней, апостол Павел писал: «…слышу, что когда вы собираетесь в Церковь, между вами бывают разделения, чему отчасти и верю. Ибо надлежит быть и разномыслиям (буквально – «ересям») между вами, дабы открылись между вами искусные» (1 Кор. 11, 18-19). Эти слова в дальнейшем оказались пророческими: разделения среди христиан по различным как важным, так и несущественным вопросам сопутствовали всей церковной истории вплоть до сегодняшних дней, когда они нисколько не ослабевают. И если это касалось часто практической и бытовой жизни христиан, то в отношении самих тайн Божиих тем более. В самом деле, истина, открытая нам во Христе, - одна, всецела, вековечна и неизменяема: «Христос вчера, сегодня и во веки Тот же» (Евр. 13, 8). Но она не может быть никем и никогда выражена до конца словами, рационально воспринята и объяснима, по немощи и ограниченности человеческой. К ней можно приобщиться лишь в бытии своем, в опыте, будучи членом Тела Христова; однако, по словам апостола Павла, «мы отчасти знаем и отчасти пророчествуем» (1 Кор. 13, 9) и «видим как бы сквозь тусклое стекло (буквально – «как в зеркале»), гадательно» (1 Кор. 13, 12). И Церковь, с одной стороны, устами ап. Павла допускает возможность и неизбежность разномыслий (ересей), а с другой, на протяжении всей ее истории с ними борется, ибо тот же апостол, например, призывает: «Еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся, зная, что таковой развратился и грешит, будучи самоосужден» (Тит. 3, 10-11). Как это совместить? Не всякого рода разномыслия уместны и позволительны, и не всякие способы их осуществления. Одно дело – сознавать определенную ограниченность и несовершенство своего мировоззрения, его относительность, и не навязывать его окружающим членам Церкви, но совсем другое – настаивать на абсолютной правильности и непогрешимости собственных суждений, идущих вразрез с Писанием и Преданием, что было характерно для большинства крупных еретических религиозных движений. В первые века Христианства и в раннем Средневековье поставщиком ересей, преимущественно догматического характера, был Восток. В Византии в эпоху Вселенских Соборов еретики не стеснялись идти на многочисленные политические интриги для привлечения на свою сторону императорской власти и достижения тем самым реванша; в ход пускались доносы и обвинения, ничего общего с богословием не имевшие, и расправа с неугодными императорской власти личностями шла довольно успешно, не исключая прямое насилие. Что порождало и противодействие в условиях, благоприятствовавших православным, когда подобным же образом поступали с еретиками. Однако принцип использования догматов и канонов не как истин веры, подлежащих постепенному молитвенному усвоению в свете Откровения, а как инструмента расправы с инакомыслящими в политической и придворной борьбе в императорской Византии или даже в предреволюционной России (случай подавления противников церковной реформы патр. Никона или движения имяславцев на Афоне) остается еще не вполне преодоленным отягчающим наследием той сложной эпохи. Сами же догматические ереси промыслительно внесли немалый вклад в развитие богословской мысли, поскольку ставили определенную проблему и требовали ее решения. К этому можно относиться спокойно, поскольку каждый из нас еретик в потенции, не могущий вместить в себя всю полноту мудрости Писания и Предания. Это в равной степени относится и к фундаменталистским богословам, и к либеральным. К тому же, ересь ереси рознь, и степени их опасности - тоже. Ересь может быть опасной тогда, когда она организованно противопоставляется соборной точке зрения и навязывается государственными и иными методами, и это неизбежно порождает конфликты. Тогда созываются соборы и принимаются соответствующие решения. Если она выражается лично от себя в спокойном тоне и в искреннем поиске истины, не навязываясь никому, это вполне может быть сродни теологуменам, которые встречались и у древних отцов Церкви, и у видных богословов ХХ века. Еретиков всегда было гораздо больше, значительно больше внутри самой Церкви, нежели принято думать.
Начиная с позднего Средневековья генератором ересей, как правило социально-политической окраски, становится преимущественно Запад. И здесь опять у каждой еретической секты (катары, патарены, альбигойцы, апостольские братья, табориты, гуситы, анабаптисты) те же деспотические мотивы, та же претензия на исключительность и непогрешимость их вождей. Убийства священнослужителей, осквернение храмов, сожжение крестов и икон, терроризм сопровождают всю их активную деятельность, о чем подробно описано в книге И.Р. Шафаревича «Социализм как явление мировой истории». Постепенно чисто догматические ереси уходят на задний план, а социально-политические вырождаются либо в безрелигиозные, либо в открыто богоборческие философские доктрины, при сохранении притом их еретических религиозных корней. Семена от этих мутантов, перенесенные западным ветром на российскую почву, до сих пор дают либо ядовитые, либо несъедобные малопригодные плоды. Ибо от наводнений общества ложными мировоззрениями и поныне происходят все разделения, нестроения, несчастья, бедствия и даже войны. Особенно чреваты роковыми последствиями приходы еретиков к власти и вершение ими судеб миллионов людей. В обществе, где утрачена способность испытывать духов, еретики могут избираться на демократических выборах большинством голосов или же приходить к власти насильственным путем, а общественно-политическое государственное устройство здесь никакого значения не имеет. По происхождению своему ересь восходит к грехопадению человека, соблазнившегося на познание добра и зла и вынужденного с тех пор довольствоваться отрывочным, фрагментарным, избирательным, то есть по сути дела еретическим их познанием во взаимном смешении того и другого. И это последствие первородного греха довлеет не только над классическими еретиками, но и над правоверными христианами, у которых слова вероисповедания расходятся с их реальными делами и практическими плодами их веры.
Но почему же среди многих верующих и даже святых отцов существовала такая боязнь согрешить в неправомыслии? Видимо, изначально она коренится в том, что вообще каждое человеческое суждение и любая философская доктрина могут иметь какую-то долю истины, но именно долю, а не всю полноту ее, которая относится лишь к Церкви, «полноте Наполняющего все во всем» (Еф. 1, 23), а ведь многие христиане так жаждали этой чистоты и полноты! Но раз вне ее нет полноты, но есть множество разных частичных множественных истин, то эти доли истины будут неизбежно соседствовать с долей лжи и рискуют зачастую быть совершенно неотделимыми и неотличимыми от лжи. Есть ли чистая ложь сама по себе в духовной сфере? Нет, как нет в мире и чистого, абсолютного зла. Диавол, отец лжи, именно тем и опасен, что, будучи одним из первых творений Божьих, как раз обладает немалой «долей истины», не отделимой от явной лжи, которая тем самым однажды совратила человека и поспособствовала его падению, так как «сам сатана принимает вид Ангела света» (2 Кор. 11, 14). Вот почему и говорит Христос: «Кто не со Мною, тот против Меня, и кто не собирает со Мною, тот расточает» (Мф. 12, 30; Лк. 11, 23). Или, по слову апостола Иоанна, «Кто лжец, если не тот, кто отвергает, что Иисус есть Христос? Это антихрист, отвергающий Отца и Сына» (1 Ин. 2, 22). Эти, да и многие другие высказывания Писания, несомненно, не допускают никаких разномыслий в духе современного либерального свободомыслия. Но характерный соблазн в истории христианской Церкви, и в особенности на Западе, заключался в допущении возможности постижения истины преимущественно интеллектуальным путем, а также индивидуального обладания ею, при правильном словесном ее выражении! В упрощенной форме это означало принятие определенного набора теоретических постулатов (в более поздние секулярные времена – деклараций и лозунгов), выдаваемых за аксиомы, по которым в дальнейшем выстраивалось индивидуальное мировоззрение или/и жизнь целых групп людей. В Римской Церкви это приняло законченный вид в представлении о папе как о «наместнике Христа» на Земле и о непогрешимости его в вопросах вероучения, в появлениях в Средние века грандиозных теологических трактатов типа «Суммы Теологии» Фомы Аквинского. Восточному богословию это все было более чуждо, хотя нежелательному влиянию рационализма оно также подвергалось в последние века. На Востоке, тем не менее, лучше чувствовали, что «всяк человек ложь» (Пс. 115) и что православное богословие в глубине своей апофатично. Православные лучше чувствовали, что истина одна; знали, что (или, точнее, Кто) есть она, но чаще настаивали на ее окончательной неизреченности. Догматы Церкви как раз и раскрывают ее недосягаемость формальной логикой. Отказ от апофатизма, как считает современный греческий богослов Христос Яннарас, укоренился в юридическом духе римской традиции. Он даже обвиняет блаж. Августина в том, что тот перенес дух строгой объективности на область гносеологии: «Так впервые в истории истина была отождествлена с ее определением, а познание (то есть обладание истиной) – с индивидуальным усвоением формулировок. Истина оказалась оторванной от динамики жизни, была сведена к чисто рассудочному моменту, к правильному способу рассуждения… Правильное мышление подменяет собой динамичную неопределенность жизни, жизнь втискивается в рамки логики (ratio), логика возводится на уровень высшего авторитета, будь то моральные нормы или же требования общественной и политической практики. Морализм и тоталитаризм, эти два типичных порождения западноевропейской цивилизации, берут свое начало в мысли Августина» («Вера Церкви»).
