Нападали ли викинги на Русь?

Затрагивая тему взаимоотношений Руси и Скандинавии нужно разобраться для начала с тем, были ли это военные походы с целью грабежа или все же отношения строились на торговле и т.д. Что касается грабежа, то здесь складывается парадоксальная ситуация. Засвидетельствованы военные компании норманнов на западе, но нет таких же свидетельств о Руси. Из приведенных в «Круге земном» Снорри Стурлусона 601 скальдических строф только 23 посвящены путешествиям на восток. Из них только одна говорит о нападении на Русь – разрушении Альдейгьи (Ладоги) ярлом Эйриком, которое датируется обычно 997 годом. А так основным объектом грабительских набегов скандинавов (на другие темы скальды обычно не писали, в «Круге земном» около 75 процентов вис – о войне) предстает Прибалтика». Еще есть прядь об Эймунде, который поплыл на Русь наниматься к Ярославу. Есть Ингвар путешественник, есть скандинавы, плывущие наниматься в Царь-град в варангеры, но нет завоевателей. Таким образом, из скандинавских источников известно одно нападение на Ладогу, произошедшее через 100 лет после Рюрика. В летописях нападения скандинавов неизвестны, археологические доказательства военной экспансии тоже отсутствуют. Поэтому другая (большая) часть норманистов говорит о «мирной экспансии скандинавов». Что, мол, те приходили и мирно подчиняли отсталые племена, торговали, и вообще организовывали. Правда опять непонятно, почему в одной части света грабили, а в другой были сама скромность, да еще при этом местные племена, не сильно отличающиеся от скандинавов по уровню развития и вооружению, но значительно превосходящие их по численности, вот так спокойно отдавали земли и власть в чужие руки.

В связи с этим возникает вопрос, а каковы были шансы у скандинавов на проведение плаваний с целью грабежа. В основе тактики боя викингов была скорость и внезапное нападение. Вступать в затяжной бой с местными войсками непрактично, просто потому что далеко от своих баз и подкрепления. Осады городов, и массовые сражения, конечно же, тоже были, например, очень долгая, но безуспешная осада Парижа. Но основа военной тактики викингов это триада: набег, ограбление, отступление. Да и не нужно забывать, что викинги не были « машинами для убийств» как их рисуют во многих источниках. От любых других воинов того времени они не сильно отличались, хотя их воинские традиции и соответствующая религия очень помогали в военном деле, но по уровню вооружения и защиты скандинавы даже уступали, например, франкам или славянам, просто в силу неразвитости собственной металлургии и кузнечного дела.

Более того шведы оправляясь в районы Финляндии и далее сталкивались и с другой проблемой. Финны хоть и не богатые но и непростые. Они первые кто начал рыбачить на балтике. Финно-угорский челн, или один из самых древнейших типов лодок. Эти челны использовались как рыболовецкие и транспортные суда во времена каменного века, это даже не бронза, это очень давно. Так что плавать и пиратствовать они могли не хуже шведов, хотя чаще просто рыбачили.

Эсты, которые тоже умели плавать на кораблях и втыкать копья в людей. На них конечно же нападали, но взять особо было нечего, по сравнению с Европой, так что риск не оправданный. Эсты жили тогда небогато, торговали янтарем, что позволяло им покупать мечи, хотя в небольшом количестве. Еще они занимались рыболовством и пиратствовали. В саге об Олаве Трюгвассоне, где сказано, что во время бегства Олава и его матери на восток «на них напали викинги. Это были эсты». А например, эсты с острова Эзель (эзельцы) и родственное ливам племя куршей неоднократно нападали на побережье Дании и Швеции.

Еще есть очень важный, но редко освещаемый момент, племя карелов, на самом востоке. В зависимость они попали достаточно поздно, а долгое время были самостоятельными и весьма неспокойными ребятами. «Сигтунский поход 1187 г.»? У шведских исследователей, да и у наших норманистов, этот поход не заслужил никакого внимания, а зря. Сигтуна это столица шведского государства на тот момент, крупнейший город Швеции, политический и торговый центр, расположенный в сердце Уппланда на берегу озера Меларен. Он был сожжен и разграблен как раз ими. Та же информация содержится в пяти разных анналах и других более поздних источниках, которые уже начинают менять этническую принадлежность нападавших на эстов или руссов. Кстати после этих событий шведы пересажали новгородских купцов и разорвали торговые отношения с Новгородом на 13 лет.

Так же была и еще одна проблема – само плавание. Сначала через Финский залив, потом 60 км по Неве. Река широкая и удобная, идти можно на любом корабле. Затем идем до устья реки Волхов и тут начинается самое интересное. Старая Ладога всего в 16-ти километрах от устья. Идеальная цель для нападения. Но вот чтобы доплыть до Новгорода нужно будет 200 километров плыть на веслах против течения по трудному фарватеру, который без местного лоцмана не пройти. Река практически не позволяет идти против ветра. По пути нужно преодолеть пороги в двух местах. И нельзя большие боевые корабли использовать, то есть народу много не привезешь, а вокруг в лесу злые финские колдуны. Но главное, в Новгороде славяне, у которых свои кораблики есть, называются «лодьи». И мечи свои и кольчуги. И шведы наверняка думали, поскольку – риск большой, а выхлоп непонятный вообще, что там в этом Новгороде? И чего тогда грести-надрываться 260 километров по рекам? Лучше уж по побережью Невы пограбить, или по Ладожскому озеру.

Подводя итог, кратко скажем, что причины по которым викинги не нападали на Русь было то что:

Шведы 500 лет были заняты финнами и эстами. Эсты не отставали и тоже были заняты шведами. Карелам это надоело и они разрушили Шведскую столицу. Не было у шведов лишних нескольких тысяч людей для войны с Новгородом, а возможные трофеи несоизмеримы с риском.

Новгород был слишком глубоко внутри материка, чтобы пострадать от морских разбойников. Для достижения Новгорода нужно было проплыть 260 км по рекам. 200 км проходится по сложному фарватеру, в основном на веслах, река имеет пороги, один из которых не проходим для больших военных судов. Для сравнения, в Европе разграблялись города на широких реках, и на глубину в среднем 100-150 км. Предпочиталось же побережье.

Датчанам до Новгорода еще плюс 700 км. У них были более близкие и интересные цели.

Развитие взаимоотношений

Итоги междисциплинарных исследований русско-варяжских связей, основанных на комплексном анализе археологических, нумизматических, письменных и языковых данных, нашли выражение в появившихся к началу 1980-х гг. вариантах периодизации славяно-скандинавских отношений, соотнесенной как с основными этапами образования Древнерусского государства, так и с внутренней динамикой "эпохи викингов" в Северной Европе

В первой части статьи Т.Н. Джаксон "Викинги и Древняя Русь. Варяжский вопрос в строго научном контексте", в частности, указывается, что "Хронология "норманнских древностей" позволяет уточнить разрабатываемую в последние годы периодизацию русско-скандинавских отношений IX-XI веков.

В статье приводится вариант подобной периодизации:

I период (до середины IX века) распадается на следующие этапы: 750-830-е годы (первые контакты варягов со славянами), 840-850-е годы (обострение отношений, "изгнание варягов").

II период (со второй половины IX по первую половину X века) имеет следующие этапы: 860-880-е годы ("призвание князей", стабилизация отношений с викингами в Верхней Руси, сложение системы международных путей), 880-910-е годы (участие варягов в объединении Древнерусского государства), 910-950-е годы (постепенная ассимиляция варягов, использование временных наемных контингентов скандинавских воинов).

III период (середина – вторая половина X века). В это время происходит консолидация раннефеодальной государственности как в Древней Руси, так и в скандинавских странах. В 960-970-е годы происходит перестройка системы путей, упадок Волжской магистрали после походов Святослава, возрастание роли Днепровского пути, полностью контролируемого Древнерусским государством.

IV период (конец X – первая половина XI века). Включает этапы: 980-1016-е годы (военное наемничество, династические связи), 1016-1054 годы (связи приобретают характер межгосударственных отношений средневековья).

Т.Н. Джаксон подчеркивает условность данной периодизации, хотя за ней, как подчеркивается в статье, "стоят факты и с их помощью реконструируемая историками картина делается более конкретной". В соответствии с этими периодами русско-скандинавские отношения принимали многообразные, лишь постепенно раскрывающиеся во всем своем богатстве формы; взаимодействие было плодотворным для всех участвовавших в нем сторон, определив качественные характеристики раннесредневековой культуры стран Балтики. Так же могут быть выделены, с определенной долей обобщенности, основные уровни или аспекты славяно-скандинавских контактов.

I. Материально-ценностный уровень . Наиболее доступный для археологического изучения, он представлен артефактами и материальными ценностями, включая драгоценные металлы. Связи Древней Руси со Скандинавией эпохи викингов проявились не только в распространении тех или иных «норманнских древностей» на Руси, но и в систематическом поступлении встречного потока ценностей на Север Европы; его динамика не менее важна для оценки интенсивности и характера этих связей, нежели динамика распространения скандинавских украшений и оружия в древнерусских памятниках.

Из числа восточных импортов, поступавших в Скандинавию с территории Древней Руси, наиболее массовой и динамичной категорией находок является монетное серебро. Наряду с кладами, особое значение имеют монеты в закрытых археологических комплексах могильника крупнейшего шведского центра, связанного с Востоком - Бирки.

Первая волна восточного серебра в Бирке датируется временем до 839 (859) г. В середине IX столетия (отмеченного участием свеев в деятельности «каганата русов») наступает спад в поступлении арабского серебра, который, видимо, попытались восполнить, во-первых, поступлением западных монет, во-вторых, первыми опытами собственной чеканки: «монеты Бирки». Перерыв, вызванный, видимо, взиманием дани, а затем «изгнанием варягов», прекращается после того, как славяне Ладоги, опираясь на «призванного» князя Рюрика с его, вероятно, западнобалтийской (датской или датско-норвежской) дружиной викингов, стабилизировали отношения со шведами.

Вторая волна восточного серебра поступила после 860 (862) г. Монета византийского императора Михаила III (842–856 гг.), возможно, связана с участием варягов в походе Аскольда на Константинополь (по византийским источникам, 860 г.). Вскоре после этого «русы», по свидетельству Мухаммеда аль-Хасана, написавшего «Историю Табаристана», напали на Абесгун. Видимо, уже во второй половине IX в. наметился своеобразный «круговой маршрут» через Русь в мусульманские земли, непосредственно к источникам серебра.

Третья волна , наиболее компактная и массовая, датируется временем между 907 и 913 гг. Несомненно, она связана с походом Олега на Константинополь, после которого «русы» в 909–910 гг. разграбили Абесгун, Миан-Кале и другие города Закаспия, а в 912–913 гг., по свидетельству Масуди, совершили еще один грабительский поход «на 500 кораблях».

Четвертая , последняя, волна арабского серебра (ок. 944 г.) может быть сопоставлена со знаменитым походом на Бердаа, во главе которого, как предполагал М.И.Артамонов, стоял воевода киевского князя Игоря варяг Свенельд. Бердаа находился в центре зоны обращения серебра, выпускавшегося на тех монетных дворах, продукция которых, по данным X.Арбмана, представлена в Швеции. Именно здесь в первую очередь было захвачено это серебро в качестве военной добычи.

Итак, в 830-х, 860-х, 900-х и 940-х годах в материалах Бирки выступают взаимосвязанные явления, которые позволяют предложить следующую реконструкцию событий. Раз в тридцать лет (т. е. каждое поколение) определенные контингент шведских викингов отправлялись «на Восток, в Гарды». Видимо, в Ладоге они вступали в контакт с местным боярством, военно-торговой дружинной средой и княжеской администрацией Древнерусского государства. В качестве наемных варяжских отрядов эти контингента двигались на юг по Пути из варяг в греки. Вероятно, в районе Смоленска - Гнездова был следующий крупный сборный пункт общерусского войска: в развитии Гнездова и Бирки отмечается сходство структуры этих центров. В IX - первой половине X вв., видимо, существовали и конкретные связи между ними.

С начала X в. (точнее, в последних десятилетиях IX в.) главной базой для дальнейшего движения общерусского войска стал Киев. Отсюда русская рать (с наемными варяжскими отрядами) не раз отправлялась на Византию, к стенам Константинополя.

После того или иного решения военно-политических задач очередного похода киевских князей на Византию варяжский контингент (по крайней мере, в значительной своей части) становился избыточным. В то же время Русь, выполняя в соответствии с заключенными русско-византийскими договорами союзнические обязательства, должна была принять участие в арабо-византийской борьбе. Именно здесь и могли найти себе дальнейшее применение варяжские дружины. Киевские князья и их воеводы охотно отпускали викингов на свободный воинский промысел. Варяги выходили на Дон; здесь хазары, по свидетельству Масуди, беспрепятственно пропускали их, и под именем «русов» эти дружины обрушивались на враждебные Хазарии города мусульманского Закаспия. Несмотря на тяжелые потери, каждый такой поход сулил богатую добычу. Отягощенные ею, варяги по Волжскому пути (через Итиль, Булгар, Ярославское Поволжье) возвращались на родину.

Расцвет и пожалуй, само существование Бирки во многом определялось этими походами, сложившимися в своеобразную систему уже во второй половине IX в., после того, как потерпели неудачу попытки обложения славянских племен «варяжской данью» и она была ограничена государственным откупом в 300 гривен (около 75 марок, т. е. вполне символическая сумма в год). Основное количество серебра, жизненно необходимое для успешного развития социально-политических отношений во всех скандинавских странах эпохи викингов, поступало с Востока через Бирку, и его поступление регулировалось Киевским государством. Русь сумела подчинить движение викингов своим политическим целям, используя военную силу варяжских дружин в обмен на предоставление им свободы действий в заморских землях, и свободы передвижения по Волжскому пути. Именно в Закаспии можно видеть известную параллель деятельности викингов на Западе Европы. Эти своеобразные отношения сотрудничества, подготовленные славяно-скандинавскими контактами в Верхней Руси еще довикингского времени, в полной мере определяли характер деятельности варягов на Руси, а в значительной степени - и значение результатов этой деятельности для развития Скандинавии.

Дальнейшая эволюция политики Древнерусского государства вела к неизбежному столкновению с Хазарским каганатом. Соответственно, радикально изменилась ситуация и резко ограничились возможности варягов, сузилась сфера их интересов, которые в итоге переориентировались с Востока на Византию; как и в самой Скандинавии, дружины викингов все более оказываются под контролем государства и постепенно вытесняются с политической арены.

В 965 г. киевский князь Святослав (со своим варяжским воеводой Свенельдом) осуществил дальний военный поход на Волгу, разгромил булгар и буртасов, разорил Булгар и уничтожил Итиль. Хазарский каганат перестал существовать. В 970-х годах грозной силой в припонтийских степях становятся печенеги. Регулярность движения по Волжскому пути, установившаяся за полтора столетия, нарушается.

Видимо, именно этим изменением сложившейся системы связей по Волжскому пути был обусловлен последовавший вскоре упадок Бирки. Дружины Святослава подрубили устои «серебряного моста», связывавшего Север Европы с Востоком. Лишь два дирхема (951 г. и 954 г.) поступили сюда после 944 г. В комплексах второй половины X в. нет синхронного им серебра, а к 980-м годам Бирка вообще перестала функционировать. Варяги, участвовавшие в походах Святослава, можно сказать, своими руками уничтожили основу процветания Бирки.

Но серебро было отнюдь не единственной статьей взаимообмена между Русью и Скандинавией. Торговый и торгово-ремесленный обмен зафиксирован практически всеми доступными видами археологических материалов, начиная с керамики: славянской, распространяющейся в шведских и датских памятниках начиная с IX в. (первоначально, вероятно, в качестве тары), равно как фризской, и, видимо, даже отдельных форм скандинавских лепных сосудов, появившихся в некоторых древнерусских поселений. Общебалтийский характер наряду с некоторыми пахотными земледельческими орудиями и распространившейся при посредничестве славян конской упряжью приобрели наборы железных ремесленных инструментов. Обнаруженный при раскопках Е. А. Рябинина в Старой Ладоге комплекс ремесленных орудий свидетельствует о налаженных контактах в этой сфере уже в середине VIII в. То же относится к распространению, а затем и местному производству стеклянных бус, которые в период до широкого распространения монетного серебра, видимо, играли роль средства денежного обращения; в некоторых областях эта их роль в меновой торговле пушниной прослеживается и в X-XI вв. Весьма интенсивными были взаимодействия в области украшений, парадного убора (мужского, отчасти и женского), костюма. Наряду с распространением на Руси (видимо, в варяжских, может быть и в смешанных семьях) скандинавского женского наряда с парами фибул в Скандинавии распространяются дружинные наборные пояса, сумки-ташки, восточного покроя шаровары, запашная одежда типа кафтана с бронзовыми пуговицами и тесьмой по краю, меховые "русские шапки", женские плиссированные льняные и шелковые рубахи, бусы и другие виды украшений. В русских погребениях и кладах достаточно широко представлены скандинавские фибулы, браслеты, гривны, подвески Обмен на материально-ценностном уровне, судя по материалам Ладоги, устанавливается уже в середине VIII в. и достигает максимума к середине X в.

II. Социально-политический уровень. Во многом общие знаковые формы или обмен ими зафиксировали совместную или взаимосвязанную деятельность по развитию социальных институтов и норм. Синкретическая дружинная мода раннефеодальных обществ Балтики именно в результате сотрудничества и обмена славян и скандинавов объединила столь далекие по происхождению существенные знаковые элементы, как восходящий к римской спате каролингский рыцарский меч и заимствованный евразийскими кочевниками у китайской цивилизации ранговый воинский пояс; то и другое стало символом воинского дружинного социального статуса, в принципе близкого у славян и норманнов. Эта же дружинная среда конституировала себя путем своеобразной погребальной обрядности: захоронения с оружием у славян, сожжения в ладье у викингов, погребальные камеры или срубные гробницы для высшего слоя феодализирующейся знати "большие курганы", где переплетались скандинавские и древнерусские ритуалы, - вот проявления тесной взаимосвязи развития этих общественных институтов в протофеодальном и раннефеодальном обществах Древней Руси и Скандинавии. Взаимодействие на уровне социальных институтов оставило отчетливые следы в древнерусском и древнесеверных языках. Критический анализ, осуществленный лингвистами в течение нескольких десятилетий, и в этой сфере выявил определенное равновесие; сейчас не вызывают споров примерно два десятка заимствований, приблизительно поровну распределившихся, - около десятка скандинавских слов, укоренившихся в древнерусской лексике, не менее 12 славянских - в скандинавской. Показательно при этом, что скандинавские заимствования - "варяг", "гридь", "тиун", "стяг" - охватывают военно-организационную дружинную, а отчасти также ("скот" в значении "деньги" - из третьего, общего для северного и славянского языка источника, и "шъляг" - для денежной единицы), видимо, государственно-фискальную сферу деятельности; славянские слова в скандинавском охватывают область бытовой дружинной культуры (sodull - "седло", katse - "кошъ", "сума", может быть lavi - "лава", "скамья", "лавка", hum1е - "хмель"), отчасти - государственной практики (grains - "граница"), а наиболее полно и представительно - торговую (включая и транспортную) сферу культуры: torg - "търгъ", tо1к - "тълкъ" (переводчик, "толковин"), besman - ",безмънъ", "весы", lodje - "ладья", 1оka - "лука", "хомут", sobel - "соболь", silki - "шелк"240. Как в военно-дружинной, так и в городской, торгово-ремесленной сфере славяно-скандинавское взаимодействие, судя по распространению археологически документированных атрибутов, начинается во второй половине IX в., достигает максимума во второй половине X в., а с конца Х - первой половины XI в. прослеживается уже самостоятельное для каждой культуры дальнейшее развитие совместно выработанных инноваций, равно как создание качественно специфических, принципиально новых социокультурных норм, в частности ярко представленных "русскими формами" мечей, неизвестными в Скандинавии, или мемориальными руническими камнями, именно с этого времени широко распространившимися в северных странах и не получившими применения даже в погребальных ритуалах обрусевших варягов на Руси.

Норвежские конунги на Руси.

По разным причинам и в разное время оказываются на Руси четыре конунга: Олава, сына Трюггви [годы правления 994-1000 (999)], выкупает из эстонского плена (девятилетним мальчиком) его дядя по матери Сигурд, приехавший в Прибалтику собирать дань для русского князя, и привозит на Русь ко двору князя Владимира; Олав, сын Харальда , бежит из Норвегии от своих политических противников к князю Ярославу и княгине Ингигерд; решив вернуться на родину, он оставляет на воспитание князю Ярославу своего малолетнего сына Магнуса ; Харальд, сын Сигурда , бежит после битвы при Стикластадире, и Русь заменяет ему на время дом и явлется как бы отправным пунктом для всех его дальнейших странствий; сюда на хранение к князю Ярославу отсылает он награбленные им в Африке и Византии богатства.

Хотя обстоятельства появления на Руси норвежских конунгов различны, все они ищут здесь временное прибежище и обретают его. Более того, согласно сагам, все четыре конунга оказываются хорошо принятыми русским князем и окруженными почетом и уважением: «… конунг (князь Владимир. - Т. Д.) взял Олава (сына Трюггви. - Т. Д.) под свое покровительство и обращался с ним прекрасно, как и положено было обращаться с сыном конунга»: «Олав, сын Трюггви, все это время находился в Гардарики (на Руси. - Т. Д.) и был в высочайшей милости у конунга Вальдамара (Владимира. - Т. Д.) и любим княгиней»; «Конунг Ярицлейв (князь Ярослав. - Т. Д.) радушно встретил конунга Олава (сына Харальда. - Т. Д.) и предложил ему остаться у него и взять столько земли, сколько ему нужно, чтобы содержать свое войско»; «…и принимают они его (князь Ярослав и княгиня Магнуса, сына Олава. - Т. Д.) с почетом, и был он воспитан там среди дружины и с не меньшей любовью, чем их сыновья»; «Конунг Ярицлейв хорошо принял Харальда и его людей». Олав, сын Трюггви, и Магнус, сын Олава Святого, находятся некоторое время на воспитании у русского князя (у Владимира и Ярослава соответственно).

Олав, сын Трюггви, и Харальд, сын Сигурда, возвышаются на военной службе на Руси: «Конунг Вальдамар поставил его (Олава. - Т. Д.) хёвдингом (предводителем. - Т. Д.) над тем войском, которое он отправил охранять страну: у Олава было там несколько сражений и он умело управлял войском»; «Сделался тогда Харальд хёвдингом над людьми конунга (князя Ярослава. - Т. Д.), охранявшими страну, вместе с Эйливом, сыном ярла Рангвальда».

Все четыре конунга отправляются из Руси назад в свою страну с целью захватить (или, как в случае с Олавом, сыном Харальда, - вернуть себе) власть в Норвегии.

Таким образом, при несходстве деталей общая схема выдерживается во всех четырех случаях: норвежский конунг, являющийся на Русь не с воинственными намерениями, оказывается здесь встреченным со всеми подобающими почестями, он любим князем и княгиней, он проявляет себя с лучшей стороны на службе у русского князя, которая подготавливает его к дальнейшей борьбе за власть в Норвегии.

Итак, описания похождений норвежских конунгов на Руси подчинены определенному стереотипу. Однако не следует забывать, что стереотип не был чисто «литературным» явлением, но являлся отражением действительно существовавших норм и определялся в момент своего возникновения самой жизнью.

Чем же объяснить тот факт, что русские источники, знающие скандинавов на Руси, не называют имен норвежских конунгов, находившихся здесь на службе, и не упоминают воспитывавшихся здесь сыновей конунгов? По-видимому, в сагах роль скандинавов на Руси значительно преувеличена. Все рассмотренные нами известия, взятые изолированно, выглядят вполне правдоподобно, и только при рассмотрении их в общем контексте саг можно видеть, что эти части саг созданы в соответствии с этикетными требованиями.

«Литературный этикет» средневекового автора складывается из представлений о том, 1) как должно свершаться то или иное событие, 2) как, в соответствии со своим положением, должен вести себя герой и 3) какими словами это должно быть описано. Следовательно, мы можем говорить о трех «этикетных» уровнях, вычленение которых оказывается весьма существенным при обсуждении вопроса о достоверности рассматриваемого источника.

Первый уровень, назовем его мировоззренческим, связан с этикетом миропорядка, с общей концепцией автора, с общей направленностью его творчества, с его установкой на героизацию и идеализацию. Второй уровень, ситуативный, связан с этикетом поведения, которым определяются действия героя в единичной, «заданной» ситуации, отношение других героев к нему и его место среди других героев. На данном уровне мы сталкиваемся с трафаретными ситуациями, с переносом из одного произведения в другое поступков, речей и прочего, необходимого по этикетным требованиям. Такие ситуативные формулы мы, вслед за О. В. Твороговым, называем «устойчивыми литературными формулами». Третий уровень, формальный или стилистический, связан с этикетом словесным, определяющим собой внешнее оформление литературных формул. Здесь мы имеем дело с «устойчивыми словосочетаниями», по О. В. Творогову.

Выше рассмотрели явления второго, ситуативного, уровня (конунг на Руси). Однако изолированное рассмотрение не продуктивно, поскольку второй уровень в значительной степени определяется первым - мировоззренческим.

На первом же этикетном уровне в королевских сагах четко прослеживается следующая установка: норвежский конунг, чтобы быть достойным своего высокого положения, должен приближаться к определенному идеалу, а также превосходить всех без исключения за пределами своей страны. На основании анализа «Хеймскринглы» Снорри Стурлусона А. Я. Гуревич приходит к выводу, что «в целом образы конунгов строятся по некоему трафарету, и собственно все без исключения государи оказываются достойными правителями, обладающими качествами, которые требуются и ожидаются от конунга: мужеством, силой, ловкостью, щедростью и т. д.» Стереотипны в значительной степени и их судьбы, несмотря на стремление авторов саг следовать фактам действительности.

Конунги проявляют себя в полной мере уже в раннем детстве. Харальд Прекрасноволосый, будучи десятилетним мальчиком, наследует своему отцу, становится норвежским конунгом и одного за другим уничтожает всех своих врагов. Его сын Эйрик (прозванный впоследствии Кровавая Секира) в двенадцать лет на пяти больших кораблях отправляется по Восточному пути, с чего и начинается для него серия морских походов в далекие страны, грабежей и удачных, по словам саги, сражений. Сводный брат Эйрика, Хакон Добрый, возвращается на родину из Англии, где он находился на воспитании у короля Этельстана, и становится конунгом Уппланда. Собрав огромное войско, он изгоняет из страны конунга Эйрика Кровавая Секира, а самому Хакону в это время - не более пятнадцати лет. Олав, сын Харальда, (Святой) в двенадцатилетнем возрасте одерживает подряд три победы, сражаясь в шведских шхерах, в Эстланде и в Финнланде. Совсем в юном возрасте возвращается на родину Магнус, сын Олава, (Добрый) и становится вскоре конунгом не только в Норвегии, но и в Дании.

Благотворительная стенгазета «Коротко и ясно о самом интересном». Выпуск 110, август 2017 года.

Викинги и Древняя Русь

Рассказ ведущего специалиста по эпохе викингов в Восточной Европе доктора исторических наук Елены Александровны Мельниковой

Стенгазеты благотворительного образовательного проекта «Коротко и ясно о самом интересном» предназначены для школьников, родителей и учителей Санкт-Петербурга. Наша цель: школьникам – показать, что получение знаний может стать простым и увлекательным занятием, научить отличать достоверную информацию от мифов и домыслов, рассказать, что мы живём в очень интересное время в очень интересном мире; родителям – помочь в выборе тем для совместного обсуждения с детьми и планирования семейных культурных мероприятий; учителям – предложить яркий наглядный материал, насыщенный интересной и достоверной информацией, для оживления уроков и внеурочной деятельности.

Мы выбираем важную тему , ищем специалиста , который может её раскрыть и подготовить материал, адаптируем его текст для школьной аудитории, компонуем это всё в формате стенгазеты, печатаем тираж и отвозим в ряд организаций Петербурга (районные отделы образования, библиотеки, больницы, детские дома, и т. д.) для бесплатного распространения. Наш ресурс в интернете – сайт стенгазет сайт, где наши стенгазеты представлены в двух видах : для самостоятельной распечатки на плоттере в натуральную величину и для комфортного чтения на экранах планшетов и телефонов. Есть также группа Вконтакте и ветка на сайте питерских родителей Литтлван, где мы обсуждаем выход новых газет. Отзывы и пожелания направляйте, пожалуйста, по адресу: [email protected] .

Михаил Родин – научный журналист, автор и ведущий научно-популярной программы «Родина слонов» (фото antropogenez.ru) и Елена Александровна Мельникова – доктор исторических наук, руководитель Центра «Восточная Европа в античном и средневековом мире» Института всеобщей истории РАН (фото iks.gaugn.ru).

Увы, редко случается так, что известный учёный является также и популяризатором. Ведь надо не просто максимально точно «перевести» сухую научную информацию на язык, понятный широкой публике. А сделать это ещё и увлекательно, образно, с яркими примерами и иллюстрациями. Подобные самостоятельные и весьма трудоёмкие задачи решает научный журналист – посредник между учёными и обществом. Как правило, у него высшее профильное образование, собственная аудитория заинтересованных читателей (слушателей или зрителей) и, главное, – безукоризненная репутация в научном сообществе (иначе учёные с ним просто не станут разговаривать).

Мы с радостью начинаем сотрудничество с таким профессионалом своего дела – научным журналистом Михаилом Родиным и его научно-популярной программой «Родина слонов » на радио «Говорит Москва». Здесь «развенчивают исторические мифы и рассказывают о фактах, которые очевидны для учёных, но по разным причинам неизвестны обывателю». Этот выпуск нашей стенгазеты подготовлен по материалам двух передач: «Норманнский вопрос» и «Предыстория Руси».

Собеседником Михаила Родина была Елена Александровна Мельникова – доктор исторических наук, руководитель Центра «Восточная Европа в античном и средневековом мире» Института всеобщей истории РАН, ведущий в отечественной науке (и признанный мировым учёным сообществом) исследователь русско-скандинавских отношений в раннесредневековый период.