Здесь наш современник несколько переборщил насчет Августина, хотя отдельные его воззрения, вытекавшие из его объективации Божественной благодати, как, например, допущение вечных адских мук для некрещеных младенцев, бесспорно, малосимпатичны. Но в принципе святоотеческая установка в идеале исключает всякое проявление тоталитаризма, пусть даже если в мире, лежащем во зле, где царит путаница добра и зла, в действительности может все обстоять несколько иначе. Чтобы избежать в практической церковной жизни претензий на исключительность и непогрешимость, нередко превращающих православных в тех же сектантов (в реальной жизни, увы, случается так, что любой архиерей или даже настоятель прихода оказывается «мини-папой» в местном масштабе), надо также придерживаться апофатического принципа в отношении самой Церкви как мистического Тела Христова и признать, что ее границы неопределимы для нашего «евклидова» сознания. И также признать множество различных степеней и оттенков принадлежности к этому Телу, подобно тому, как существуют разные степени воцерковления среди самих православных. Каждый отдельно взятый христианин, будь он православным, католиком, коптом и т.д., в той или иной степени может быть неявным, потенциальным еретиком, будучи хотя и причастным к сверхрассудочной благодатной полноте Церкви, но бессильным до конца выразить эту причастность. И если познание Бога и Его действий в нашем мире все-таки не имеет предела, то все знания, которые Церковь накопила за 2000 лет своего существования, составляют ничтожную долю от того, что человечество Тела Христова еще может познать и о Нем, и о себе самих. То есть – все мы еретики перед Богом, поскольку все несовершенны ни в знаниях, ни в чистоте жизни. И значит, одним еретикам судить других – заранее бесперспективное занятие. Богословские несогласия могут быть поводом для временных и пространственных разделений, но далеко не всегда имеют основания для исключения друг друга от членства в Теле Христовом. «Если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему; если же кто скажет на Духа Святого, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем» (Мф. 12, 32). «Иоанн сказал: Наставник! Мы видели человека, именем Твоим изгоняющего бесов, и запретили ему; потому что он не ходит с нами. Иисус сказал ему: не запрещайте; ибо кто не против вас, тот за вас» (Лк. 9, 49-50).
Такое разное Православие… такие разные православные...
Или: Сколько вер в РПЦ?
Весьма непростой вопрос. В современной русской Церкви легко ли провести границы между церковными и нецерковными людьми, православием и еретичеством? Стабильно воцерковленными православными являются в лучшем случае 3-5 процентов населения России по Москве, Петербургу и другим крупным городам; в сельской местности и большинстве средних городов их наберется едва ли больше 1 процента. Гораздо больше сочувствующих, называющих себя православными, крещеных по традиции, приходящих в храмы на Рождество, Пасху, Крещение за святой водой, на поминовение усопших близких; часть из них могут изредка исповедоваться и причащаться, раз-два в год – всего может набраться до 40-50 процентов россиян. Кто из них больше принадлежит Церкви или меньше и в какой степени? Где критерии церковности и православности? Причащение и исповедь раз в год, в месяц или еженедельно? Но и они могут быть формальны, или же "в суд и в осуждение". Правильное исповедание веры с соблюдением заповедей? Но каждый из нас грешник, в той или иной степени ограниченный в своем восприятии всей полноты церковного Предания, и по многим вопросам у нас неизбежны разномыслия, иногда, правда, до такой степени, что, кажется, будь воля противоборствующих сторон, и они давно б уже отлучили друг друга от Церкви...
На самом деле, христиан в каждой крупной деноминации (и это касается не только русской Церкви) можно разделить на несколько типов, с совершенно различными верованиями и своим, характерным мировоззрением. Один современный интернет-публицист, Александр Розов (ЖЖ-юзер alex_rozoff), весьма скептически настроенный к монотеистическим религиям вообще и находящийся в жесткой оппозиции к православной церковности, в частности, предлагает такую, не лишенную наблюдательности и проницательности, классификацию:
Изохристиане. Образцово ортодоксальные христиане определенной (католической, лютеранской, православной и т.д.) конфессии, принадлежащие к определенному приходу (местному храму) - т.е. в некотором смысле изолированные от цивилизованного мира миром небольшой религиозной общины. Это примерно 2% жителей средней европейской страны. Эти люди верят буквально во все, что написано в церковном учении, причем буквально так, как там написано. Они стараются соблюдать все религиозные правила, обряды и ритуалы, даже если это причиняет им серьезные неудобства. Кроме того, они верят во все, что им говорят те или иные лица, выступающие от имени церкви.
Ортохристиане. Ортодоксальные христиане определенной конфессии. Их доля средней европейской страны - чуть больше, около 3%. Они, как правило, знают в общих чертах конфессиональное учение и читали Библию. Кроме того, им известна большая часть церковных обрядов и они в основном посещают храм своей конфессии по церковным праздникам и иногда - по воскресеньям. В поверхностном смысле они верят в правдивость Библии и тех догматов, которые помнят, а также в действенность определенных ритуалов (молитва, установка свечей и т.п.). Крайне суеверны (принимают все суеверия, формально или неформально сложившиеся в данной конфессии). В основном они доверяют также официальным представителям соответствующей церкви.
Неохристиане. Верующие, уверенно относящие себя к определенной христианской конфессии. Это около 15% жителей средней европейской страны. Они, как правило, знакомы с несколькими фрагментами Нового Завета (обычно - с Нагорной проповедью из Евангелия от Матфея). Они знают некоторые части катехизиса, основные церковные праздники и способны воспроизвести минимальный набор ритуальных действий (перекреститься, поставить свечку, прочитать молитву и даже совершить некоторые более сложные мистические операции). Как правило, они крайне суеверны (при этом их суеверия зачастую выходят далеко за рамки данной конфессии). Они доверяют некоторым священнослужителям, с которыми или общаются лично или о порядочности которых знают от друзей и знакомых. Кроме того, они поддерживают публично объявленные социально-политические инициативы иерархов церкви.
Метахристиане. Люди, связывающие себя с некой христианской традицией (как правило, с той конфессией, которая наиболее известна на данной территории). Их доля в средней европейской стране составляет около 30%. У каждого из них, как правило, свое представление о христианстве (как учении и мировоззрении). Это представление основано на разрозненных исторических и культурологических (в т.ч. фольклорных) источниках (так многие знают народные приметы, связанные с датами церковных праздников). Обычно они имеют слабое представление о церковном учении и догматах, а также о содержании Библии: знают несколько из десяти заповедей и три-четыре афоризма из Нового завета: "Бог есть любовь", "Не судите, да не судимы будете" и т.п. Некоторые наоборот хорошо знакомы с библейскими источниками, а также с нехристианской исторической, философской и эзотерической литературой (и понимают под христианством свои философско-этические воззрения, сформированные осмыслением такой литературы). Соответственно, они, как правило, довольно равнодушны к инициативам церкви в социально-политической сфере.
Иерохристиане. Профессиональные священнослужители и другие профессиональные деятели церкви и околоцерковных миссионерских организаций. Их доля от населения не велика, но они играют ключевую роль в обеспечении стабильности церковно-конфессиональной системы. Они делятся на три подвида. Просто карьеристы от религии, религиозные крикуны (в т.ч. организаторы христианских демонстраций), религиозные фанатики, религиозно-ориентированные психологи, религиозно-ориентированные писатели (в т.ч. т.н. "христианские публицисты" и "христианские журналисты"). На самом деле большинство из них распределено между 3-м и 4-м видом, но мы выделяем их в отдельный вид, чтобы подчеркнуть именно профессиональную, деловую часть их взаимоотношений с религиозной корпорацией.
Итого получается около 50% населения, при опросах идентифицирующих себя, как христиане - что соответствует итогам опросов в среднем по Европе.
Вызывает возражения разве что п. 5, и не потому, что пишет данные строки «иерохристианин», а получается, что подвидов «иерохристиан» не три, а больше (или Розов всех христиански-ориентированных психологов, публицистов и писателей заведомо зачислил в фанатики?), и распределить их можно не только между третьим и четвертым видом, а с неменьшим успехом и между первым и вторым. Кроме того, по п. 1 не совсем понятно, что означает фраза «Эти люди верят буквально во все, что написано в церковном учении, причем буквально так, как там написано» - это суждение отдает некоторой расплывчатостью и поверхностностью. Но даже между самими «изо»- и «орто»-христианами (условно говоря, воцерковленными) можно обнаружить немалые различия в вере и мировоззрении. Например, между Преображенским братством о. Георгия Кочеткова и, допустим, авторами журнала «Благодатный огонь» или последователями митр. Иоанна (Снычева) дистанция весьма существенна. Остается только удивляться, как еще при такой непримиримости последних в отношении первых и те, другие еще остаются в одной и той же Церкви. Или о. Александр Мень и его непримиримые критики…
Пожалуй, можно выделить следующие субкультуры среди воцерковленных:
Официальная центристская. Ее представителями являются всем известные иерархи или их пресс-секретари, а также большинство правящих архиереев и их секретарей на местах, выступающие с заявлениями или комментариями по разным церковно-общественным поводам, а также их окружение. Свою собственную позицию, если таковая имеется, они вынуждены по тем или иным причинам чаще всего скрывать или приспосабливать под текущий момент с точки зрения «целесообразности».
Бытовая центристская. Чаще всего является либо продолжением официальной и ее воплощением на местах, либо параллельной ей, с которой, впрочем, никаких трений не возникает, поскольку она лояльна первой. Как пишет о. Александр Борисов в «Побелевших нивах», «Самый распространенный у нас тип священника ("центр") - это батюшка вполне здравой и, что называется, "простой" веры. Это, как правило, люди со средним светским образованием, в свое время отслужившие в армии и окончившие Духовную Семинарию или Академию (последнюю, чаще всего, заочно). В большинстве своем это люди не книжные, хорошо знающие и чувствующие реальную жизнь со всеми ее проблемами. В общении с паствой они в большей мере руководствуются здравым житейским смыслом, чем устаревшими правилами или наставлениями, преподанными им в свое время в семинарии, хотя какие-то основные религиозные понятия и формулировки вынесены ими именно оттуда». Можно добавить, что этому типу верующих не свойственны дотошные поиски догматической точности, и отношение к инославным христианам у них в целом нейтральное. Слабости служителей этой среды – в недостаточной открытости миру вне рамок бытового православия, в неготовности к культурному диалогу с ним. О. Александра здесь можно дополнить в том, что сейчас среди таких батюшек доля окончивших светские вузы все же существенно выше, чем была еще лет 15-20 назад, когда писалась его книга. Женский элемент и наши церковные бабушки также преобладают в этой среде.
«Правая» фундаменталистская. Тот же о. Александр Борисов отмечает обращенность в прошлое (не важно – в византизм, синодальную императорскую Россию или допетровскую Русь) как характерную ее черту, равно как ее заметную активность: «Эта группа наиболее активных ортодоксов особенно интересна для нас, поскольку именно она в основном и "делает погоду" в нашей Церкви, удерживая ее в состоянии крайнего консерватизма. К ним принадлежит большинство монашествующих». Этой группе свойствен православный триумфализм, антизападные настроения и категорическое неприятие экуменизма в любых его формах. И также – антиинтеллигентский пафос с обскурантизмом, при том, что доля неофитов из интеллигенции в последние десятилетия здесь достаточно велика. Наиболее непререкаемые авторитеты в ней – свят. Марк Ефесский, Фотий Константинопольский, авторы «Добротолюбия» из свв. отцов древности, преп. Иосиф Волоцкий; свят. Игнатий Брянчанинов, Сергей Нилус, о. Серафим Роуз, архим. Рафаил (Карелин) из более современных.
«Правая» радикальная. Здесь сосредоточились в основном фанатичные монархисты, ревнители памяти Иоанна Грозного и Распутина с борцами против ИНН. Им свойственны ессейские апокалиптические настроения. Отличаются шумной активностью и оппозиционными настроениями к священноначалию, которое их несколько побаивается и пасует перед ними, учитывая то, что к ней тяготеет определенная часть предыдущей группы (в том числе среди части епархиальных архиереев). «Может ли христианин убивать?» - пишет один православный, правда, не из РПЦ МП, в своем Живом Журнале. Разумеется, может и должен. «Господь всегда с теми, кто убивает во Имя Его»; «в ряде случаев, согласно Воле Господа, мы должны убивать». “Если и убьёт кто по воле Божией, то всякого человеколюбия лучше убийство то. Если же и пощадит кто вопреки воле Божией, то страшнее всякого убийства будет та пощада”, - ссылается автор на прп. Иосифа Волоцкого.
«Левая» реформаторская. Здесь преобладает большой процент творческой интеллигенции, хотя к ней могут тяготеть люди самых разных сословий и культур, из тех, кого А. Розов назвал «метахристианами». Как пишет современный литературовед и публицист Людмила Сараскина, "Многих мирян искренне огорчает непримиримость РПЦ к католикам, экуменистам, униатам, баптистам, евангелистам – с одной стороны, и с другой – её откровенная лояльность к новым богатым, неправедно, грабительски нажившим огромные состояния". Характерна терпимым и доброжелательным отношением к инославным христианам, готовностью взять у них все лучшее и экуменическими настроениями в целом. Предпочтение отдается представителям «парижской школы» богословия и русскому христианскому философскому ренессансу начала ХХ в., отцам-каппадокийцам, митр. Антонию Сурожскому, двум оo. Александрам-«великим» - Меню и Шмеману. Нетерпимого радикализма, в отличие от ее «правых» оппонентов, в ней почти не наблюдается – не случайно еще о. Александр Мень отмечал, что все расколы в истории русской Церкви инициировались как раз «справа». Обновленческое движение 20-х годов - не в счет, поскольку его верхушка скомпрометировала себя обыкновенным политиканством и соглашательством с гнавшей Церковь властью, что и предопределило его крах.
Отдельно можно выделить также «академическую» субкультуру, которая может включать в себя представителей всех вышеперечисленных групп, кроме праворадикальной и центристско-бытовой. Это профессиональные ученые-богословы, книжники, как, впрочем, и кое-кто из эрудитов-любителей, преподаватели семинарий и академий, среди которых попадаются как люди отрешенные, стоящие над схваткой и занимающиеся исключительно «высоким» богословием, так и тяготеющие к «правой» или «левой» группе. Яркий представитель ее в ЖЖ – юзер danuvius (патролог А.Г. Дунаев) и его друзья. Единства в позиции в этой группе нет, о чем свидетельствуют периодически возникающие в интернет-пространстве дискуссии, одна из которых, наиболее заметная, - о Евхаристии и пресуществлении Святых Даров, где профессор МДА А.И. Осипов и его молодой коллега А. Зайцев, занимающие более-менее центристскую позицию, атакуются «правыми» прот. Валентином Асмусом или свящ. Даниилом Сысоевым.
Итак, набирается всего 5-6 «под-церквей» со своими предпочтениями, авторитетами и мировоззрениями. Все бы было ничего («да надлежит быть и разномыслиям между вами» - 1 Кор. 11, 19), если бы не одно беспокоящее обстоятельство: дистанция в мировоззрениях между фундаменталистами и экуменистами бывает в самом деле подчас пугающей, как и непримиримое отношение у «правых» к «левым». И пропасть эта подчас шире, чем между «центристами» у православных и католиков, и даже у англикан или лютеран! Один из более-менее культурных и образованных «правых», примыкающий к последней «академической» группе, olegvm (на этом форуме Мосолов О.В.), так и написал мне однажды: «У нас с вами разная вера»… И если в центре всех вещей в нашей вере не стоит Сам Христос – не на словах, а по существу, - то это, в самом деле, именно так! В таком случае, не ждет ли нашу Церковь в будущем очередная смута? И не постигнет ли ее в земном плане судьба бывшего СССР в 1991 году – с той поправкой, что в светском обществе при разделении верховодили лево-радикальные силы в России и националистические в других республиках, а в церковном, наоборот, это будут право-фундаменталистские?
Мы очень часто склонны искать разные ошибки у католиков и протестантов, но совершенно не видеть свои собственные. Мы часто указываем на протестантов, как они разделились между собой по поводу понимания Священного Писания. Но не то же ли самое произошло в русской Церкви в XVII в. или в минувшем ХХ-м по поводу понимания Предания, его канонического свода и мнений святых отцов? И ведь протестанты сейчас куда лучше договариваются между собой, чем православные… И ведь можно было бы присмотреться к опыту той же Англиканской Церкви, исключая все то, что в ней для нас неприемлемо (женское священство и проч.). Ведь там как раз сосуществуют три основных «под-церкви» - High Church (Высокая Церковь), Law Church (Низкая Церковь) и Wide Church (Широкая Церковь). Первая тяготеет к католицизму, вторая чисто протестантская, а третья экуменическая. То же самое фактически уже давно обозначилось и в РПЦ: Высокой Церкви у нас соответствует «академическая» субкультура с примыкающими к ней наиболее вменяемыми и терпимыми фундаменталистами и представителями официального Центра; к Низкой Церкви принадлежат бытовые центристы, большинство женщин и бабушек и часть правых; к Широкой – экуменисты… Итак, одна все-таки вера у нас в русской Церкви, где «в главном единство, в спорном свобода, во всем любовь»? Или все же несколько!?