История «Норманнского вопроса»

1. Екатерина I (1684–1727) – российская императрица, вторая жена Петра I. Художник Жан-Марк Натье, 1717 год (Государственный Эрмитаж).

2. Участники первого спора «норманистов» и «антинорманистов»: Готлиб Байер – немецкий историк, филолог, один из первых академиков Петербургской академии наук, исследователь русских древностей. Герард Миллер – российский историограф немецкого происхождения. Действительный член Императорской Академии наук и художеств, руководитель Второй Камчатской экспедиции, организатор Московского главного архива. Михаил Васильевич Ломоносов – русский учёный-естествоиспытатель, энциклопедист, химик и физик, действительный член Петербургской и почётный член Шведской академий наук.

3. Екатерина II в мастерской у Ломоносова. Картина Алексея Кившенко, ок. 1890 года.

4. Николай Михайлович Карамзин. Писатель, историк, автор «Истории государства Российского». Портрет работы Алексея Венецианова, 1828 год.

«Норманнским вопросом» называют двухвековую дискуссию «норманистов» и «антинорманистов». Первые утверждают, что Древнерусское государство создали «норманны» (выходцы из Скандинавии), а вторые с этим не согласны и считают, что славяне справились сами. Забегая вперёд, отметим, что современные учёные при оценке роли скандинавов в образовании Древнерусского государства занимают «умеренную» позицию. Впрочем, обо всём по порядку.

«Норманнский вопрос» впервые стал обсуждаться в России в XVIII веке. В 1726 году Екатерина I пригласила крупных немецких учёных-историков: Готлиба Байера, Герхарда Миллера и ряд других. Их труды основывались на изучении древнерусской письменности, в первую очередь – «Повести временных лет». Миллер написал обзор ранней русской истории, который обсуждался в Академии Наук.

Образование государства в то время понимали как единовременный акт. Более того, тогда думали, что это под силу одному человеку. И весь вопрос состоял лишь в том, кто именно это сделал. Из «Повести временных лет» прямо следовало, что пришёл скандинав Рюрик и единолично организовал государство. И Миллер всё это и изложил в своём обзоре. Резко против такой концепции выступил Ломоносов. Его патриотические чувства были оскорблены: что же, русский народ сам не может организовать государство? При чём здесь какой-то скандинав? Разгорелась очень бурная полемика по этому вопросу, которая хорошо иллюстрировала процесс становления национального самосознания. Постепенно этот спор заглох, и Карамзин (получивший в 1803 году от императора Александра I звание официального историографа) писал о приходе скандинавов и участии их в образовании государства совершенно спокойно.

Новая вспышка антинорманизма была связана со «славянофильством». Это течение русской общественной мысли, оформившееся в 40-х годах XIX века, обосновывало особый, самобытный путь России. В рамках этой концепции признание скандинавов участниками процессов образования государства было неприемлемо.

В конце XIX века начались обширные археологические исследования, которые показали присутствие скандинавов в очень многих местах. Менялись и теоретические основы происхождения государства: стало ясно, что это длительный процесс, а совсем не одномоментный акт. Что славянские племена долго и интенсивно развивались, а приход скандинавов лишь усилил процессы образования государства, которые и так шли в восточно-славянском мире полным ходом. Независимо от того, какова была этническая принадлежность Рюрика, государство всё равно образовалось бы. В конце XIX – первой половине XX века о присутствии скандинавов и их активной роли в формировании древнерусского государства, скандинавской элите, которая возглавила эти процессы, говорили спокойно.

Но в конце 1940-х годов разыгралась трагическая борьба с космополитизмом: всякое упоминание об иностранном влиянии было запрещено. Некоторые из историков начали искать иные варианты объяснения древнерусской истории, и возобладало представление о самостоятельности развития восточных славян. Естественно, развитие, полностью изолированное от внешнего мира, невозможно в принципе. Развитие идёт только тогда, когда происходит взаимовлияние, взаимодействие разных народов. Однако в то сложное время во главу угла ставилась «линия партии». Норманны были изгнаны из русской истории. В книгах 1950-х годов скандинавы, как правило, не упоминаются вообще. Хотя раскопки продолжались и в тех местах, где скандинавы составляли едва ли не основную массу населения.

Сейчас в научной среде опять установилось согласие. Большинство учёных считает и «норманизм», и «антинорманизм» глубоко устаревшими и абсолютно не продуктивными с научной точки зрения понятиями. Историки, археологи, лингвисты (как западные – английские, немецкие, шведские, – так и российские) в этом прекрасно понимают друг друга. Вопросов чрезвычайно много, но они носят сугубо научный характер. Например, на каком языке говорили скандинавы в Восточной Европе? Как язык скандинавов смешивался со славянским? Как происходило знакомство с христианством тех скандинавов, которые добирались до Византии? Как это отражалось в культуре самой Скандинавии? Это очень интересные вопросы культурного взаимообмена разных народов на обширных пространствах Восточной Европы времени зарождения и становления Древней Руси.

Проблема источников

5. Портреты Рюриковичей (иллюстрация из книги «Костюм старинный и современный» Джульо Феррариу, 1831 год).

6. Олег показывает маленького Игоря Аскольду и Диру (миниатюра из Радзивилловской летописи, XV век).

7. Поход Олега с дружиной на Царьград. Миниатюра из Радзивилловской летописи, XV век.

8. «Тризна на могиле Вещего Олега». Картина В. М. Васнецова, 1899 год.

9. «Олег прибивает щит свой к вратам Царьграда». Гравюра Ф. А. Бруни, 1839 год.

10. «Олег у костей коня». Картина Виктора Васнецова, 1899 год.

11. «Ярослав Мудрый и шведская принцесса Ингигерда». Картина Алексея Транковского, начало XX века.

12. Дочери Ярослава Мудрого и Ингигерды: Анна, Анастасия, Елизавета и Агата (фреска в Софийском соборе в Киеве).

13. Ярослав Мудрый. Рисунок Ивана Билибина.

Ни на Руси, ни в Скандинавии в IX – начале XI века развитой письменности не было. В Скандинавии было руническое письмо, но оно очень мало использовалось. На Русь письменность пришла вместе с христианством в конце Х века. Древнерусские письменные памятники были написаны в лучшем случае в 30-е годы XI века. А то, что дошло до нас – «Повесть временных лет» – составлено в начале XII века. Получается, что на протяжении IX – первой половины XI века существовали лишь рассказы, эпические повествования, песни о событиях, которые дошли до летописца. Рассказы обрастали разнообразными фольклорными мотивами. Поход Олега на Константинополь насыщен ими – он и отравленное вино отвергает (за что его и прозвали Вещим), и ставит корабли на колёса. Летописец имеет своё собственное представление об истории, основанное на византийских образцах. И, соответственно, тоже трансформирует эти мифы. Например, о Кие, основателе Киева, ходило несколько легенд: он был и охотником, и перевозчиком, но летописец из него делает князя.

Наряду с «Повестью временных лет» мы имеем целый ряд памятников, которые были созданы в тех регионах мира, где письменность существовала давно. Это, в первую очередь, Византия с античным наследием, арабский мир, западная Европа. Эти письменные источники позволяют нам посмотреть на себя «со стороны» и восполняют многие лакуны в нашем знании истории. Например, известно, что Ярослав Мудрый был связан родством чуть ли не со всеми правящими домами Европы. Один из его сыновей, Изяслав, был женат на сестре польского короля Казимира I. Другой, Всеволод, на византийской принцессе, родственнице, может быть дочери, императора Константина IX Мономаха. Елизавета, Анастасия и Анна были выданы замуж за королей. Елизавета – за норвежского Харальда Сурового, Анастасия – за венгерского Андрея I, и Анна – за французского Генриха I. Вероятно, сын Ярослава Илья был женат на сестре датского и английского короля Кнута Великого. Ярослав, как мы знаем из скандинавских источников, был женат на шведской принцессе Ингигерде, которая и получила, очевидно, на Руси имя Ирина.

А в наших летописях об этом не говорится практически ничего. Вот почему так важно изучать все доступные источники. И критически их оценивать. Например, учёный не имеет права дословно прочитать «Повесть временных лет» и поверить всему, что там написано. Надо понимать: кто это написал, зачем, в каких условиях, откуда брал информацию, что у него творилось в голове, и только с учётом этого делать выводы.

«Головная боль» Европы

14. Карта основных походов викингов и мест их поселений (илл. Bogdangiusca).

15. Одноглазый Óдин (верховный бог в германо-скандинавской мифологии, хозяин Вальхаллы и повелитель валькирий) и его вóроны Хугин и Мунин («думающий» и «помнящий»). Иллюстрация из исландской рукописи XVIII века (medievalists.net). По представлениям викингов, после каждой битвы на поле боя прилетали валькирии, которые забирали погибших воинов в Вальхаллу. Там они занимаются военной подготовкой в ожидании конца света, в котором они будут сражаться на стороне богов.

16. Титульная страница «Младшей Эдды» с изображением Одина, Хеймдалля, Слейпнира и других героев скандинавской мифологии. Рукопись XVIII века (Исландская национальная библиотека).

17. Шлемы начала эпохи викингов из погребений в ладьях. Вендель­ский шлем VII века (Швеция, илл. readtiger.com), зрелищная реконструкция шлема англосаксонского короля рубежа VI и VII веков (British Museum, илл. Gernot Keller), и прекрасной сохранности Йоркский шлем VIII века (Англия, илл. yorkmuseumstrust.org.uk). Простые викинги носили шлемы попроще или кожаные шапки из толстой бычьей кожи. Вопреки расхожему мнению, викинги никогда не носили рогатые шлемы. Известны старинные рогатые шлемы, но носили их кельты довикингского времени (IV–VI век).

18. «Варяжское море». Картина Николая Рериха, 1910 год.

19. Рунический камень, поставленный в память о Харальде, брате Ингвара Путешественника. Государственное управление по охране памятников культуры (илл. kulturologia.ru).

20. Статуя викинга на берегу Тронхеймского фьорда в Норвегии (фото Janter).

В середине первого тысячелетия нашей эры наиболее воинственная часть племён, живших на территории современных Швеции, Дании и Норвегии, стала предпринимать морские набеги на соседей. Причин такого поведения много – и перенаселённость, и истощение пахотных земель, и изменение климата. Немалую роль сыграла воинственность самих скандинавов, а также их успехи в кораблестроении и навигации. Не всегда, кстати, вылазки носили характер грабительских – если ценности не удавалось отнять, их выменивали или покупали.

Скандинавских морских разбойников латинские источники называли «норманны» («северные люди»). Также они были известны под именем «викинги» (по одной из версий – «люди заливов» с древненорвежского). В русских летописях они описывались как «варяги» (с древненорвежского – «те, кто приносит присягу», «наёмники»; от слова «клятва»). «Спаси нас, Господи, от чумы и нашествия норманнов!» – этими словами в эпоху викингов (конец VIII – середина XI века) традиционно начинались молитвы по всей Западной Европе, от Северного до Средиземного моря.

Первая волна экспансии скандинавов началась ещё в V веке, когда англы и юты (племена, которые жили на Ютландском полуострове) и саксы (жившие в основании Ютландского полуострова) совершают набеги на Англию и расселяются на захваченной территории. Скандинавы специализируются в военной деятельности и становятся лучшими воинами в Европе. Ни мощное Франкское государство потомков Карла Великого, ни Английское государство не могло им противодействовать. Лондон осаждён. Захвачена вся центральная и восточная Англия. Там образуется область датского права. «Большое языческое войско, – говорит англосаксонская хроника, – сначала разграбило земли, а потом некоторая его часть отделилась и решила здесь поселиться».

В 885 году огромный флот викингов на протяжении целого года удерживал в осаде Париж. Город спасает лишь огромная сумма – 8 тысяч фунтов серебра (фунт – 400 грамм), – выплаченная скандинавам, чтобы они ушли от Парижа. Территория северо-западной Франции у викингов с самого начала IX века была излюбленным местом для грабежа. Город Руан был разрушен, разорена вся окрестная территория.

Корабли викингов

21. Корабль из Осеберга (южная Норвегия, первая треть IX века). Раскопки 1904–1905 годов (илл. Viking Ship Museum, Norway).

22. Корабль из Осеберга в музее после реставрации (илл. Viking Ship Museum, Norway).

23. Одна из пяти голов мифических животных, найденных при раскопках Осебергского корабля (Museum of Cultural History, University of Oslo, Norway / Sonty567).

24. Маска, найденная при раскопках Осебергского корабля (Viking Ship Museum, Bygdoy).

25. «Гокстадский корабль» – драккар викингов, использованный в качестве погребального корабля в IX веке. Обнаружен в 1880 году в кургане на берегу Саннефьорда в Норвегии. Его размеры: длина 23 м, ширина 5 м. Длина гребного весла – 5,5 м. Модель (фото Softeis).

26. Драккар – боевой корабль норманнов. Деталь знаменитого «гобелена из Байё». Изображения, вышитые на 70-метровом льняном полотне, рассказывают историю нормандского завоевания Англии 1066 года.

27. Корабли викингов. Реконструкция внешнего облика по сохранившимся элементам. Информационный щит на берегу фиорда (илл. Муратов Витольд).

28. Изображение воинов в драккаре на Стура-хаммарском камне на острове Готланд, фрагмент (Berig)

29. Византийский флот отражает нападение Руси на Константинополь в 941 году (миниатюра из «Хроники Иоанна Скилицы»).

Вся жизнь скандинавов была связана с мореплаванием, поэтому техника судостроения была очень развита. Причём это было не только у викингов, но и задолго до них – в бронзовом веке. В петроглифах в Южной Швеции – сотни изображений кораблей. С начала нашей эры есть находки кораблей и их остатков уже и в Дании. В основе конструкции корабля лежал брус, который представлял собой киль. Или выдалбливался ствол дерева очень большого размера.

Затем сверху нашивались борта, так, чтобы одна доска находила на другую. Эти доски скреплялись металлическими заклёпками. Наверху планширь, в нем делались углубления для уключин и вёсел, потому что корабли были парусно-гребными. Парус появился только в VI– VII веке, до этого были только вёсельные корабли, но гребцы сохранялись до самого конца эпохи викингов. В середине укреплялась мачта.

В эпоху викингов корабли уже различались по назначению. Корабли для военных действий (драккáры) были более узкие и длинные, они обладали большей скоростью. А корабли для торговых целей (кнорры) были более широкие и грузовместимые, но более медлительные и менее манёвренные. Особенность кораблей викингов - это то, что корма и нос делались одинаковыми по конфигурации (в современных кораблях корма тупая, а нос заострённый). Поэтому они могли подплыть к берегу носом, а отплывать кормой, не разворачиваясь. Это давало возможность делать молниеносные набеги - приплыли, разграбили, быстро погрузились на корабли и обратно.

Прекрасный отреставрированный образец – корабль из Осеберга – как раз такой. Кстати, его штевень, сделанный в виде завитка, – съёмный. И при нападениях для устрашения противника на штевень надевалась голова дракона.

Викинги на службе у местной знати

30. Герцогство Нормандия в X и XI веках (Vladimir Solovjev).