Хотя Бог находится «недалеко от каждого из нас, ибо мы Им живем и движемся и существуем» (Деян 17. 27-28), путь богопознания крайне труден и сопряжен с многочисленными опасностями духовного порядка. Поэтому поиск божественной истины, заключенной в христ. вероучении, на протяжении всей истории Церкви сопровождался не только раскрытием полноты догматического сознания и богатства веры Христовой, но и искажением церковного учения.
В древний период истории Церкви лица, искажавшие христ. веру, появлялись как в церковной среде, так и за ее пределами, поэтому церковное учение подвергалось опасности с 2 сторон. Гностики использовали его для оправдания и развития своих религиозно-философских взглядов, в то время как новообращенные христиане, не желавшие полностью порвать со своим прежним образом мыслей, искажали веру в угоду языческой философии и мифологии.
Начиная с IV в. религ. синкретизм и философский эзотеризм стали утрачивать свою привлекательность. Еретические представления в этот период наиболее часто возникали в результате ошибочного понимания христ. вероучения. Еретиками были подвергнуты сомнению фактически все догматы Церкви от триадологии до эсхатологии. Камнем преткновения для них часто служила глубина правосл. веры, постичь к-рую они хотели рассудочным путем. При этом антиномии, в виде к-рых «догматы Церкви часто представляются нашему рассудку» (Лосский В. Мистическое богословие. С. 35-36), у еретиков выглядели как неразрешимые противоречия или устранялись ими с помощью логических умозаключений. Т. о. догматическое учение Церкви рассматривалось с т. зр. рационалистического восприятия. Еретиками была утрачена важная методологическая установка, в соответствии с к-рой задача богопознания «состоит не в устранении антиномии путем приспособления догмата к нашему пониманию, но в изменении нашего ума для того, чтобы мы могли прийти к созерцанию Бого-открывающейся реальности, восходя к Богу и соединяясь с Ним в большей или меньшей мере» (Там же).
Ошибка еретиков состояла не в попытке рационального постижения христ. вероучения. Обращение к интеллектуальным способностям в христианстве необходимо; оно является непременным условием правильного познания Бога, ибо в процессе богопознания должен участвовать весь человек, все его силы и способности. Вера непонимающая и нерассуждающая есть вера «слепая»; в постижении Божественной реальности она не приносит никакой пользы. Обличая Е. в искажении христ. вероучения, Климент Александрийский не ставил им в вину стремление найти разумно обоснованную истину, но указывал на «самолюбие и погоню за суетной славой», к-рые стали основой их рассуждений. «Такие исследователи,- писал он,- становятся виновниками ересей» (Clem. Alex. Strom. VII 15 // PG. 9. Col. 525). Эти рассуждения Климента Александрийского обнаруживают истинный источник заблуждений Е.: он содержится в образе его жизни; им становятся не тварная ограниченность его разума и не его греховность, в значительной степени затрудняющая познание Бога, а самолюбие и погоня за суетной славой.
Опытные в духовной жизни отцы Церкви усмотрели важную особенность, резко отличающую Е. от др. грешников,- грех ереси отличается от проч. грехов тем, что последние в той или иной мере свойственны всем в силу греховной испорченности человеческой природы, а ересь является отчуждением от Бога. «Еретик отделяется от Бога живого и истинного и приобщается диаволу и ангелам его» ([Агафон, авва. ] 1 // Игнатий (Брянчанинов), свт. Собр. соч. М., 2005. Т. 6: Отечник. С. 52). Иными словами, если остальные грехи совершаются по слабости человеческой природы, то ересь есть результат упорства воли Е., противопоставившего себя Богу и этим уподобившегося богопротивнику диаволу.
Питательной средой для ереси становятся не случайные ошибки, допущенные по неосведомленности в догматических вопросах в силу недостаточности богословских знаний, по причине слабого умственного, духовного или культурного развития, а сознательная и устойчивая позиция Е., занятая им в религ. жизни и противопоставившая его жизни Церкви. Самолюбие и погоня за суетной славой вынуждают Е. нарушать основные нормы и принципы церковной жизни, что с неизбежностью приводит его к искажению вероучения. Сщмч. Киприан Карфагенский обвинял Е. в неповиновении церковной иерархии, что, по его словам, свидетельствовало об отсутствии у них послушания Церкви - одного из главных условий, предохраняющих христианина от любых, в т. ч. и вероучительных, заблуждений. Е., т. о., не признает апостольского преемства, следование которому, как подчеркивал сщмч. Ириней Лионский, является гарантией сохранения истины в Церкви (Iren. Adv. haer. III 2. 2).
Е., по мысли прп. Исидора Пелусиота, предпочитали не слушаться, а начальствовать, что лишало их возможности при изложении своих мнений достигать объективности. Утвердившись в собственной позиции по тому или иному вопросу вероучения, они уже ничего не хотели знать и ничему учиться. Вся их активность была направлена лишь на то, чтобы сеять «семена нового учения, не желая оставаться при том, что утверждено» (Isid. Pel. Ep. 239 // PG. 78. Сol. 1477). Такое поведение Е. вызывало к ним большое недоверие. Поэтому от них, напр., согласно 6-му прав. Вселенского II Собора не принимались обвинения в адрес епископа в совершении им церковных преступлений.
Размышляя о феномене еретичества, нек-рые из христ. писателей недоумевали, почему на протяжении истории Церкви появлялось так много Е. Казалось бы, с Боговоплощением свет Истины должен был рассеять тьму неведения и заблуждения и привести людей к подлинному богопознанию. По поводу этого недоумения прп. Исидор Пелусиот замечал, что Е. было не меньше и до Боговоплощения, поскольку «все упивались пороком», так что диаволу не было никакой нужды дополнительно искушать людей. Все «были ему подвластны»; язычников «он водил туда и сюда, как хотел»; иудеев доводил до того, что они «с неистовством предавались идолослужению и человекоубийствам». Что касается христианства, то пусть «никто не дивится тому», что в нем оказалось также очень много Е. Виновником этого является тот же диавол. «Когда с небес снизошло спасительное Слово, Которое… диаволу указало ожидающее его наказание... тогда общий всех враг, видя, что наш род… свергает с себя порок и приемлет добродетель… и услышав произнесенный над ним приговор, сильнейшую воздвиг на нас бурю и породил ереси. Не имея больше силы противостоять благочестию, старается… приводить многих в нечестие, личиною благоговения пытается извратить истину и нередко просиявших добродетельной жизнью низлагает развращенными догматами» (Isid. Pel. Ep. 90 // PG. 78. Сol. 533). Поэтому, как отмечал свт. Игнатий (Брянчанинов), «ересь - более грех диавольский, нежели человеческий; она - дщерь диавола, его изобретение…» (Игнатий (Брянчанинов), свт. Соч. СПб., 1905. Т. 4. С. 483).
Осуждение Е.
не является их наказанием или мерой воздействия со стороны Церкви на того, кто исказил фундаментальные основы христ. вероучения. В этом отношении церковный суд отличается от суда гражданского. В тех странах, где христианство является государственной религией, гражданский суд может вынести в отношении Е., подрывающего с т. зр. гос-ва его устои, весьма суровый приговор, вплоть до лишения Е. жизни. Цели церковного суда иные. Свое основание они имеют в самом христ. учении, исключающем любое подавление свободы человека и насилие. Церковный суд ни к чему не принуждает Е. Прежде всего он тщательно изучает позицию Е., занятую им в том или ином вероучительном вопросе. При этом не требует от него непременной явки в суд, а лишь приглашает прийти на судебное заседание. Такое приглашение, согласно практике Вселенских Соборов, может повторяться трижды. Если после троекратного приглашения Е. не является на судебное заседание (в период Вселенских Соборов - на заседание Собора), участники заседания выносят решение в его отсутствие.