31. Роллон (Хрольф Пешеход) на гравюре XVIII века. Роллон - франко-латинское имя, под которым был известен во Франции один из предводителей викингов Хрольф. Он был прозван «Пешеходом», потому что ни одна лошадь не могла нести его, так он был велик и тяжёл. Первый герцог Нормандии, основоположник Нормандской династии.

32. Переговоры Роллона и архиепископа Руана (Библиотека искусств Бриджмена, гравюра XVIII века).

33. Крещение Роллона архиепископом Руана (Библиотека Тулузы, средневековый манускрипт).

34. Франкский король Карл Простоватый, отдающий свою дочь Роллону. Иллюстрация в рукописи XIV века из Британской библиотеки.

35. Голова статуи Роллона в Соборе Нотр-Дам де Руан (Giogo).

36. «Фракийская женщина убивает варяга» (миниатюра из «Хроники Иоанна Скилицы»).

37. Варяжский отряд в Византии. Рисунок-реконструкция конца XIX века (Нью-Йоркская публичная библиотека).

38. Наёмный отряд варяжской стражи в Византии (миниатюра из «Хроники Иоанна Скилицы»).

С конца IX века некоторые из отрядов викингов начинали поступать в качестве вассалов на службу франкским и английским королям. Иногда они потом уходили обратно, а иногда оставались при дворе навсегда. К началу X века фактически вся северная часть Сены была занята отдельными отрядами викингов. Вождём одного из них был Рольф «Пешеход» (его прозвали так потому, что он был настолько тяжёл, что ни одна лошадь не в силах была его везти). Французские источники его называли Роллон. В 911 году император Франкской империи Карл Простоватый заключил договор с Роллоном. Карл предоставлял Роллону территорию с центром в Руане, а Роллон за это обеспечивал охрану франкских территорий и Парижа, а в грабительские походы ходил на территории противников Карла. Так возникло будущее герцогство Нормандия («земля норманнов») – сейчас это регион на северо-западе Франции.

Известно, что уже в конце X века один нормандский герцог искал учителя датского языка для своего сына. То есть пришлые скандинавы к этому времени почти забыли родной язык. А всего лишь через 150 лет, во времена герцога Нормандии Вильгельма Завоевателя, норманны говорили только по-французски, освоили французскую культуру, – по сути, полностью смешались с местным населением, став французами. От завоевателей осталось только название. Франция была крупным государством со сложившимися традициями, и норманнам оказалось проще вписаться в уже готовые структуры, чем строить новые. Это и обеспечило их быстрое «растворение» или, как говорят учёные, – «ассимиляцию».

Похожая история, кстати, случилась с Болгарией. Территорию этой страны ранее заселяли славянские племена, на которых напали тюрки. Возникло Болгарское царство во главе с ханом Аспарухом. Постепенно захватчики растворились в славянской среде, усвоили славянский язык, культуру, приняли христианство, но оставили в память о себе тюркское наименование – Болгария.

Также можно упомянуть и германское племя франков, которое захватило Галлию. Вскоре франки полностью растворились там, оставив в наследство захваченной стране германское название – Франция.

«Из варяг – в арабы»

39. Основные торговые пути варягов (electionworld).

40. Волжский торговый путь: Балтийское море – Нева – Ладожское озеро – река Волхов – озеро Ильмень – река Мста – Волок по суше – Волга – Каспийское море (топоснова shadedrelief.com).

41. Арабские завоевания к середине VII века (Mohammad adil).

42. «Волокут волоком». Картина Николая Рериха, 1915 год.

43. «Похороны знатного руса». Картина Генриха Семирадского (1883 год) по мотивам рассказа Ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу. В 921 году он встретил в Булгарии русов и присутствовал при их погребальном обряде (Государственный исторический музей).

В VII веке южное побережье Средиземного моря вплоть до Испании было завоёвано арабами. Издавна проходившие здесь торговые пути оказались перекрыты. Интенсивная торговля Центральной и Североморской Европы со странами Востока прекратилась. Начались поиски нового пути, и скандинавы оказались в самом центре его. Путь проходил через Балтийское море, через Неву, Ладогу, по реке Волхов в Ильмень, по Мсте на Волгу, откуда затем постепенно обнаруживался проход дальше в Арабский мир. Основная торговля происходила в городе Булгар при слиянии Волги и Камы.

Так установилась мощная новая трансъевропейская торговая магистраль. Участие в этой торговле было очень прибыльно. Арабское серебро и золото по Балтийско-Волжскому пути текло в Скандинавию, в первую очередь, на Готланд, доходило до Дании и дальше до Англии и Франции.

Установление этого торгового пути имело колоссальное значение и для самой Скандинавии. Активизировались процессы социального и имущественного расслоения, что привело к укреплению власти кóнунгов (верховных правителей). Соответственно, усилились процессы образования скандинавских государств. В VII-VIII веках побережье Северного моря (как Франкское, так и Английское) оказывается усеянным торговыми центрами.

На восточном побережье Прибалтики первые поселения скандинавов, очевидно с острова Готланд, появились в V веке. На территории Литвы было большое торгово-ремесленное поселение Гробиня. На острове Сааремаа обнаружен большой скандинавский могильник. В Финском заливе, на острове Большой Тютерс, также была стоянка скандинавов. Обнаружены следы их пребывания и на севере Ладожского озера.

В Восточную Европу скандинавов привлекала пушнина. Скажем, белка в Скандинавии водилась, а вот горностай и куница – нет. Только в нашей тайге.

Старая Ладога

44. «Заморские гости», картина Николая Рериха, 1901 год (Третьяковская галерея).

45. Крепость в Старой Ладоге (фото Андрей Лёвин).

46. Вещи из кургана в урочище Плакун: 1 – бусы серебряные; 2-13 – бусы стеклянные; 14 – оплавившаяся бронза; 15 – оплавившееся серебро; 16 – обломок железной пряжки; 7 – цепочка медная; 18-20 – болты; 21 – железная пластина; 22-25 – части железной оковки; 20 – сланцевый оселок (ladogamuseum.ru)

47. Рунический камень в память о викинге, павшем «на востоке в Гардах» (фото Berig).

48. Погребение викинга на берегу реки в Восточной Европе (Свен Улоф Эрeн, kulturologia.ru).

Проникновение скандинавов на берега Ладожского озера началось с VII века. В середине VIII века возникает Ладога – торговое поселение на Североморско-Балтийском пути. Здесь, в районе Ладожского озера, на реке Волхов, севернее озера Ильмень возникает центр, который сосредотачивает торговую деятельность, открывает скандинавам путь в Восточную Европу.

Точно так же, как и в Западной Европе, здесь идёт колоссальный поток ценностей. Объём торговли отражается в количестве кладов серебряных арабских монет. Первые два клада (из обнаруженных) на территории Восточной Европы в Ладоге датируются 780-ми годами. На рубеже VIII-IX веков клады образуются на территории современного Петергофа и на острове Готланд. На протяжении IX–X веков на одном только Готланде было спрятано около 80 тысяч арабских монет, а недавно там был обнаружен клад весом в 8 килограмм серебра.

Населяют этот район финны и пришедшие с юга славяне, а контролируют – скандинавы. Идёт взаимное слияние, синтез разнокультурных элементов. Финны охотятся на пушного зверя, а славяне занимаются земледелием и ремесленной деятельностью. Местная знать получает в виде дани пушнину и обменивает её у приезжих скандинавов на серебро, золото и предметы роскоши. И скандинавам удобнее получать тюки пушнины, собранные местной знатью.

Вдоль торговых путей формируются поселения, где купцы могут остановиться, отремонтировать суда, поторговать, запастись продовольствием. Для того, чтобы торговый путь нормально работал, нужно его контролировать: в первую очередь, обеспечивать безопасность. Так в регионе между Ладогой и Ильменем возникает «полития»: ещё не государство, но уже и не племенное образование. Первая полития на территории восточных славян.

Следы скандинавов здесь очень отчётливые: строительство домов, керамика, украшения, оружие, бытовые предметы и, конечно же, захоронения по скандинавскому погребальному обряду, который отражал их верования и представления о загробном мире. В Старой Ладоге, в урочище Плакун, известен крупный могильник IX века. Там в погребениях всё – и погребальный обряд, и все предметы – действительно скандинавские. Ладога, крупнейший центр раннего средневековья, хорошо исследован археологами, и исследования ещё продолжаются.

Древнейшие напластования датируются 750-ми годами, причём очень помогает дендрохронология (определение времени по древесным кольцам). Одна из древнейших построек была ремесленной мастерской скандинава. Найденные там ювелирные и кузнечные инструменты имеют явно скандинавское происхождение. С середины VIII до середины IX века Ладога – единственный крупный центр в этом регионе. Вокруг неё и формируется полития, в которой заправляют скандинавы, но которая включает в себя и славянское, и финское население. Та самая полития, в которой устанавливается власть легендарного Рюрика. Здесь возникает общая финно-славяно-скандинавская зона, здесь же возникает наименование «Русь».

Слово «Русь»

49. Лодки викингов (миниатюра XII века из «Жития святого Эдмунда», Bridgeman Images)

Слово «Русь» происходит от древнескандинавского слова «рóзер» или «рóдсмен», что значит «гребцы». Скандинавы, которые прибывали сюда, называли себя гребцами. Это самоназвание тех ватаг, которые отправлялись в путешествие. Слово отразилось в финском языке как «роотсе», в эстонском – «ротсе», оно существует во всех прибалтийско-финских языках. В современном финском так называют шведов. Долгое скандинавское «о» в слове «родс» передаётся в финском языке как «оо»: «роотсе». Есть целая серия таких слов. Точно так же мы говорим о закономерности передачи финского «роотсе» в древнерусское слово «русь».

Этимология названия Русь из финского (а в финском – из скандинавского) наиболее обоснована и принята большинством исследователей.

Надо отметить, что лингвистика, наука о языке, – вполне строгая дисциплина. Она исследует чёткие законы изменения языка, которые сравнимы с математическими. Поэтому ошибочны такие рассуждения, как: «прототипом слова «Русь» является название реки Рось в Среднем Поднепровье». Такой иранский корень («светлый», «блестящий») действительно существовал. Но это иранское «о» никоим образом не может перейти в древнерусское «у», потому что они восходят к разным индоевропейским гласным.

«Из варяг – в греки»

50. Днепровский торговый путь: Балтийское море – Нева – Ладожское озеро – река Волхов – озеро Ильмень – река Ловать – Волок по суше – река Западная Двина – Волок по суше – Днепр – Чёрное море (топоснова shadedrelief.com).

51. «Варяжская сага – путь из варяг в греки». Картина Ивана Айвазовского, 1876 год.

52. Один из трёх мечей «Ульфберт», найденных на территории Волжской Булгарии (Dbachmann).

Торговля по Волжскому пути была очень прибыльна. Однако она осложнялась тем, что в низовьях Волги существовал Хазарский каганат, который не хотел иметь конкурентов в виде скандинавских торговцев. И, соответственно, в IX веке открываются другие пути на юг. Идёт постепенное освоение Днепровского пути «из варяг в греки». В Х веке Днепровский путь (из Балтики по Неве, Ладоге и Волхову до озера Ильмень, по реке Ловать с волоком в Днепр и далее в Чёрное море) начинает играть бóльшую роль, нежели Волжский. Потому что к концу Х века исчерпываются серебряные рудники в восточной части Халифата, и поток серебра иссякает.

Поскольку в таких смешанных поселениях идёт культурный взаимообмен, они интенсивно развиваются. На протяжении IX-Х веков сеть поселений продвигается на восток. В крупнейшем торгово-ремесленном комплексе Гнёздово около Смоленска известны погребения по скандинавскому обряду, но горшки славянские и украшения частично скандинавские, частично славянские. В Ярославском Поволжье, в крупном центре Тимирёво, финские вещи в погребениях находятся вместе со скандинавскими.

В это же время рядом возникали и другие подобные сообщества, о которых мы меньше знаем. Это в первую очередь среднее Поднепровье: на правобережье – древлянская полития со своими князьями; на левом берегу – северяне, тоже высокоразвитая в социально-политическом отношении славянская группировка. На торговом пути из Балтики на Днепр по Двине находился и Полоцк. В Полоцке в 70-е годы Х века сидел скандинавский правитель по имени Рогволод, дочь которого стала женой князя Владимира.

В них тоже развились бы свои государства, если бы в Поднепровье не распространилась скандинавская экспансия с севера во главе с Олегом, и затем на протяжении Х века началось систематическое подчинение славянских политий. Скандинавы по торговым путям начали постепенно переселяться в сторону Киева.

Возникновение Древнерусского государства подавляющее большинство современных историков связывает с объединением двух предгосударственных образований: северного с центром в Ладоге и южного с центром в Киеве.

Поначалу источники чётко разделяют русов и славян. Ибн-Русте, арабский автор, так описал ситуацию IX века: «Что касается русов, у них есть царь, называемый хакáн-рус. Они подъезжают к славянским поселениям на кораблях, высаживаются и забирают их в плен. У них нет пашен, а живут они лишь тем, что привозят из земли славян. Единственное их занятие – торговля соболями, белками и прочей пушниной… Когда у них рождается сын, то он, рус, дарит новорождённому обнажённый меч, кладёт его перед ним и говорит: «Я не оставляю тебе в наследство никакого имущества, и нет у тебя ничего, кроме того, что приобретёшь ты этим мечом»». А вот что Ибн-Русте пишет о славянах: «Страна славян равнинная и лесистая. Сеют они больше всего просо… Когда наступает срок жатвы, берут они зёрна проса в ковш, поднимают его к небу и говорят: «Ты, Господи, который даёшь нам пищу, давай её нам в изобилии!»». Это противопоставление чётко осознавали арабские путешественники и писатели.

На берегах Днепра

53. Патриарх Константинополя опускает в воды Босфора ризу Богородицы, усмиряя воинственность русов (860 год). Радзивилловская летопись.

54. Курганы в Гнёздово. Гнёздовский археологический комплекс – крупнейший в Восточной Европе курганный могильник эпохи викингов, ключевой пункт на торговом пути «из варяг в греки». Когда-то здесь было около 4000 курганов и несколько укреплённых поселений. В 1868 году при строительстве железной дороги здесь был обнаружен большой клад, предметы которого можно увидеть в Эрмитаже (фото gnezdovo-museum.ru).

55. Рукоятка меча «каролингского типа» середины X века из Гнёздово (gnezdovo-museum.ru).

56. Изображение каролингского меча (Штутгартская псалтырь, ок. 830 года). Каролингский меч, или меч каролингского типа (также нередко обозначается, как «меч викингов») - современное обозначение типа меча, широко распространённого в Европе в период раннего Средневековья.

57. Клад X–XI века, найденный в Гнёздово в 1993 году (kulturologia.ru).

58. Клад X века, найденный в 2001 году в Гнёздово. В глиняном горшке были спрятаны серебряные украшения и восточные монеты – дирхемы (из собрания Исторического музея).

59. Клад X–XI века, найденный на берегу Днепра (kulturologia.ru).