Отказ Е. явиться для обсуждения его дела означает, что лжеучитель не изменит своей вероучительной позиции. Скорбя о его заблуждении и упорстве, Церковь вместе с тем заботится о судьбе своих верных чад, к-рым еретическая пропаганда может нанести ощутимый урон в вопросах веры и нравственности. Поэтому она предает Е. анафеме с единственной целью - защитить своих членов от тлетворного влияния. Ап. Павел писал: «Еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся, зная, что таковой развратился и грешит, будучи самоосужден» (Тит 3. 10-11). Самоосуждение Е. означает, что он своим лжеучением сам наказывает себя, поскольку таковое является разновидностью греха. Как подчеркивает свт. Иоанн Златоуст, «грех сам есть величайшее наказание, хотя бы мы и не были наказаны» (Ioan. Chrysost. Ad popul. Antioch. 6. 6). Это хорошо понимали отцы Вселенского V Собора , когда решали вопрос о судьбе Феодора , еп. Мопсуестийского. То, что Феодор был осужден Собором как Е. после смерти, вызвало у его почитателей большое недоумение. Они считали, что их учитель, не отлученный от Церкви при жизни, «умер в общении с Церквами» (ДВС. Т. 5. С. 187). На это отцы Собора ответили, что такой аргумент - «ложь и клевета против Церкви», потому что в единстве и общении с ней умирает только тот, кто в течение всей жизни остается верным ей и ее учению. «Но то, что Феодор не сохранил и не проповедал правых догматов Церкви, известно из его богохульств» (Там же). Для отцов Собора главным было не формальное осуждение, к-рому Феодор при жизни действительно не подвергался, а то, что Е. «произносит на себя анафему самим делом, отделяя самого себя чрез свое нечестие от истинной жизни» (Там же. С. 364).
Признание кого-либо Е. является актом исключительной ответственности для Церкви. Хотя в этом вопросе она всегда действует решительно и однозначно, однако тщательно избегает поспешных выводов и необдуманных решений. В сознании того, что ересь как грех существенно отличается от мн. др. грехов, Церковь далеко не за всякую ошибку, допущенную в области христ. вероучения, признает человека Е. Такая ошибка может быть не только результатом упорного противления истине, но и следствием недостаточного богословского образования, неполной осведомленности в вопросах вероучения, неадекватного понимания догматических проблем или чрезмерного доверия авторитетам в области богословия и безотчетного следования различным богословским школам и направлениям. Простым примером такой ошибки может служить ответ на экзамене по догматическому богословию студента духовной школы, не сумевшего освоить текущий материал. Вполне вероятно, что ответ такого студента будет содержать целый ряд догматических ошибок и некоторые по формальным признакам окажутся ересями. Вина такого студента заключается лишь в том, что он не разобрался в учебном курсе и не подготовился к экзамену. Однако в области глубокого изучения фундаментальных догматических проблем таких примеров не может быть.
К случаям, в к-рых вероучительные ошибки не становятся «диавольским» грехом, по-видимому, относится формальная принадлежность человека к тому или иному еретическому сообществу. Как тот, кто формально принял Православие, но не живет в соответствии с его нормами и требованиями, по существу не является правосл. христианином, так и тот, кто принимает еретическое исповедание не как осознанное убеждение, а лишь как дань национальной или культурно-исторической традиции, не является Е. Не все из последователей еретических учений заняли точно такую же мировоззренческую, богословскую и поведенческую позицию, какой придерживались их создатели. Нисколько не умаляя ошибочности усвоенного ими вероучения и ни в коей мере не снимая с них вины за то, что они поддались еретическому соблазну, нельзя не признать, что многие из них в своем исповедании веры не пошли путем подлогов, насилия, обмана и открытого противления истине, каким шли сами ересеархи и их фанатичные последователи, совершая тем самым не обычный, а «диавольский» грех. Т. о., не всякий, исповедующий ересь, автоматически становится Е. К основоположникам еретического учения, ересеархам, увлекающим за собой множество последователей, в первую очередь могут быть отнесены слова Христа: «...горе тому человеку, через которого соблазн приходит» (Мф 18. 7); «...кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской» (Мф 18. 6).
Святые отцы пишут, что плод падения в ересь – омрачение разума, ожесточение сердца, лишение смирения, Божией благодати, духовная смерть. Ересь отлучает от Бога, от Церкви, лишает спасения.
Св. Игнатий (Брянчанинов):
«Ересь… Она – плод гордыни, этой причины падения падших ангелов. И последствия падения ею очень схожи с последствиями падения отверженных духов: она омрачает разум, ожесточает сердце, на самое тело разливает яд свой, вводит в душу вечную смерть. Она не способна к смирению. Она соделывает человека вполне чуждым Бога. Она – смертный грех. Как плод гордыни, ересь держит в железных цепях своего пленника, и редкий пленник исторгается из цепей ее. Упорство в ереси есть свойство еретика».
Окружное послание Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви ко всем Православным христианам (1848 г.):
«§ 20. Вера наша, братие, (получила начало) не от человек и не чрез человека, но чрез откровение Иисуса Христа, которое проповедовали Божественные Апостолы, утвердили святые вселенские Соборы, предали по преемству великие мудрые Учители вселенной, и запечатлели своею кровию святые Мученики! Будем же держаться исповедания, которое мы приняли чистым от толиких мужей, отвергая всякую новизну, как внушение диавола: принимающий новое (учение) признает как бы несовершенною преподанную ему православную Веру. Но она, будучи уже вполне раскрыта и запечатлена, не допускает ни убавления, ни прибавления, ни другого какого-либо изменения, и дерзающей или сделать, или советовать, или замышлять сие, уже отвергся веры Христовой, уже подвергся добровольно вечной анафеме за хулу на Духа Святого, как будто Он (Дух Святый) глоголал несовершенно в Писаниях и на вселенских Соборах. Сию страшную анафему, братия и возлюбленные чада во Христе, не мы изрекаем ныне, но изрек прежде всех Спаситель наш: иже речет на Духа Святого, не отпустится ему, ни в сей век, ни в будущий (Матф. 12, 32); изрек Божественный Павел: чуждуся, яко тако скоро прелагаетеся от звавшего вы благодатию Христовою, во иноблаговествование, еже несть ино: точиюнецыи суть смущающии вы, и хотящиипревратитиблаговествование Христово. Но и аще мы, или Ангел с небесе благовестит вам паче, еже благовестихом вам, анафема да будет (Гал. 1, 6). Тоже изрекли и семь вселенских Соборов, и целый лик Богоносных Отцев. Итак, все замышляющие новизну - ересь или раскол - добровольно облеклись, по словам псалмопевца в клятву, яко в ризу (Пс. 108, 18), хотя бы то были папы, или патриархи, или клирики, или миряне: пусть даже будет это Ангел с неба, и он анафема да будет, аще благовестит вам паче, еже приясте. Так рассуждали Отцы наши, внимая душеспасительным словам Павла, - и пребыли твердыми и непреклонными в Вере, по преемству им преданной, сохранили ее неизменною и чистою среди стольких ересей, и предали ее нам всецелою и неповрежденною, как истекла она из уст первых служителей Слова. Так рассуждая, и мы предадим ее в грядущие поколения совершенно такою же, какою сами приняли, без всякого изменения, дабы и они, подобно нам, непостыдно и без упрека могли говорить о Вере своих предков».
Послание Патриархов Восточно-Кафолической Церкви «О Православной вере» (1723 г.):
«Веруем, что члены Кафолической Церкви суть все верные, т.е. несомненно все исповедующие чистую Веру Спасителя Христа (которую прияли мы от Самого Христа, от Апостолов и Святых Вселенских Соборов), хотя бы некоторые из них и были подвержены различным грехам. Ибо если бы верные, но согрешившие, не были членами Церкви, то не подлежали бы ее суду. Но она судит их, призывает к покаянию и ведет на путь спасительных заповедей; а потому, несмотря на то, что подвергаются грехам, они остаются и признаются членами Кафолической Церкви, только бы не сделались отступниками и держались Кафолической и Православной Веры.
…Веруем, что Божественное и Священное Писание внушено Богом; посему мы должны верить ему беспрекословно, и притом не как-нибудь по-своему, но именно так, как изъяснила и предала оное Кафолическая Церковь. Ибо и суемудрие еретиков принимает Божественное Писание, только превратно изъясняет оное, пользуясь иносказательными и подобно значащими выражениями и ухищрениями мудрости человеческой, сливая то, чего нельзя сливать, и играя младенчески такими предметами, кои не подлежат шуткам. Иначе, если бы всякий ежедневно стал изъяснять Писание по-своему, то Кафолическая Церковь не пребыла бы по благодати Христовой доныне такой Церковью, которая, будучи единомысленна в вере, верует всегда одинаково и непоколебимо, но разделилась бы на бесчисленные части, подверглась бы ересям, а вместе с тем перестала бы быть Церковью святою, столпом и утверждением истины, но соделалась бы церковью лукавнующих, то есть, как должно полагать без сомнения, церковью еретиков, кои не стыдятся учиться у Церкви, а после беззаконно отвергают ее. Посему мы веруем, что свидетельство Кафолической Церкви не меньшую имеет силу, как и Божественное Писание. Поелику Виновник того и другого есть один и тот же Святой Дух, то все равно - от Писания ли научаться, или от Вселенской Церкви. Человеку, который говорит сам от себя, можно погрешать, обманывать и обманываться; но Вселенская Церковь, так как она никогда не говорила и не говорит от себя, но от Духа Божия (Которого она непрестанно имеет и будет иметь своим Учителем до века), никак не может погрешать, ни обманывать, ни обманываться; но, подобно Божественному Писанию, непогрешительно и имеет всегдашнюю важность.
…Но справедливо замечено одним из Отцов, что не легко найти между еретиками человека рассудительного; поелику, оставляя Церковь, они бывают оставлены Святым Духом, и не остается в них ни знания, ни света, но тьма и ослепление».
Св. Игнатий (Брянчанинов):
«Ересь есть грех, совершаемый преимущественно в уме. Грех этот, будучи принят умом, сообщается духу, разливается на тело, оскверняет самое тело наше, имеющее способность принимать освящение от общения с Божественной благодатью и способность оскверняться и заражаться общением с падшими духами».
«Ересь – грех ума.
Сущность этого греха - богохульство.
Будучи собственно грехом ума, ересь не только омрачает ум, но и сообщает особенное ожесточение сердца, убивает его вечною смертью.
Ересь есть прикровенное отвержение христианства. Когда человеки начали оставлять идолопоклонство, по его очевидной нелепости, и приходить к познанию и исповеданию Искупителя; когда все усилия диавола поддержать между человеками идолопоклонство остались тщетными; тогда он изобрел ереси, и посредством ереси, сохраняя для держащихся ее человеков имя и некоторую наружность христиан, не только отнял у них христианство, но и заменил его богохульством…
Ересь можно уподобить пище, имеющей по наружности прекрасный вид, но отравленной ядом: такая пища - тот же яд, от которого уже трудно остеречься как потому, что яд замаскирован, так и потому, что прекрасный вид и благоухание пищи возбуждают в человеке естественное его желание насытиться и насладиться пищею. Ересь всегда сопутствуется лицемерством и притворством; она многоглаголива, велеречива, обилует ученостию человеческою и потому удобно привлекает к себе людей и уловляет их в погибель: несравненно более людей уловлены в вечную смерть посредством ереси, нежели посредством прямого отвержения Христа…
…»Ученые, не радящие о духовной жизни, – сказал святой Марк в ответе ученому, утверждавшему, что ученые пребывают вне падения, поддерживаемые своею ученостью, – ниспав одним разом в ужасное и сугубое падение, то есть в падение возношением и нерадением, ниже могут восстать без молитвы, ниже имеют откуда пасть. Ибо какая еще может быть причина (забота) для диавола бороться с теми, которые всегда лежат долу и никогда не востанут. … Несть струп, ни язва, ни рана палящая (Ис. 1:6), не какое-либо зло, из случающихся без согласия воли: ибо сия рана - произвольна, и есть грех к смерти, не исцеляемый ниже молитвами других».
Св. Иоанн Златоуст:
«Образ благочестия слагается из того и другого, причем нравственность представляет собою как бы тело, а соединенное с нею познание догматов занимает положение благоустроенной души. Подобно тому как в теле, когда оно разъединено с душой, состав членов бесполезен, хотя его и хвалят, так точно и красота нравственности мертва, если не одушевляется силой догматов. Что пользы в целомудренном образе жизни, когда целомудрствующий не знает хорошо Судии целомудрия? Какая прибыль от милостыни, когда Судия милостыни негодует, как отвергаемый? Какая выгода воинам в том, что они делают много доблестного, когда они враги царю? Все стяжание добродетели остается бесполезно, если в корне своем не имеет правых догматов. … Лучше же сказать, еретик погрешает против Божественного естества больше даже эллинов.
… По имени они христиане, по мыслям же ненавистники Христа».
Св. Игнатий (Брянчанинов):
«Вы разсуждаете о спасении, а не знаете, - что такое спасение, почему человеки в нем нуждаются, наконец - не зная Христа - единственное средство нашего спасения! - Вот истинное учение об этом предмете, учение Святой, Вселенской Церкви: спасение заключается в возвращении общения с Богом. Это общение потерял весь род человеческий грехопадением праотцев. Весь род человеческий - разряд существ погибших. Погибель - удел всех людей, и добродетельных и злодеев. Зачинаемся в беззаконии, родимся во грехе. «Сниду к сыну моему сетуя во ад», говорит св. Патриарх Иаков о себе и святом сыне своем Иосифе целомудренном и прекрасном! Нисходили во ад по окончании земнаго странствования не только грешники, но и праведники Ветхаго Завета. Такова сила добрых дел человеческих. Такова цена добродетелей естества нашего падшаго! Чтоб возстановить общение человека с Богом, иначе, для спасения, необходимо было искупление. Искупление рода человеческаго было совершено …Самим безпредельным Богом. Все добрыя дела человеческия немощныя, нисходившия во ад, заменены одним могущественным добрым делом: верою в Господа нашего Иисуса Христа. … Одно доброе дело нужно нам для спасения: вера; - но вера - дело. Верою, одною верою мы можем войти в общение с Богом при посредстве дарованных им таинств. Напрасно ж, ошибочно Вы думаете и говорите, что добрые люди между язычниками и магометанами спасутся, т.е. вступят в общение с Богом!
… Церковь всегда признавала, что одно средство спасения: Искупитель! она признавала, что величайшие добродетели падшаго естества нисходят во ад.
… Христиане! познайте Христа! - Поймите, что Вы Его не знаете, что Вы отрицались Его, признавая спасение возможным без Него за какия-то добрыя дела! Признающий возможность спасения без веры во Христа, отрицается Христа, и, может быть не ведая, впадает в тяжкий грех богохульства.
… Вы возразите: «св. Апостол Иаков требует непременно добрых дел, он научает, что вера без дел - мертва». Разсмотрите - чего требует св. Апостол Иаков. - Вы увидите, что он требует, как и все боговдохновенные писатели Священнаго Писания, дел веры, а не добрых дел падшаго естества нашего! он требует живой веры, утверждаемой делами новаго человека, а не добрых дел падшаго естества, противных вере.
… Вы говорите: «еретики те же христиане». Откуда Вы это взяли? Разве кто-нибудь, именующий себя христианином и ничего не знающий о Христе, по крайнему невежеству своему решится признать себя таким же христианином, как и еретики, а святую веру христианскую не отличит от чада клятвы - богохульныя ереси! Иначе разсуждают об этом истинные христиане! Многочисленные сонмы святых прияли венец мученический, предпочли лютейшия и продолжительнейшия муки, темницу, изгнание, нежели согласиться на участие с еретиками в их богохульном учении. Вселенская Церковь всегда признавала ересь смертным грехом, всегда признавала, что человек, зараженный страшным недугом ереси, мертв душею, чужд благодати и спасения, в общении с диаволом и его погибелию. Ересь - грех ума. Ересь - более грех диавольский, нежели человеческий; она - дщерь диавола, его изобретение, - нечестие, близкое к идодолопоклонству. Отцы обыкновенно называют идолопоклонство нечестием, а ересь - злочестием. В идолопоклонстве диавол принимает себе божескую честь от ослепленных человеков, ересию он делает слепотствующих человеков участниками своего главнаго греха - богохульства. Кто прочитает со вниманием «Деяния Соборов», тот легко убедится, что характер еретиков - вполне сатанинский. Он увидит их ужасное лицемерие, непомерную гордость, - увидит поведение, составленное из непрерывной лжи, увидит, что они преданы различным низким страстям, увидит, что они, когда имеют возможность, решаются на все ужаснейшия преступления и злодеяния. В особенности замечательно их непримиримая ненависть к чадам истинной Церкви, и жажда крови их! Ересь сопряжена с ожесточением сердца, с страшным помрачением и повреждением ума, - упорно держится в зараженной ею душе - трудно для человека исцеление от этого недуга! Всякая ересь содержит в себе хулу на Духа Святаго: она или хулит догмат Святаго Духа, или действие Святаго Духа, но хулит непременно Святаго Духа. Сущность всякой ереси – богохульство…
Забавен по своему недостатку истиннаго знания и горько жалостен по своему свойству и последствиям ответ некотораго лица, облаченнаго властию сего мира, св. Александру патриарху Александрийскому о арианской ереси. Это лицо советует патриарху сохранять мир, не заводить ссоры, столько противной духу христианства, из-за некоторых слов; пишет он, что он не находит ничего предосудительнаго в учении Ария, - некоторую разницу в оборотах слов - только! Эти обороты слов, - замечает историк Флери, - в которых «нет ничего предосудительнаго», отвергают Божество Господа нашего Иисуса Христа - только! ниспровергают, значит, всю веру христианскую - только! Замечательно: все древния ереси, под различными изменяющимися личинами, стремились к одной цели: оне отвергали Божество Слова и искажали догмат воплощения. Новейшия наиболее стремятся отвергнуть действия Святаго Духа: с ужасными хулами они отвергли Божественную Литургию, все таинства, все, все, где Вселенская Церковь всегда признавала действие Святаго Духа.