Появление скандинавов в Среднем Поднепровье сразу было замечено западными и южными соседями. Первое упоминание имени «Рус» («Рос» в византийском звучании) происходит из западноевропейского источника «Бертинские анналы». Под 839 годом Пруденций, историограф императора Германской Империи Людовика Благочестивого написал о том, что к Людовику пришли послы от византийского императора Феофила, и вместе с ними появились некие люди, которых Феофил просил Людовика пропустить, чтобы они могли вернуться благополучно домой; они были в Константинополе, а вернуться обратно тем же путём не могли, потому что свирепые племена их не пускают. Народ их называется «рос», и король их, именуемый хакáном, направил их к Феофилу, как они уверяли, ради дружбы. Но что-то не понравилось Людовику в этих росах. Поэтому, расследовав ситуацию, император узнал, что они из народа свеонов (шведов) и, сочтя их скорее разведчиками и в Византии, и в Германии, чем послами дружбы, решил задержать их, пока не удастся доподлинно выяснить, явились они с чистыми намерениями или нет. Каковы были результаты расследования, неизвестно. Это первая фиксация в письменных источниках наименования «рос».

Потом они упоминаются многократно в византийских источниках. Одно из важнейших упоминаний – это 860 год, когда ладьи «безбожных росов» оказались у стен Константинополя. И только «чудо Богородицы», ризу которой патриарх Фотий опустил в Золотой Рог, спасло его. Это была огромная флотилия, которая разграбила окрестности Константинополя и произвела фурор в южной Европе. Европейцы впервые столкнулись с этим крайне опасным народом.

В середине Х века византийский император Константин VII Багрянородный описывает поход в Константинополь на лодках-однодеревках из Руси. Это 9 глава трактата «Об управлении империей», одного из важнейших источников по образованию древнерусского государства. Он описывает росов, которые концентрируются в Киеве. Это военная элита, которая торгует с Константинополем, привозит туда товары – дань, которую они собирают со славянских племён – «славиний», как называет их Константин. Он перечисляет эти славинии. То есть, мы знаем, что на середину века киевским росам были подвластны древляне, северяне, дреговичи, кривичи. Это Среднее и Верхнее Поднепровье – полоса, которая соединяет Ладожско-Ильменский регион со Среднеднепровским.

Это уже формирующееся государство с определённой территорией и структурой. По словам Константина, в Киеве есть несколько архóнтов (среди которых выделяется один), которые разъезжаются, чтобы собирать дань.

Есть ещё один замечательный источник – русско-византийские договоры. И на Западе, и на Востоке скандинавы, оседающие на этих территориях, заключают договоры с правителями. Мы говорили о договоре Роллона с Карлом Простоватым. Такой же немного раньше был заключён в Англии между правителем Уэссекса и предводителем скандинавов.

Русы, которые оседают в Киеве, после походов на Византию переходят к установлению дипломатических отношений. В 907 или 911 году (интересно, что договор с Роллоном – тоже 911 год) после успешного похода киевского князя Олега, заключается торговый договор с Византией. Он содержит много статей, посвящённых тому, как следует торговать, куда приезжают купцы, где они останавливаются. Их поселяют в квартале Святого Мамы на другой стороне Золотого Рога. Они могут выходить из этого самого квартала в количестве не более 50 человек: боятся византийцы, что их будет слишком большой военный отряд. Следующим договором 944 года, заключённым при князе Игоре, оговаривается, что князь должен давать им охранные грамоты, из которых византийские власти могут узнавать, что они законным образом прибыли и не собираются заниматься разбойной деятельностью. В договоре Игорь именуется великим князем, у него под рукой светлые князья, те, кого Константин называет архонтами. Иерархия внутри элиты – важный показатель формирования государства.

Слияние культур

60. Идол (предположительно скандинавский), держащий себя за бороду. Курган «Чёрная могила» в Чернигове, X век (историк.рф).

61. Серебряная оковка рога для питья. Курган «Чёрная могила» в Чернигове, X век (studfiles.net)

62. Клад XI века весом 12,5 кг, найденный в Смоленске в 1988 году. Монетная часть его состоит из более 5400 западноевропейских денариев и 146 восточных дирхемов (muzeydeneg.ru).

63. Торговые переговоры в стране восточных славян. Картина Сергея Иванова, 1909 год (Севастопольский художественный музей).

В договоре 907-911 годов мы видим только скандинавские имена, никаких других. А в договоре 944 года выделяются три группы людей. Это, в первую очередь, сами князья, от имени которых заключается договор. При них послы и гости (купцы), которые договор свидетельствуют. Среди послов есть финские имена, но нет славянских. А среди купцов появляются славянские имена. И среди правителей, родственников Игоря, появляются славянские имена: Игорь называет сына Святославом, известна также некая женщина по имени Предслава. Славянские имена появляются в княжеском роде.

То же самое в материальной культуре. Формируется так называемая элитная дружинная культура, в которой смешиваются элементы и скандинавские, и славянские, и кочевнические. Замечательное огромное захоронение Чёрная могила в Чернигове. Мужчина-воин и юноша похоронены по скандинавскому обряду. Там целый ряд скандинавских предметов, например, котёл с козлиными или бараньими шкурами, черепом, вооружение, конь в ногах по скандинавскому обычаю. Но обнаружена, например, сумка с венгерским орнаментом. Венгры в это время были кочевниками. Замечательные два турьих питьевых рога, которые украшены накладками также с кочевническими мотивами.

Идёт смешение культур. В дружины начинают вливаться и славяне, и финны, и кочевники. И к середине Х века эта общая, уже не только скандинавская, элита начинает называться русью. И русские князья – уже не совсем скандинавы. Если на начальном этапе, в Ладоге, роотсе, русь – это гребцы-скандинавы, то здесь это новая военная элита, которая управляет государством. Территория, подвластная русским князьям в Киеве, в договорах с греками называется Русской землёй, в современной терминологии – Древнерусским государством. Те, кто находится под властью русских князей, называются русскими.

Кстати, в Новгороде и Пскове жители очень долго не называли себя русскими. Они были новгородцами или словенами. В новгородских летописях читаем, что кто-нибудь «идёт в русскую землю», – то есть, на юг, в Киев. В начале Х века возникает название варяг – от скандинавского слова «вар», клятва. Тот, кто приносит присягу, наёмник. Это многочисленные отряды, которые приходят, нанимаются на службу, уходят обратно, кто-то оседает, торгует… Ни одного случая нет в летописи или в другом источнике, чтобы князья были названы варяжскими. Они всегда русские. Видимо, уже в Х веке и в традиции, которая дошла до летописца, русь и варяги принципиально различны.

Скандинавы довольно быстро усваивали славянский язык, потому что им в первую очередь надо было общаться с местным населением, например, чтобы собирать дань. В Х веке скандинавская знать была, вероятно, двуязычна. Знаем мы об этом из того же Константина Багрянородного. Он подробно описывает путь росов в Константинополь. Они отплывают от Киева, проходят Витичев, где оснащают суда, и доходят до днепровских порогов. Теперь днепровских порогов нет, ДнепроГЭС закрыла их. Константин подробно описывает эти пороги: как разгружаются, протаскивают суда и т.д. Одни пороги он называет по-русски, другие по-славянски и объясняет, что то или иное название означает. Все русские имена бесспорно скандинавские. Информатором Константина, вероятнее всего, был рос, но он хорошо знает славянские наименования, говорит на обоих языках. С начала XI века очевидно, что славянский язык становится единственным.

Легендарный Рюрик

64. «Прибытие Рюрика в Ладогу». Картина Виктора Васнецова, 1913 год.

65. «Призвание князя – встреча князя с дружиной, старшинами и народом славянского города, IX век». Акварель Алексея Кившенко, 1880 год.

66. «Рюрик разрешает Аскольду и Диру отправиться с походом на Царьград». Радзивилловская летопись.

67. Рюрик (Миниатюра XVII века из «Царского титулярника»).

68. Памятник Рюрику и Вещему Олегу в Старой Ладоге (фото Михаила Друга, my-travels.club).

69. Рюрик на памятнике «Тысячелетие России» в Великом Новгороде. Попробуете расшифровать надпись на щите?

Как мы, в итоге, благодаря совокупности большого количества источников (и археологических, и лингвистических, и письменных) должны относиться к легенде о призвании варягов? Конечно, воспринимать её буквально ни в коем случае нельзя. Это сказание, очевидно, возникло в IX веке и отражает некую историческую реальность. Реальность присутствия скандинавов, их контроля над торговым путём, политией в Ладоге.
Мотив призвания вообще очень распространён в династических легендах. Скорее всего, таких «Рюриков» был не один десяток, и каждый на какое-то время устанавливал здесь свою власть. Вероятно, действительно существовал «ряд» (договор) с местной знатью, который был важен как для дружин скандинавской «руси», так и для местных племенных образований. Ведь не случайно в Новгороде потом была традиция призвания князей и заключения с ними договоров.

Создание «Повести временных лет», первого официального летописного свода, было связано с необходимостью «привести в порядок» раннюю историю Руси. Летописец стремился утвердить единство княжеского рода, призывая русских князей к объединению. Кроме того, Владимиру, который в конце Х века стал единым правителем, было необходимо сформировать «общественное мнение» о том, что Рюрик, его предок, не захватил власть, а добился её справедливым путём, по «ряду». Так, постепенно, «приглашение варягов» становится официально признанным началом истории Руси, а Рюрик – основателем Древнерусского государства и династии русских правителей.

Источники и литература

Елена Александровна Мельникова – автор свыше 250 научных публикаций, в том числе 7 монографий. Приведём здесь основные из них.

Мельникова Е. А. Древнескандинавские географические сочинения: Тексты, перевод, комментарий / Под ред. В. Л. Янина. - М.: Наука, 1986. - Серия «Древнейшие источники по истории народов СССР».

Мельникова Е. А. Меч и лира. Англосаксонское общество в истории и эпосе. - М.: Мысль, 1987. - 208 с.: ил. - 50 000 экз.

Мельникова Е. А. Образ мира: географические представления в Западной и Северной Европе. V-XIV века. - М., Янус-К, 1998. - 256 с. - ISBN 5-86218-270-5.

Древняя Русь в свете зарубежных источников / Под ред. Е. А. Мельниковой. М.: Логос, 1999.

Мельникова Е. А. Скандинавские рунические надписи: новые находки и интерпретации. Тексты, перевод, комментарий. - М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2001. - Серия «Древнейшие источники по истории Восточной Европы».

Мельникова Е. А. Рюрик, Синеус и Трувор в древнерусской историографической традиции. Древнейшие государства Восточной Европы. – М.: Восточная литература, РАН, 2000.

Наиболее яркими событиями в истории можно по праву считать походы викингов, как и их самих справедливо будет назвать весьма интересными фигурами в период с IX по XI век. Само слово «викинг» приблизительно означает «плывущий в море». На родном же языке норманнов «вик» означает «фиорд», что по-нашему будет «бухта». Поэтому многие источники истолковывают слово «викинг» как «человек из бухты». Распространенный вопрос «Где жили викинги?» будет так же неуместен, как и утверждение, что «викинг» и «скандинав» - это одно и то же. В первом случае речь идет о человека, во втором - о принадлежности к определенному народу.

Что касаемо принадлежности к определенному этносу, то выявить его можно с трудом, так как викинги обживались на захваченных территориях, пропитываясь всеми местными «благами», а также насыщаясь культурой данных земель. То же самое можно сказать и о названиях, которыми награждали «людей форта» различные народы. Все зависело от места, где жили викинги. Норманны, варяги, датчане, русы - такие имена получало «морское воинство» на все новых и новых берегах, где оно высаживалось.

Множество мифов и заблуждений витает вокруг ярких исторических персонажей, коими являлись викинги. Где жили норманны-захватчики, что делали, кроме своих походов и набегов, и занимались ли чем-либо кроме них вообще - весьма щекотливые вопросы, терзающие головы историков по сей день. Однако на сегодняшний день можно вывести как минимум семь заблуждений касаемо «скандинавских варваров».

Жестокость и жажда завоеваний

В большинстве фильмов, книг и прочих развлекательных ресурсов викинги предстают перед нами как кровожадные варвары, не представляющие свою жизнь без повседневного втыкания своего топора в чей-то череп.

Изначальной причиной военных походов у норманнов послужила перенаселенность скандинавских земель, где жили викинги. Плюс постоянные междоусобицы кланов. И то и другое вынуждало немалую часть населения отправляться в поиске лучшей жизни. А речной грабеж стал ничем иным, как бонусом их нелегкого пути. Естественно, что плохо укрепленные европейские города становились легкой добычей для мореплавателей. Впрочем, как и для других народов - французов, англичан, арабов и прочих, что также не брезговали кровопролитием во благо своих карманов. Достаточно напомнить, что все это происходило в средневековье, и данный способ наживы был одинаково привлекателен для представителей различных держав. И национальная склонность к кровопролитию здесь была ни при чём.

Враждебность

Еще одно утверждение, что викинги враждебно относились ко всем, кроме себя, - также заблуждение. На самом деле чужестранцы могли как воспользоваться гостеприимством норманнов, так и вступить в их ряды. Многие исторические записи подтверждают, что среди викингов могли встретиться французы, итальянцы и русские. Пример пребывания в Скандинавских владениях Ансгария - посланника Людовика Благочестивого - это еще одно доказательство гостеприимства викингов. Также можно вспомнить и арабского посла ибн Фадлана - по этой истории был снят фильм «13-й воин».

Выходцы из Скандинавии

Хоть и, вопреки вышеупомянутому замечанию, викингов приравнивают к скандинавам - это глубокое заблуждение, которое объясняется тем, что викинги жили на территории Гренландии, Исландии, а также Франции и даже Древней Руси. Само по себе утверждение, что все «люди фиорда» являются выходцами из Скандинавии - это ошибка.

Где жили викинги в начале средневековья - вопрос неуместный, так как сама «морская общность» могла включать в себя различные национальности, из различных земель. Помимо всего прочего, стоит отметить и тот факт, что французский король непринужденно отдал часть земель викингам, а те в благодарность стали на стражу Франции, когда на нее нападал враг «извне». Нередкий случай, что этим врагом были и викинги из других земель. Кстати, именно так и появилось название «Нормандия».

Грязные дикари-язычники

Еще одной оплошностью многих деятелей-повествователей былых лет - это изображение викингов как людей грязных, нечистоплотных и диких. И это опять же неправда. И доказательство тому - находки, которые были извлечены при раскопках в различных местах, где жили викинги.

Зеркала, гребни, купальни - все эти остатки древней культуры, найденные при раскопах, подтверждали, что норманны были народом чистоплотным. И данные находки были извлечены не только в Швеции, Дании, но и Гренландии, Исландии и прочих землях, включая Сарское городище, где жили викинги на берегу Волги, что находилось на территории Древней Руси. Плюс ко всему прочему, нередок случай, когда находили и остатки мыла, изготовленного руками самих же норманнов. Лишний раз доказывает их чистоплотность и шутка англичан, приблизительно звучавшая так: «Викинги такие чистюли, что даже в баню ходят раз в неделю». Не помешает напомнить о том, что сами европейцы баню посещали куда реже.

Двухметровые блондины

Еще одно неверное утверждение, так как остатки тел викингов говорят об обратном. Те, кого представляют высокими воинами со светлыми волосами, на самом деле в росте достигали не более 170 сантиметров. Растительность же на голове этих людей была разного цвета. Единственное, что неоспоримо - это предпочтение данного типа волос у самих норманнов. Этому способствовало использование специального красящего мыла.

Викинги и Древняя Русь

С одной стороны, считается, что викинги имели прямое отношение к становлению Руси как великой державы. С другой, находятся источники, отрицающие их причастие к какому-либо событию в истории Особенно спорно воспринимают историки принадлежность Рюрика к скандинавам, и наоборот. Тем не менее, имя Рюрик близко к норманнскому Ререк - так называли многих мальчиков в Скандинавии. То же самое можно сказать и об Олеге, Игоре - его родственнике и сыне. И жене Ольге. Достаточно взглянуть на их норманнские аналоги - Хельге, Ингвар, Хельга.

Многие источники (практически все) единогласно заявляют, что владения викингов распространялись до Каспийского и Черного морей. Кроме того, чтобы доплыть до Халифата, норманны использовали переправы через Днепр, Волгу и многие другие реки, протекающих на территории Древней Руси. Неоднократно отмечалось и наличие торговых сделок в области Сарского городища, где жили викинги на Волге. Кроме того, часто упоминались и набеги, сопровождающиеся грабежами в области Старой Ладоги, Гнездовских курганов, что также подтверждает наличие поселений норманнов на территории Древней Руси. Кстати говоря, слово «Русь» также принадлежит викингам. Еще в «Повести временных лет» говорилось, что «Пришел Рюрик со всей своей русью».

Точное местоположение, где жили викинги, - на берегу Волги или нет - вопросы спорные. Одни источники упоминают, что они базировались прямо возле своих фортов. Другие утверждают, что норманны предпочитали нейтральное пространство между водой и крупными поселениями.

Рога на шлемах

И еще одним заблуждением является наличие рогов на верхней части военного облачения норманнов. За все время раскопок и исследований в местах, где жили викинги, не было найдено шлемов с рогами, за исключением одного-единственного, который обнаружили в одном из могильников норманнов.

Но единичный случай не дает оснований для такого обобщения. Хотя этот образ можно истолковать по-другому. Именно так было выгодно представлять викингов христианскому миру, причисляющему их к отпрыскам дьявола. А все то, что имеет отношение к сатане, у христиан почему-то обязательно имеет рога.

Точкой отсчета начала походов викингов в Западной Европе считается 793 г. В "Англосаксонской хронике" рассказывается, что 8 июня язычники обрушились на монастырь св. Кутберта на о. Линдисфарн, небольшой остров на восточном побережье Англии, близ англо-шотландской границы. Этими язычниками были скандинавские викинги; монахи погибли под ударами их мечей. Богатства одного из известнейших и высокопочитаемых монастырей Англии, обители св. Кутберта, стали добычей викингов. В следующем десятилетии они разграбили многие другие монастыри, церкви и местечки по побережью от Ирландии до Уэльса 81 .

793 г. отчетливо запечатлелся в сознании английского духовенства как год начала вторжений викингов, потому что в этом году впервые была разграблена одна из самых значительных британских святынь. На самом деле подобные разбойничьи нападения осуществлялись и несколькими годами раньше. Тем не менее 793 г. можно рассматривать как определенную веху, потому что с последнего десятилетия VIII в. нападения скандинавских флотилий на земли от Ладожского озера на востоке до Ирландии на западе становятся повсеместным бедствием (илл. 16). В первом десятилетии IX в. флотилии викингов нападают уже на мощные феодальные государства, такие, как Франкская империя. В 810 г. конунг данов Готтрик, двумя годами ранее разграбивший ободритский торговый город Рерик, на 200 кораблях прорвал франкскую береговую оборону и овладел частью Фрисландии. Дань, которую он потребовал, исчислялась в 200 фунтов серебра 82 .

В Балтийском бассейне в это же время скандинавы ("русы" в арабских источниках и "варяги" в русской "Повести временных лет") 83 начинают продвигаться далее в глубь материка. Судя по археологическим данным, а именно следам непосредственного оседания или особо сильного влияния норманнов, их привлекали крупные, пересекавшие всю страну реки, по которым викинги, или варяги, попадали на юг. "Въездными воротами" в эти земли служили на северо-востоке Балтийского моря Ладожское озеро и Волхов. По речным системам из Ладожского озера можно было достигнуть Белоозера, центра финского племени весь (современные вепсы), где с X в. наряду с воздействием восточнославянской и волжско-булгарской культур ощущается влияние балтийской торговли. Из Ладожского озера по Волхову попадали к о. Ильмень в Новгород. По речным системам бассейнов Ладожского озера и Ильменя можно было добраться до бассейна Верхней Волги, а по Волге достичь державы булгар с ее столицей Великий Булгар. Согласно данным арабских авторов, чуть ли не в VII в. "русы" (в ранних источниках под этим именем нередко выступают варяги) сражались с арабами, состоя на службе у хазар, держава которых сложилась в низовьях Волги 84 . Сведения о путях сообщения между областью о. Меларен на Скандинавском полуострове и Средним Поволжьем появились, по-видимому, в Средней Швеции еще в эпоху бронзы (к этому времени относятся первые археологические свидетельства о существовании таких связей) и затем передавались из поколения в поколение 85 . В IX-X вв. наиболее значительные комплексы находок, содержащие скандинавский материал или запечатлевшие значительное скандинавское влияние, обнаружены на археологических памятниках близ Старой Ладоги, а также в поселениях и могильниках у деревень Тимерево, Михайловское и Петровское под Ярославлем на Волге 86 . Волжский путь через Каспийское море вел в арабские страны Средней и Передней Азии, а по Нижнему Дону - в Черное море и Византию. Эти связи были настолько интенсивными, что у некоторых арабских географов сформировалось представление, будто Балтийское и Черное моря непосредственно соединены морским проливом. Согласно одному хазаро-персидскому известию, дошедшему до нас через "Древнейшую историю тюрок" от эпохи, предшествующей IX в., "русы" приходили Волжским путем с севера, с некоего острова, расположенного дальше волжских булгар и "сакалиба" (что здесь обозначает финские племена) 87 . Ибн Фадлан, который в 922 г. собирал в Булгаре сведения о "русах", по мнению некоторых исследователей, наблюдал на Волге "русов", приходивших со скандинавской Балтики; независимо от арабского автора, о "руси" - варягах из "заморья" (т. е. с Балтийского моря), сообщает "Повесть временных лет" 88 . С Волжским путем на Ладожском озере или позднее на Ильмене пересекался другой водный путь (илл. 17). Через бассейн Ильменя, прежде всего по Ловати, можно было добраться до Западной Двины, в том числе до ее южных притоков, таких, как Каспля. Через Касплю, Касплянское озеро и систему волоков достигали Днепра в районе Смоленска (точнее, у Гнездова западнее Смоленска) 89 . Такие же волоки между Двиной и Днепром использовали и путешественники, продвигавшиеся из Рижского залива по Западной Двине в глубь страны. В Гнездове переоснащали суда и проводили здесь некоторое время перед дальнейшим движением. Поэтому в Гнездове не позднее рубежа IX-X вв. возникло обширное поселение, в котором жили представители местных, верхнеднепровских балтских племен, славяне и скандинавы. Ремесленники, торговцы, воины, крестьяне имели, видимо, свои обособленные кварталы в пределах обширного ареала расселения, раскинувшегося между речками Свинец и Ольша, впадавшими в Днепр. В Гнездове представлены также многочисленные находки западнославянского происхождения (как керамика, так и украшения); вполне возможно, что здесь осела и группа торговцев или ремесленников, прибывшая с Нижнего Одера. Точное определение этнического состава населения, однако, станет возможно только тогда, когда материалы Гнездова будут систематично опубликованы 90 . По-видимому, существовало даже корабельное сообщение между речными системами Днепра, Вислы и Одера с помощью волоков. Так, в 1041 г. киевский князь Ярослав совершил поход на ладьях из Киева по Днепру и Бугу против мазовшан на Нижнюю Вислу 91 . Система волоков связывала между собой и Одер - Варту - Нотец - Вислу.

По Днепру достигали в конце концов Черного моря, а морем - Византии. Несомненно, на всех этих путях имелись опорные пункты, такие, как Киев, Чернигов, Гнездово, Ярославль, Ладога 92 . "Повесть временных лет" в начале XII в. очень подробно описывает круговорот торговых путей на Валдайской возвышенности: "Когда же поляне шли отдельно по горам этим, тут был путь из Варяг в Греки и из Грек по Днепру, а в верховьях Днепра - волок до Ловоти, а по Ловоти можно войти в Ильмень, озеро великое; из этого же озера вытекает Волхов и впадает в озеро великое Нево, и устье того озера впадает в море Варяжское. И по тому морю можно плыть до Рима, а от Рима можно приплыть по тому же морю к Царьграду, а от Царьграда можно приплыть в Понт море, в которое впадает Днепр река. Днепр же вытекает из Оковского леса и течет на юг, а Двина из того же леса течет и направляется на север и впадает в море Варяжское. Из того же леса течет Волга на восток и впадает семьюдесятью устьями в море Хвалисское. Так и из Руси можно плыть по Волге в Болгары и в Хвалисы и дальше на восток пройти в удел Сима (т. е. Приуралье. - И. X.), а по Двине - в землю Варягов..." 93 . Этот путь на юг через Восточную Европу был уже известен до IX в. 94 , в IX-X вв. значение его резко возросло в результате как процессов внутреннего развития этих областей, так и деятельности скандинавских пришельцев, подъема северной торговли. По сравнению с "Путем из варяг в греки" Волжский путь был более древним и в силу этого более важным, особенно на раннем этапе развития балтийской торговли. Но по мере освоения переходов из верховий Западной Двины в верховья Днепра, создания системы ладейных волоков Двинско-Днепровский путь не позднее рубежа IX-X вв. приобретает большое значение 95 .

Сравнительно слабыми оказались следы скандинавской оседлости в глубинных районах восточной части Центральной Европы, на территории Польши и ГДР. Немногочисленные находки указывают на более или менее эпизодическое использование водных путей вдоль Вислы и Одера. По ним попадали на Средний и Нижний Дунай и на Балканы, то есть непосредственно на территорию Византии. Древний "Янтарный путь", в предшествующие столетия связывавший римский Карнунтум, в устье Моравы, через Моравские ворота с устьем Вислы, в эту эпоху не играл значительной роли в сообщениях между севером и югом.

Область между Одером и Эльбой в IX-XI вв. подвергалась многочисленным локальным вторжениям викингов, пути которых проходили по рекам Пене, Варнов, Траве, а также по разветвленным внутренним водоемам, заливам и озерным системам. Подобная же ситуация складывается на южном побережье Северного моря, между устьями Эльбы и Сены.

В Западной Европе Франкская держава успешно оборонялась против викингов 96 . Вслед за первым вторжением данов во Фрисландию с 810 г. по инициативе Карла Великого началось строительство кораблей. В устьях крупных рек были сооружены опорные пункты для военных флотилий и размещена береговая охрана. В 820 г. эта береговая стража отразила крупнейшую попытку вторжения норманнов во Фландрию; провалилась и их попытка прорваться в Сену. Затем викингам удалось добиться успеха: порт Руан был разграблен. Однако норманны были отброшены франкской береговой обороной; они стали нападать на Британские острова. После свержения в 833 г. Людовика Благочестивого борьба за престол во Франкской державе и всеобщий упадок империи привели к пренебрежению береговой обороной. Результат не замедлил сказаться: уже в 834-838 гг. викинги подвергли Фрисландию ужасающему опустошению, которым открывается длительный, занявший более трех четвертей века период вторжения норманнов в охваченную раздорами Францию.

Крупные торговые центры побережья, такие, как Дорестад, и Вальхерен, раз за разом разрушались до основания; под угрозой находился Кёльн. 14 мая 841 г. норманны вновь захватили Руан, он был выжжен дотла. Земли в устье Рейна оказались во власти викингов. В 842 г. они разгромили крупнейшую из гаваней, Квентовик (будущий Кале). Годом позже пал Нант, в 845 г. - Гамбург. В пасхальное воскресенье 845 г. был захвачен и разрушен Париж, а в 848 г. пал Бордо. Нападения продолжались в последующие десятилетия одновременно с образованием постоянных владений норманнов. На уничтожение были обречены значительные производительные силы и культурные ценности, прежде всего в прибрежных районах и в устьях крупных рек. Господствующий класс центрально- и западноевропейских государств не смог организовать эффективную оборону. В землях между Сеной и Луарой, по сообщению Пруденция, крестьяне в конце концов поднялись против своего недееспособного дворянства, чтобы самим организовать сопротивление вторжениям викингов; дворян они при этом беспощадно уничтожали.

Разбойничьи набеги викингов распространялись все далее. Около 860 г. флот под водительством Хастинга вторгся в Средиземное море с целью разграбить Рим. Норманны, мало знакомые с географией Италии, вместо Рима обрушились на североитальянский город Луна. Сообщение хрониста живо воспроизводит методичность действий викингов: "Когда норманны опустошили всю Францию, предложил Хастинг двинуться на Рим и этот город, как ранее всю Францию, подчинить норманнскому господству. Предложение пришлось всем по нраву, флот поднял паруса и покинул побережье Франции. После многочисленных рейдов и высадок норманны, стремившиеся достичь собственно Рима, взяли курс на город Лунке, именуемый также Луна. Правители этого города, хотя и напуганные неожиданным, повергающим в ужас нападением, быстро вооружили горожан, и Хастинг увидел, что город нельзя взять силой оружия. Тогда пустился он на хитрость, а именно: он направил посланника к бургграфу и епископу города; представ перед высокопоставленными лицами, тот сообщил следующее: "Хастинг, князь датский, и все его люди, с ним вместе судьбою изгнанные из Дании, шлют Вам свой привет. Небезызвестно Вам, что мы, судьбой изгнанные из Дании, блуждая по бурному морю, прибыли наконец во Франкскую державу. Судьба предоставила нам эту страну, вторглись мы и во множестве битв с народом франков все земли державы подчинили нашему князю. После ее полного покорения захотели мы вновь вернуться в свою отчизну; и сперва несло нас прямо на север, но потом измотали нас противные западные и южные ветры, и так не по своей воле, а в жестокой нужде оказались мы на Вашем берегу. Мы просим, дайте нам мир, чтобы мы могли закупить продовольствие. Вождь наш болен, терзаемый страданиями, желает он от Вас принять крещение и стать христианином; и буде свершит он это в своей телесной слабости перед смертью, то молит он Ваше милосердие и благочестие о погребении в городе". На что ответили епископ и граф: "Мы заключаем с вами вечный мир и крестим вождя вашего в веру Христову. Мы дозволяем вам также, по свободному соглашению между нами и вами, покупать, что вы захотите!" Посланник, однако, произносил лживые слова, и все, что он, полный коварства, выведал, то передал он господину своему злодею Хастингу.

Итак, заключили мирный договор и началась добрая торговля и общение между христианами и бесчестными язычниками.