…Конечно, в ереси Вы не видите ни разбоя, ни воровства! Может быть единственно потому не считаете ее грехом? Тут отвергнут Сын Божий, тут отвергнут и похулен Дух Святый - только! Принявший и содержащий учение богохульное, произносящий богохульство не разбойничает, не крадет, даже делает добрыя дела естества падшаго - он прекрасный человек! Как может Бог отказать ему в спасении!.. Вся причина последняго Вашего недоумения, так, как и всех прочих, - глубокое незнание христианства!
Не думайте, что такое незнание - маловажный недостаток! Нет! его следствия могут быть гибельными, особливо ныне, когда ходят в обществе безчисленныя книжонки с христианским заглавием, с учением сатанинским. При незнании истиннаго христианскаго учения, как раз можете принять мысль ложную, богохульную за истинную, усвоить ее себе, а вместе с нею усвоить и вечную погибель. Богохульник не спасется! И те недоумения, которыя Вы изобразили в письме Вашем, - уже страшные наветники Вашего спасения. Их сущность - отречение от Христа! - Не играйте Вашим спасением, не играйте! иначе будете вечно плакать».
Пространный Христианский Катехизис учит, что еретики самым своим нечестием осуждают себя и подвергают отлучению от Церкви непосредственно судом Божиим: «Грешники нераскаянные, или видимым действием церковной власти, или невидимым действием суда Божия, как мертвые члены, отсекаются от Тела Церкви».
Древний Патерик:
Говорили об авве Агафоне: «Пришли к нему некие, услышав, что он имеет великую рассудительность. Желая испытать его, не рассердится ли он, спрашивают его: «Ты - Агафон? Мы слышали о тебе, что ты блудник и гордец». «Да, это правда», - отвечал он. Они опять спрашивают его: «Ты, Агафон, клеветник и пустослов?» «Я», - отвечал он. И еще говорят ему: «Ты, Агафон, еретик?» «Нет, я не еретик», - отвечал он. Затем спросили его: «Скажи нам, почему ты на все, что ни говорили тебе, соглашался, а последнего слова не перенес?» Он отвечал им: «Первые пороки я признаю за собой, ибо это признание полезно моей душе, а признание себя еретиком значит отлучение от Бога, а я не хочу быть отлученным от моего Бога». Выслушав это, они подивились его рассудительности и отошли, получив назидание».
Луг духовный:
Старец, великий пред Богом, именем Кириак, жил в лавре Каламонской, около священного Иордана. Однажды пришел к нему брат чужестранец, из страны Дора, по имени Феофан, спросил старца о блудных помыслах. Старец начал наставлять его речами о целомудрии и чистоте. Брат, получив от этих наставлений великую пользу, воскликнул: «Отец мой, в моей стране я нахожусь в общении с несторианами. He будь этого - я бы остался навсегда с тобой!» Услыхав имя Нестория, старец глубоко опечалился о погибели брата и стал убеждать его и молить, чтобы он оставил эту пагубную ересь и присоединился ко святой кафолической и апостольской Церкви.
Невозможно спастись, если не будешь право мыслить и веровать, что Пресвятая Дева Мария есть истинная Богородица.
Отче, возражал брат, да ведь все ереси говорят точно так же: если не будешь в общении с нами, не получишь спасения. He знаю, несчастный, как мне и поступить. Помолись Господу, чтобы Он явно показал мне, какая вера истинная.
Старец радостно выслушал слова брата.
Оставайся в моей келье, - сказал он. - Я имею упование на Бога, что Он по Своему милосердию откроет тебе истину.
И оставив брата в своей пещере, старец отправился к Мертвому морю и стал молиться о брате. И точно, на другой день, около девятого часа, брат видит, что кто-то явился к нему, страшный по виду, и говорит: «поди и познай истину»! И взяв его, ведет в место мрачное, смрадное и испускающее пламя и показывает ему в пламени Нестория и Феодора, Евтихия и Аполлипария, Евагрия и Дидима, Диоскора и Севера, Ария и Оригена и других. И говорит явившийся брату: «вот это место уготовано еретикам, и тем, кто нечестиво учат о Пресвятой Богородице, равно как и тем, кто следуют их учению. Если тебе нравится это место, оставайся при своем учении. Если же не желаешь вкусить такого наказания, обратись к св. кафолической Церкви, к которой принадлежит и наставлявший тебя старец. Я говорю тебе: хотя бы и всеми добродетелями украсился человек, но если он неправо верует, он попадет в это место». - При этих словах брат пришел в себя. Когда старец возвратился, брат рассказал ему все, что видел, и в скором времени присоединился к св. кафолической апостольской Церкви. Оставшись к Каламоне при старце, он прожил с ним несколько лет и скончался в мире.
Удивительное видение аввы Кириака из лавры Каламонской и о двух книгах нечестивого Нестория:
Однажды пришли мы к авве Кириаку, пресвитеру лавры Каламонской, что около священного Иордана. Он рассказывал нам: «Однажды я видел во сне величественную Жену, облаченную в порфиру, и вместе с Ней двух мужей, сиявших святостию и достоинством. Все стояли вне моей келлии. Я понял, что это - Владычица наша Богородица, а два мужа - св. Иоанн Богослов и св. Иоанн Креститель. Выйдя из келлии, я просил войти и сотворить молитву в моей келлии. Но Она не соизволила. Я не переставал умолять, говоря: «да не буду я отвержен, унижен и посрамлен» и многое другое. Видя неотступность моей просьбы, Она сурово ответила мне: «у тебя в келлии - Мой враг. Как же ты желаешь, чтобы Я вошла?» Сказавши это, удалилась. Я пробудился и начал глубоко скорбеть, вообразив себе, не согрешил ли я против Нея хотя бы помыслом, так как, кроме меня одного, никого в келлии не было. После долгого испытания себя я не нашел в себе никакого прегрешения против Нея. Погруженный в печаль, я встал и взял книгу, чтобы чтением разсеять свою скорбь. У меня была в руках книга блаженного Исихия, пресвитера иерусалимского. Развернув книгу, я нашел в самом конце ее два слова нечестивого Нестория, и тотчас сообразил, что он-то и есть враг Пресвятой Богородицы. Немедленно встав, я вышел и возвратил киигу тому, кто мне ее дал.
Возьми, брат, обратно свою книгу. Она принесла не столько пользы, сколько вреда.
Он пожелал знать, в чем состоял вред. Я рассказал ему о своем сновидении. Исполнившись ревности, он немедленно вырезал из книги два слова Нестория и предал пламени.
Да не останется и в моей келлии, - сказал он, - враг Владычицы нашей Пресвятой Богородицы и Приснодевы Марии!..
(Луг духовный)
Священномученик Киприан Карфагенский:
«Если рассмотреть веру тех, которые веруют вне Церкви, то окажется, что у всех еретиков совсем иная вера; даже, собственно говоря, у них одно изуверство, богохульство и прение, враждующее против святости и истины».
Архим. Рафаил (Карелин):
«Ересь - интеллектуальный, догматический грех, мысленное тление, ложь рассудка, при которой освящение благодатью ума, а следовательно, и души - невозможно. Ум, верующий в ложь как в истину, противится действию благодати. Само спасение - это синергия благодати и человеческой воли, покорной благодати. Освящение ума возможно при синергии богословской истины, в которую включен ум, и благодати Божией, а эта синергия возможна лишь при наличии всецелой догматической правды, при включении своего малого разума в великий разум Церкви («Церковь имеет ум Христов» - см.: 1 Кор. 2, 16). Вера в ложь сочетает ум с ложью, поэтому исключает синергию сознания и благодати. Следовательно, ум еретика остается невозрожденным. На что же тогда действует благодать, что она освящает? Если душу без ума - то такой души не существует».