Меж тем епископ приготовил купель, освятил воду, велел зажечь свечи. Мошенник Хастинг туда явился, в воду погрузился и воспринял крещение на погибель своей души. Поднятый из святой купели епископом и графом, он словно тяжелобольной вновь был отнесен на корабль. Там он тотчас созвал своих негодяев и открыл им омерзительный тайный замысел, им измышленный: "В следующую ночь сообщите вы епископу и графу, что я умер, и молите со слезами, что хотели бы меня, новокрещенного, похоронить в их городе; мои мечи и украшения и все, что мне принадлежало, обещайте им подарить". Сказано - сделано. Рыдая, спешат норманны к господам города и говорят: "Наш господин, ваш сын, ах! умер. Мы умоляем Вас, дозвольте похоронить его в Вашем монастыре и примите богатые дары, которые он перед смертью велел Вам передать". Обманутые этими лицемерными словами и ослепленные великолепием подарков, разрешили те предать тело земле в монастыре по-христиански. И посланники вернулись к себе и сообщили об успехе их хитрости. Хастинг тотчас велел, полный радости, собрать предводителей различных племен (tribus) и сказал им: "Теперь быстро сделайте мне погребальные носилки, уложите меня на них, словно мертвое тело, но при оружии, и станьте вокруг, словно носильщики кругом катафалка. Остальные должны поднять горький плач и крик на улицах, в лагере и на кораблях. Украшения, доспехи, отделанные золотом и драгоценными камнями топоры и мечи несите для всеобщего обозрения перед катафалком". За этим приказом следовало точное его исполнение. Плач и крик норманнов разносился далеко, в то время как колокольный звон звал народ в церковь. Духовенство прибыло в праздничном облачении, старейшины градские, обреченные на мученичество, женщины, предназначенные обрести рабство. Впереди выступал хор мальчиков со свечами и крестами, а вслед за ними - носилки с нечестивым Хастингом; христиане и норманны несли его от городских ворот до монастыря, где была приготовлена могила. И вот начал служить епископ торжественную мессу, и благоговейно внимал народ пению хора. Между тем язычники растеклись повсюду, да так, что христиане не почуяли обмана. Наконец закончилась месса, и епископ приказал опустить тело в могилу. Тут бросились внезапно норманны к носилкам, яростно взывая друг к другу, что не может он быть похоронен! Как громом пораженные, стояли христиане. И вдруг спрыгнул Хастинг с носилок, выхватил сверкающий меч из ножен, бросился на несчастного епископа, сжимавшего в руках богослужебную книгу, и поверг его, также и графа! Норманны быстро перегородили церковные ворота, и тут началось ужасающее избиение и истребление безоружных христиан. Затем бросились они по улицам, повергая каждого, кто пытался защититься. И войско от кораблей также устремилось через широко открытые ворота и вмешалось в бушующую резню. Наконец завершена была кровавая работа, полностью истреблен крещеный люд. Кто остался в живых, в цепях повлачился на корабли. Тут похвалялся Хастинг со своими и думал, что разграбил он Рим, столицу мира. Хвастался он, что теперь всем миром обладает, взяв город, который он считал Римом, властелином народов. Однако, когда он узнал, что это не Рим, пришел он в ярость и воскликнул: "Так разграбьте всю провинцию и сожгите город; тащите добычу и пленных на корабли! Люди здесь должны почувствовать, что мы побывали в их стране!" Так вся провинция была разгромлена и лютыми врагами огнем и мечом опустошена. После этого нагрузили язычники корабли добычей и пленными и вновь поворотили носы своих судов к державе франков" 97 .

В славянских землях южной Балтики, как и на франкском побережье, осуществлялись различные оборонительные мероприятия против нападений викингов и других морских разбойников; порой эти меры оказывались успешными, чаще же - недостаточными. Племенная аристократия, так же как князья возникающих государств, начинает строительство крепостей, которые служили бы защитой от нападений с моря. Такие крепости сосредоточиваются в нижнем течении Варнова, на Рюгене, в низовьях Пене - устье Одера, возле Колобжега, на курляндском побережье, в Латвии, в Рижском заливе, в Эстонии и в области восточнославянской колонизации вокруг Пскова и Новгорода. В Скандинавии также стремились защититься от нападений викингов с помощью системы берегового оповещения, как мы узнаем из одной упландской надписи, и путем строительства укреплений. Именно в это время было возведено, видимо, крупнейшее из круговых городищ Швеции - Граборг на Эланде 98 , а также Экеторп на Эланде, планировку которого мы представляем благодаря раскопкам М. Стенбергера 99 (илл. 18). Роль таких крепостей и укреплений в борьбе против нападений викингов достаточно хорошо известна для франкских областей и по довольно скудным письменным данным - для Балтийского региона. Нередко местным племенам удавалось успешно обороняться от нападений и выдерживать осады.

Неоднократно, однако, укрепления бывали взяты приступом, люди захвачены, обложены данью, проданы или обращены в рабство.

"Житие св. Ансгария" сообщает об одном датском нападении в 40-е гг. IX в.: "Выпал им жребий отправиться в отдаленную крепость земли славян... Совершенно нежданными обрушились они там на мирных беззаботных туземцев, одержали верх силой оружия и вернулись, обогащенные награбленной добычей и многими сокровищами, на родину..." 100

Подобным же образом даны нападали на куршские племена. В 852 г. они "собрали флот и отправились на разбой и грабежи в Курляндию. Было в этой стране пять знатных крепостей, в которых собиралось население при известии о вторжении, чтобы в мужественной обороне защитить свое добро. И на этот раз они добились победы: половина датского войска была перебита, равно как половина их кораблей уничтожена; золото, серебро и богатая добыча достались им [куршам]". Далее собщается о новом нападении свеев под водительством конунга Олава. Себорг в Курляндии был разграблен шведами, другая крепость в глубине страны продолжала сопротивляться. Затем было заключено мирное соглашение, шведы с богатым выкупом и обещаниями дани удалились восвояси 101 .

Итак, для викингов такие нападения часто завершались большими потерями. Если в походах погибали люди из знатных родов, на родине в их честь устанавливали поминальные камни с руническими надписями. Таким образом до нас дошли некоторые сообщения о местах пребывания викингов - воинов и купцов. Они умирали на Балканах, в Византии, на Руси и в других краях. Некоторые примеры позволяют составить представление об этом источнике по раннесредневековой истории Скандинавии:

"Эйрик, и Хакон, и Ингвар, и Рагнхильд, они... Он умер в Греции..." - сообщается на камне из Хусбю-Люхундра в Упланде (R 142; М 88).

"Тьягн, и Гаутдьярв, и Суннват, и Торольв, они велели установить этот камень по Токи, своему отцу. Он погиб в Греции..." (Ангарн, Упланд, R 116; М 98) 102 .

"Торгерд и Свейн, они велели установить камень по Орму и Ормульву и Фрейгейру. Он умер isilu на севере, а они умерли в Греции..." (Вестра Лединге, Упланд, R 130; М 65).

"Руна велела сделать [этот] памятник по Спьяльбуду, и по Свейну, и по Андветту, и по Рагнару, сыновьям своим и Хельги; и Сигрид по Спьялбуду, своему супругу. Он умер в Хольмгарде (Новгороде. - И. X.) в церкви [святого] Олава. Эпир вырезал руны" (Шюста, Упланд, R 131; М 89).

"Ингилейв велела поставить камень по Бруни, своему мужу. Он нашел смерть в Дании в белых одеждах (т. е. на смертном ложе - И, X.). Болли вырезал" (Амнё, Упланд, R 132).

"Гудлауг велел установить камень по Хольми, своему сыну. Он умер в стране лангобардов (Италии. - Пер.)" (Фиттья, Упланд, R 135).

"Рагнфрид велела установить этот камень по Бьёрну, сыну своему и Кетильмунда... Он пал в Вирланде (т, е. в северо-восточной Эстонии - Я. X.)" (Энгебю, Упланд, R 137; М 91).

"Бьёрн и Ингифрид установили камень по Отрюггу, своему сыну. Он был убит в Финланде" (Сёдербю, Упланд, R 143; М 76).

"...куру пал там в Англии" (Тонг, Упланд, R 164).

"Он умер в Серкланде ("стране сарацинов". - Пер.)" (Тиллинге, Упланд, R 165; М 82).

"Руны велел высечь Рагнвальд. Он был в Греции вождем дружины" (т. е. византийской варяжской гвардии - Я. X.) (Эд, Упланд, R 174; М 118).

"Ярко окрашенные установлены эти камни: Хакбьярн и его брат Хродвисл, Эйстейн [и] Эймунд вместе установили эти камни по Хравну к югу от Ровстейна. Они добрались вплоть до Айфора. Вифил вел [отряд]"; т. е. Хравн погиб на одном из днепровских порогов (Айфоре). (Пильгорд, Готланд, R 193; М 17).

"Хродвисл и Хродельв, они велели установить камни по трем [своим сыновьям]: этот по Хродфосу. Его обманом убили валахи в далекой поездке..." (Шёнхем, Готланд, R 192; М 20, илл. 19).

Размах походов викингов иллюстрирует камень из Тиманса на Готланде: "Ормига, Ульвар: Греки, Иерусалим, Исландия, Серкланд" (R 196; М 22).

Нередко путешественники возвращались домой с богатством. "Торстейн сделал [памятник] по Эринмунду, своему сыну, и приобрел этот хутор и нажил [богатство] на востоке в Гардах" (т. е. на Руси. - И. Х.), - повествует, к примеру, надпись на камне из Веда в Упланде (R 136; М 63).

Некоторые скандинавы оседали на чужбине. "Хертруд воздвигла этот камень по своему сыну Смиду, доброму воину. Его брат Халльвинд, он живет в Гардах..." - сообщается на камне из Гордбю на Эланде (R 190; М 92).

В Упланде насчитывается 53 рунических камня, упоминающих о викингских походах: 11 из них сообщают о плаваниях на Запад; 42 - на Восток и Юг; в 3 из них говорится о Гардах, т. е. Руси; в 18 - о Византии. Готландские рунические камни демонстрируют особенно широкий географический диапазон поездок: Исландия, Дания, Финляндия, Курляндия, Новгород, южная Россия, Валахия, Византия, Иерусалим. Одна из надписей в Сёдерманланде с дефектным текстом содержит слово "винр" (Прочтение надписи связано с большими трудностями, и ономастическое толкование слова uinr сомнительно. См. мнение А. Рупрехта в цит. работе (S. 61). - Прим. перев. ), которое иногда интерпретируется как Вендланд, славянские земли на южном побережье Балтийского моря. Другие камни из Сёдерманланда сообщают о далеких походах целых дружин до Серкланда, т. е. в мусульманские страны.

Для своих военных и торговых походов викинги использовали преимущественно уже устоявшиеся, сложившиеся торговые пути, которые вели в наиболее высокоразвитые области. Там прежде всего они находили богатство и добычу, а также возможность поступить на службу к местным князьям в качестве воинов-дружинников. Какие-то шведские викинги уже в 838-839 гг. достигли Византии, несомненно некоторое время перед этим прожив на Руси и, судя по титулатуре источника, поступив на службу к местному князю ("хакану росов", как нередко в восточных источниках IX-X вв. именовались киевские князья). Обратный путь из Византии эти шведы предприняли через Южную и Центральную Европу: в 839 г. они появились при дворе франкского императора, предъявив ему письмо от византийского кесаря Феофила. Эти люди утверждали, "что их, то есть их народ, зовут Рос (Rhos)"; по их словам, они были направлены к Феофилу царем их, называемым хаканом (Chacanus), "ради дружбы". В помянутом письме Феофил просил, "чтобы император милостиво дал им возможность воротиться (в свою страну) и охрану по всей своей империи, так как пути, которыми они прибыли к нему в Константинополь, шли среди варваров, весьма бесчеловечных и диких племен, и он не желал бы, чтобы они, возвращаясь по ним, подвергались опасности. Тщательно расследовав причину их прибытия, император узнал, "что они из народа свеонов (eos gentis esse Sueonum)..." 103 . Когда франкский двор выяснил, что речь идет о скандинавах, прибывших вместе с византийцами, он проявил настороженность и сдержанность. То были годы первых крупных кровавых нападений норманнов на Францию, и возникло подозрение, что "свеоны" могут быть шпионами викингов. Из этого сообщения также следует, что в формирующихся славянских государствах, прежде всего в Киевской Руси, скандинавы вступали на службу в княжеские дружины. В "Повести временных лет" неоднократно упоминается, как русские князья набирали скандинавских воинов, чтобы усилить свое войско, особенно для борьбы против Византии. Об этом же достаточно определенно сообщают и рунические надписи, посвященные норманнам, павшим в Греции. Лишь от соотношения военной мощи зависело, удавалось ли порою скандинавам где-либо создать собственные временные владения, в союзе с местной племенной аристократией подчинить местное население и заложить начатки государственной организации или же они должны были принять уже существующие формы государственной власти 104 .

Примерно так же строились и отношения между самими скандинавами. Так, в IX в. конунг Хорик в Дании пал "в борьбе с разбойничьим нападением родичей..." 105 . Хедебю на рубеже IX-X вв. захватили шведские викинги под водительством Олава и основали там собственную княжескую династию 106 .

Морские пираты не слишком обращали внимание на этническую принадлежность своих жертв. Когда, к примеру, благочестивый Ансгарий плыл из Хедебю в Бирку, чтобы обратить шведов в христианство, "повстречались ему разбойники-викинги", ограбившие миссионера и его спутников.

Адам Бременский следующим образом охарактеризовал викингов в своем описании южной Швеции: "Здесь имеется много золота, привезенного из разбойничьих морских поездок. Эти морские разбойники, которых они называют викингами, мы же - аскоманами 107 , дают, однако, конунгу данов дань, чтобы им можно было продолжать свои походы за добычей против варваров; во множестве живут они по берегу этого моря. Но поэтому случается, что они злоупотребляют предоставленной им свободой не только против врагов, но и против своих. Не знают они никакой верности по отношению друг к другу и без сострадания продают один другого, если тот ими захвачен, как несвободного слугу своему другу или варварам". Поэтому и в Скандинавии для защиты от нападений викингов появились центры береговой охраны, как об этом сообщается, например, в рунической надписи из Упланда (Бру, R 180). Время от времени во Фрисландии, а затем и на территории Франкской империи возникали норманнские владения 108 , а с 911 г. под властью Роллона в Нормандии образовалось нормандское герцогство 109 . Подобного же рода образования, как мы узнаем об этом из сообщения Римберта о Курляндии, могли появляться и на юге балтийского побережья. Они, однако, не бывали устойчивыми и длительными. Вторгшиеся или принятые на службу в качестве дружинников скандинавы быстро ассимилировались в них, растворяясь в формирующемся классовом обществе славянских стран, в Поморье, Польше, Киевской Руси, земле ободритов. Не может быть и речи о том, что викинги были основателями славянских государств Центральной и Восточной Европы, как это утверждалось в прошлом, прежде всего в германской науке, чаще всего с прямолинейно-националистическими целями 110 . Местные феодальные общества прошли уже достаточно долгий путь в своем собственном развитии, внутренняя классовая дифференциация и процесс образования государственности ко времени появления викингов в этих землях находились в стадии становления 111 . К тому же варяги были немногочисленны, не слишком знакомы с местной системой отношений и, следовательно, не могли стать организующим началом. Активным элементом они становились лишь в тех случаях, когда включались в уже существующую общественную структуру, действовали в ее рамках, а вследствие этого и быстро ассимилировались. Так произошло на Руси. Люди со скандинавскими именами, появляющиеся в византийских и древнерусских источниках как представители Киевской Руси, находятся на службе у русских князей, и язык заключаемых при их участии договоров с самого начала греческий и славянский 112 .