Свмч. Иларион (Троицкий):
«Святой Киприан высказывает такую мысль: вне Церкви не может быть и учения христианского, не только христианской жизни. Только в Церкви есть чистая вера. Церковь Киприан и называет Истиной. Единство веры нельзя отделять от единства Церкви. Истина одна, как и одна Церковь. Тому, кто не придерживается единства Церкви, нельзя думать, что он сохраняет веру. Всякое отделение от Церкви непременно связано бывает и с искажением веры. «Враг изобрел ереси и расколы, чтобы ниспровергнуть веру, извратить истину, расторгнуть единство. Служители его возвещают вероломство под предлогом веры, антихриста под именем Христа и, прикрывая ложь правдоподобием, тонкой хитростью, уничтожают истину». «Как диавол не есть Христос, хотя и обманывает Его именем, так и христианином не может почитаться тот, кто не пребывает в истине Его Евангелия и веры». «Еретик рассекает Церковь, он вооружается против Церкви, изменник в отношении веры, в отношении благочестия святотатец, непокорный раб, сын беззаконный, брат неприязненный». «Если рассмотреть веру тех, которые веруют вне Церкви, то окажется, что у всех еретиков совсем иная вера; даже, собственно говоря, у них одно изуверство, богохульство и прение, враждующее против святости и истины». Быть вне Церкви и оставаться христианином, по убеждению святого Киприана, невозможно. Вне Церкви - вне стана Христова. Отступившиеся от Церкви и действующие против Церкви - антихристы и язычники. Вот, например, что пишет святой Киприан Антониану о Новатиане. «Ты желал, возлюбленнейший брат, чтобы я написал тебе и касательно Новатиана, какую ересь он ввел. Знай же, что прежде всего мы не должны любопытствовать, чему он учит, когда он учит вне Церкви. Кто бы и какой бы он ни был, он не христианин, как скоро он не в Церкви Христа». «Как может быть со Христом тот, кто не пребывает с Невестой Христовой, не находится в Церкви Его». Наконец, в трактате «О единстве Церкви» читаем мы знаменитые слова: «Тот не может уже иметь отцом Бога, кто не имеет матерью Церковь». Святой Киприан совершенно отказывает всем стоящим вне Церкви в названии «христиане», как бы повторяя решительное восклицание своего учителя Тертуллиана: «Еретики не могут быть христианами!»
…святой Василий Великий в своем послании к епископу Амфилохию. Святой Василий говорит, что отступившие от Церкви и через раскол уже не имеют на себе благодати Святого Духа. Вне Церкви нет священства и не может быть преподана благодать Святого Духа. Эти мысли святого Василия Христова Церковь на VI Вселенском Соборе (правилом 2) и на VII (правилом 1) утвердила как непреложную истину. Послание святого Василия к Амфилохию было признано каноническим, посему и доселе помещается в «Книге правил».
…Христианство и Церковь не совпадают друг с другом только тогда, когда под христианством мы будем понимать сумму каких-то теоретических положений, ни к чему никого не обязывающих. Но такое понимание христианства можно назвать только бесовским. Христианами тогда следует признать и бесов, которые тоже веруют и от этого только трепещут. Знать систему христианской догматики, соглашаться с догматами – неужели значит это быть истинным христианином? Раб, знающий волю господина своего и не исполняющий ее, биен будет много и, конечно, справедливо. «Христианство не в молчаливом убеждении, но в величии дела», - как говорит святой Игнатий Богоносец. Теряет надежду на спасение не только тот, кто искажает основные истины христианства, – этой надежды лишен всякий вообще отделяющийся от Церкви, от общей жизни одного цельного организма тела Христова. Отпал человек от Церкви или отлучен от нее - он погиб, он умер для Бога и вечности. Еще святой Игнатий Богоносец писал филадельфийцам: «Кто последует за вводящим раскол, тот не наследует Царствия Божия» (гл. III).
Нет, Христос есть не только Великий Учитель; Он – Спаситель мира, давший человечеству новые силы, обновивший человечество. Не учение только имеем мы от Христа Спасителя нашего, а жизнь. Если не понять христианство как новую жизнь не по стихиям мира, которому известны только принципы эгоизма и себялюбия, а по Христу с его учением и образцом самоотречения и любви, то христианство необходимо совершенно совпадает с Церковью. Быть христианином – значит принадлежать к Церкви, ибо христианство есть именно Церковь и вне Церкви христианской жизни нет и быть не может.
…Итак, мы должны признать истину: христианство от Церкви совершенно неотделимо и без Церкви христианство невозможно».
«По суждению св. Киприана, быть христианином - значит принадлежать к видимой Церкви и подчиняться поставленной в ней от Бога иерархии. Церковь есть осуществление любви Христовой, и всякое отделение от Церкви есть именно нарушение любви. Против любви грешат равно и еретики, и раскольники. Это и есть основная мысль Киприанова трактата «О единстве Церкви»; та же мысль постоянно повторяется и в письмах св. отца. «Христос даровал нам мир; Он повелел нам быть согласными и единодушными; заповедовал ненарушимо и твёрдо хранить союз привязанности и любви. Не будет принадлежать Христу тот, кто вероломным несогласием нарушил любовь Христову: не имеющий любви и Бога не имеет. Не могут пребывать с Богом не восхотевшие быть единодушными в Церкви Божией».
У еретиков и раскольников нет любви, т.е. основной христианской добродетели, а потому они христиане только по имени. «Еретик или раскольник не сохраняет ни единства Церкви, ни братской любви», «действует против любви Христовой». «Маркиан, соединившись с Новатианом, сделался противником милосердия и любви». «Какое соблюдает единство, какую любовь хранит или о какой любви помышляет тот, кто, предавшись порывам раздора, рассекает Церковь, разрушает веру, возмущает мир, искореняет любовь, оскверняет таинство?»
Св. Киприан высказывает даже такую мысль: вне Церкви не может быть и учения христианского, не только христианской жизни.
Враг изобрёл ереси и расколы, чтобы ниспровергнуть веру, извратить истину, расторгнуть единство. Служители его возвещают вероломство под предлогом веры, антихриста под именем Христа, и, прикрывают ложь правдоподобием, чтобы тонкой хитростью уничтожить истину.» … «Если рассмотреть веру тех, которые веруют вне Церкви, то окажется, что у всех еретиков совсем иная вера; даже, собственно говоря, у них одно изуверство, богохульство и прение, враждующие против святости и истины.» Быть вне Церкви и оставаться христианином, по убеждению св. Киприана, невозможно. Вне Церкви - вне стана Христова.
…Наконец в трактате «О единстве Церкви» читаем мы знаменитые слова: «Тот, кто не может уже иметь отцом Бога, тот не имеет матерью Церковь». Св. Киприан совершенно отказывает всем стоящим вне Церкви в названии «христиан», как бы повторяя решительное восклицание своего учителя Тертуллиана: «Еретики не могут быть христианами!»»
«…вот чему научает нас первое правило святого Василия Великого. Церковь едина, и одна она только имеет всю полноту благодатных даров Святого Духа. Кто и каким бы образом ни отступал от Церкви - в ересь, в раскол, в самочинное сборище, он теряет причастие благодати Божией.
… Мое внимание привлекает к себе XCV правило VI Вселенского Собора. Прежде всего в этом правиле обо всех еретиках и раскольниках, приходящих к Церкви, говорится, что они «присоединяются к части спасаемых”. Раньше, следовательно, они не были среди спасаемых, то есть в Церкви».
Святитель Феофан Затворник толкует 19-е правило VI Вселенского Собора «Аще будет изследуемо слово Писания, то не инако да изъясняют оное, разве как изложили светила и учители Церкви в своих писаниях, и сими более да удостоверяются, нежели составлением собственных слов»:
«Следовательно, если кто вносит в область Божественной истины свое личное мудрование,тот подвергается клятве, изреченной вообще на не соблюдающих соборные определения».
То есть если кто предпочитает своё личное мудрование определениям Вселенских соборов и придерживается еретических заблуждений, осуждённых на соборах, то он тем самым сам себя отлучает от Церкви и подвергается клятве. Об этом говорят и определения соборов. Каждый Вселенский собор, прежде чем начинать свою деятельность, исповедовал и утверждал догматы, изложенные на прежних соборах, как неколебимое основание правой веры. Так, 6 Вселенский собор в Первом правиле от имени вселенской церкви исповедует и торжественно утверждает православную веру, как она изложена была на прежних соборах, равно и предает анафеме всех тех, которые против этой веры когда-либо учили. Отцы исповедуют и провозглашают, именно, что должна сохраняться чистой от всякого новшества и неповрежденной вера, переданная им от святых апостолов и святых Отцов, в частности же все догматы веры, утвержденные на всех вселенских соборах, бывших до этого собора. Подтвердив осуждения ересей, бывшие на предыдущих соборах, отцы Шестого Вселенского собора заключают анафематствованием всех, кто противоречит догматам благочестия и мыслит и проповедует иначе, чем определили святые соборы:
«Кратко рещи, постановляем, да вера всех в церкви Божией прославившихся мужей, которые были светилами в мире, содержа слово жизни, соблюдается твердою, и да пребывает до скончания века непоколебимою, вкупе с богопреданными их писаниями и догматами. Отметаем и анафематствуем всех, которых они отметали и анафематствовали, яко врагов истины, вотще скрежетавших на Бога, и усиливавшихся неправду на высоту вознести. Аще же кто либо из всех не содержит и не приемлет вышереченных догматов благочестия, и не тако мыслит и проповедует, но покушается идти противу оных: тот да будет анафема, по определению, прежде постановленному предупомянутыми святыми и блаженными отцами, и от сословия христианскаго, яко чуждый, да будет исключен и извержен».