Нет каких бы то ни было указаний и на то, что скандинавы занимали сколько-нибудь заметное военно-политическое положение и в других славянских государствах 113 .

Походы викингов, однако, имели еще один существенный результат. Они вели к укреплению организации обороны в землях к югу от Балтийского моря, строительству собственного флота, снаряжению военных экспедиций против скандинавских стран. На западных рубежах славянских земель ободритское войско в конце X в. двинулось против Хедебю и разрушило город 114 . Со второй половины XI в. рюгенские славяне и поморяне снаряжали крупные флотилии, многократно отражали набеги датчан и в свою очередь нападали на датские острова, даже заселив некоторые из них 115 . С поморянского побережья Балтики в это время были организованы подобные же экспедиции против Готланда, Эланда и в южную Швецию. Во второй половине X в. местное население восстанавливало такие старинные оборонительные сооружения, как в Экеторпе на Эланде; и здесь нередки были поселения славянских военных дружин. Известный шведский исследователь М. Стенбергер пришел к выводу, что многочисленные славянские элементы в материалах поздних слоев Экеторпа могут указывать не только на торговые связи, но и на то, что Эланд в это время был занят славянами с южного побережья Балтики, о чем сообщают Саксон Грамматик и датская "Сага о Кнютлингах" 116 .

События эти более или менее скрыты во мраке истории, так как для этой эпохи нет еще собственно скандинавских источников. В целом, однако, интересы славянских государств были связаны с континентом, а не со Скандинавией; они оборонялись от морских нападений скандинавов, но свои государственные территории расширяли за счет племен внутренней части материка. Интересы Киевской Руси были направлены прежде всего на юг, против Византии и против степных кочевников. Польша в первой четверти XI в. при Болеславе Храбром осуществляла экспансию в Среднее Подунавье и на Эльбу в районе Мейсена. В это время шведский конунг Эйрик заключил союз с весьма могущественным польским королем Болеславом. Болеслав дал в жены Эйрику свою дочь или сестру. В результате этого союза враждебные Эйрику датчане подверглись совместному наступлению славян и шведов 117 . Ободритские князья попытались захватить области между Эльбой и Одером до среднего течения Хафеля. Широких же общественных слоев, заинтересованных в заморских войнах и завоевательных походах через Балтику на север, у племен и народов, обитавших на южном балтийском побережье, не было 118 . Конечно, это не исключает оседания отдельных групп славян в других районах Балтики, в том числе проникновения из бассейна Одера в Новгород и другие места Северо-Западной Руси 119 .

Военно-политический феномен походов викингов, пиратство и борьба за владычество над Балтийским морем были, как мы видим, внешним проявлением более глубоких социально-экономических процессов.

В один из летних дней 789 года на побережье англосаксонского королевства Уэссекс произошло событие, на которое обратили внимание исключительно местные летописцы. К берегу острова Портленд, в эпоху Римской империи именуемого по-латыни Винделисом, пристали три длинных ладьи, способных идти как на веслах, так и под парусами. С кораблей высадились бородатые светловолосые незнакомцы, говорившие на языке, отдалённо сходном с древнеанглийским – по крайней мере, корни большинства слов были понятны обитателям Уэссекса. Навстречу корабельщикам вышел тан Беохтрик со своими людьми. О чём велась беседа, нам неведомо, но закончилась она ссорой: чужеземцы убили Беохтрика, вырезали его невеликий отряд, забрали трофейное оружие, погрузились на ладьи и исчезли в океане.

В целом, эта история по тем временам не была чем-то из ряда вон выходящим – дело насквозь житейское. Англосаксонские королевства Британии прилежно враждовали между собой, а когда близкородственные свары надоедали, принимались шпынять кельтов в Уэльсе или Шотландии, получали сдачи и вновь возвращались к привычным междоусобицам. Война была делом самым обыденным, а уж если обращать внимание в летописях на каждую мелкую стычку – никакого пергамента не напасёшься. Так почему же столь незначительный инцидент на Винделисе привлёк внимание хрониста, а в наши времена считается едва ли не ключевым событием VIII века в Европе, давшим старт новой эпохе?

Схема Скандинавской экспансии в VIII –XI веках. Зелёным обозначены области, подвергавшиеся нападениям викингов, но ими не колонизированные

Тут необходимо отметить, что англосаксы уже больше двухсот лет были христианами – равно как и все без исключения их соседи: франки и бретонцы за Ла-Маншем, ирландцы, шотландцы и валлийцы. Реликты многобожия если и сохранялись, то на бытовом уровне или в совсем уж отдалённых и труднодоступных горных районах. Высадившиеся же в Уэссексе невоспитанные бородачи оказались самыми настоящими язычниками – что само по себе было крайне необычно.

История с таном Беохтриком – первое документальное свидетельство появления викингов. Разграбление Линдисфарна и Ярроу, набеги на Ирландию, высадка на Оркнейских и Шетландских островах – всё это произойдет потом. В 789 году никто из британцев или франков даже предположить не мог, что христианская Европа столкнулась с силой, которая за три последующих столетия изменит не только границы, но и демографическую ситуацию, культуру и даже станет причиной появления новой молитвы: «A furore Normannorum libera nos, Domine!» – «От ярости норманнов спаси нас, Господи!»

Так давайте попробуем разобраться, откуда взялись викинги, кто они такие и почему вообще состоялось их нашествие.

Скандинавия в Тёмные века

Люди на Скандинавском полуострове появились задолго до Рождества Христова. Самые ранние культуры (Конгемозе, культура Нёствет-Лихулт, культура Эртебёлле и т.д.) относятся к мезолиту и периоду около шестого тысячелетия до н.э. За две-три тысячи лет до н.э. в южной Скандинавии появляются носители «Культуры боевых топоров и шнуровой керамики», которые, предположительно, становятся ядром зарождения германских народов – они мигрируют на север от Ютландского полуострова и начинают заселять территории нынешних Швеции и Норвегии.

Впрочем, это дела совсем давние, а нас интересует период после падения Римской империи, когда группа северогерманских племён начала обособляться от остальной Европы. Великое переселение народов, крушение Рима, принятие христианства готами, франками и прочими германцами – словом, все грандиозные изменения середины первого тысячелетия нашей эры Скандинавию практически не затронули: слишком уж далеко. В Тёмные века интереса к Скандинавии никто не проявлял: франкам было чем заняться на континенте, внедрение христианства шло пускай и уверенно, но медлительно: церкви сначала следовало утвердиться в новых варварских государствах. Обитатели расположенного за Северным и Балтийским морями полуострова «варились в своём котле» много веков, практически ничего не зная о бурных событиях в Европе. Христианские миссионеры там если и появлялись, то были единичными и не способными добиться серьёзных успехов: старые германские боги почитались, как и столетия назад, и их культу ничего не угрожало.

Шлем Вендельского стиля, VIII век (из коллекции Стокгольмского музея древностей)

Тут следует сделать пространное отступление и рассказать о климатических особенностях тех времён – иначе будет непонятно, с чего вдруг, начиная с VIII века, скандинавы бросились искать новые земли для поселения. С течением столетий климат не раз менялся, оптимумы (потепления) и пессимумы (похолодания) чередовались – так называемый Римский климатический оптимум, продолжавшийся со времён Юлия Цезаря примерно до 400 года нашей эры, немало способствовал процветанию Римской империи. Средняя температура тогда была выше в среднем на 1–2 градуса, римские авторы сообщают нам, что в Британии и Германии даже начали выращивать виноград – ориентировочно с 280 года н.э.

В свою очередь, климатический пессимум раннего Средневековья, наступивший во время Великого переселения, усугубил и так не самую благополучную военно-политическую и демографическую обстановку в Европе – начавшееся около V века похолодание сокращает посевные площади, особенно достаётся северным регионам вообще и, разумеется, Скандинавии в частности. Святой Григорий Турский в обширном труде VI века «История франков» отмечает: «В то время шли обильные дожди, было очень много воды, стоял невыносимый холод, дороги раскисли от грязи и реки вышли из берегов ». В 535–536 годах происходит и вовсе невиданная климатическая аномалия. Дадим слово византийскому историку Прокопию Кесарийскому («Война», IV, 14. 5–6):

«…И в этом году случилось величайшее чудо: весь год солнце испускало свет как луна, без лучей, как будто оно теряло свою силу, перестав, как прежде, чисто и ярко сиять. С того времени, как это началось, не прекращались среди людей ни война, ни моровая язва, ни какое-либо иное бедствие, несущее смерть. Тогда шёл десятый год правления Юстиниана».

Другие авторы утверждают, что даже в полдень солнце выглядело «голубоватым» и предметы не отбрасывали тени – это означает, что в течение почти полутора лет в атмосфере присутствовала пылевая взвесь, вызванная извержением супервулкана или падением крупного метеорита, а, скорее всего, обоими факторами. Немецкий учёный Вольфганг Бехрингер в книге «Kulturgeschichte des Klimas» приводит археологические данные – в Норвегии VI века около сорока процентов ферм оказались заброшены, то есть их владельцы или вымерли, или мигрировали южнее. Вообще, в древнескандинавской мифологии холод, мороз и лёд имеют свойства эсхатологические, являясь символом смерти и хаоса – вспомним ледяных великанов…

Тем не менее, к VIII веку климат начинает стабилизироваться – наступает потепление, вновь расширяются посевные площади, урожаи зерновых можно снимать на широтах, прилегающих к Полярному кругу, качество жизни резко повышается. Итог вполне закономерен – взрывообразный рост населения.

Однако, тут следует учитывать не только климатические особенности, но и географическую специфику Скандинавского полуострова. Если на территории восточной Швеции имеются обширные равнины, пригодные для сельского хозяйства, то в гористой Норвегии выращивать хлеб и пасти стада можно исключительно на узких полосках земли вдоль побережья и в долинах рек. Бесконечно дробить наделы между сыновьями невозможно – земля всё равно их не прокормит. В сухом остатке: избыточное (и пассионарное) население, недостаток продовольствия. Скандинавия – не резиновая. Что делать?

Выход был найден довольно быстро – раз нет плодородной земли, значит, таковую надо искать за морем. С учётом того, что древние скандинавы давным-давно умели строить отличные корабли, решение вопроса лежало на ладони. Первый «прототип» драккара, «Хьортспрингская ладья», найденная археологами в Дании, на острове Альс, относится к IV веку до н.э. – лодка могла вместить до 20 гребцов. Больше того, скандинавские ладьи, имеющие минимальную осадку, могли ходить по любому мелководью и проникать в узкие реки.

Хьортспрингская ладья – судно древних германцев, ок. IV века до н.э. Национальный музей Дании

Вот тогда-то и начинаются первые вылазки древних скандинавов в сторону континента и Британских островов – для начала в целях больше разведывательных, чем завоевательных. Необходимо было ознакомиться с обстановкой, а таковая ясно свидетельствовала: земли там много, плотность местного населения крайне невелика, таковое население к молниеносным налётам со стороны моря непривычно, да и вообще не в курсе, что они возможны. Существуют и документальные свидетельства – процитируем учёного, богослова и поэта VIII века Флакка Альбина (Алкуина):

«Триста пятьдесят лет мы и наши отцы жили в этой прекрасной земле, и никогда прежде Британия не ведала такого ужаса, какой познала теперь, после появления язычников. Никто не подозревал, что грабители могут приходить из-за моря».

Никто не подозревал. И Европа заплатила огромную цену за своё неведение.

Они пришли!

В свете вышеизложенного остаётся открытым вопрос – а как же европейские короли и игравшие всё большую политическую роль епископы прохлопали столь невероятную опасность? Куда смотрели великие исторические деятели той эпохи? В конце концов, императора Карла Великого никак нельзя назвать некомпетентным бездельником, а столь важный для государства инструмент, как разведка, бывшие варвары вполне успешно переняли у ушедшего в небытие Рима! Совершенно очевидно, что хоть какие-то связи между империей франков и Скандинавией существовали – северные границы Саксонии и Фризии примыкали к территории нынешней Дании, обитатели которой также примут живейшее участие в грядущих бесчинствах викингов.

Ответа нет. Возможно, сыграли свою роль нараставшие культурно-цивилизационные различия – вспомним слова Алкуина, в которых ключевым является понятие «язычник», которое противопоставляется «христианам». Европейцы тогда были объединены не по этническому, а по религиозному признаку: чужаком являлся любой не-христианин, будь то испанский мавр-мусульманин или почитающий богов Асгарда скандинав. До поры до времени франки и королевства Британии относились к неумытым язычникам из далёких северных фьордов пренебрежительно, искренне полагая, что Господь на стороне христиан (тогда – кто против них?!).

Викинги. Древнеанглийские миниатюры

Теперь надо объяснить, что же мы вообще подразумеваем под термином «викинг». Само слово образуется из двух частей: «vik», то есть, «залив, бухта», и окончания «ing», обозначающего общность людей, чаще всего родовую – сравним: Каролинг, Капетинг и т.д. Получаем «человек из залива»! Исходно дружины викингов составлялись из тех самых излишков населения – младшие сыновья, не наследующие надел, люди, покинувшие род сами или изгнанные из него, а то и просто искатели приключений, богатства и славы. То есть, не оседлые скандинавы-землевладельцы. Впрочем, почему только скандинавы? В составе экипажа корабля мог оказаться кто угодно – норвежец, венед, руянин, приладожский кривич. После того как скандинавы начали осваивать «Путь из варяг в греки» через Неву, Ладогу, Волхов и далее в бассейн Волги, в составе дружин начало появляться немало славян, тем более что политеистические пантеоны Скандинавии и Древней Руси были очень близки, и на этой основе можно было весьма быстро найти общий язык.

Итак, викинг – это не профессия, не национальность и не род занятий. Это – социальный статус, маргинальная социальная группа, нечто среднее между солдатом удачи, лицом без определённого места жительства и бандитом в составе организованной группы лиц скандинавской (и не только) национальности. Такие добры молодцы безо всякой ненужной рефлексии могли запросто ограбить соседний фьорд, своих же сородичей-норвежцев или свеев – прецеденты известны. В большинстве они не были ограничены обязательной для оседлых скандинавов системой моральных табу и постепенно стали полагать, что стоят выше скучных земледельцев хотя бы потому, что в религиозной сфере началась сакрализация войны – достаточно вспомнить о культе богов-воинов, Одина, Тора и других.

Тор с молотом Мьёллнир. Статуэтка, датируемая примерно 1000 годом н.э.

Если появилась социальная группа, то в таковой непременно зарождаются своя субкультура, своя этика и свои религиозные воззрения – особенно в условиях господствующего вокруг родоплеменного строя. За примерами далеко ходить не нужно – функции жречества, годи, постепенно переходят к военным вождям: если ты удачливый конунг, значит, приближен к богам, они тебе благоволят – следовательно, ты и отправляешь необходимые ритуалы и приносишь жертвы. Гарантированно попасть в Вальхаллу после смерти можно лишь одним способом – героически погибнуть в бою. На одно из первых мест ставится личная доблесть и слава, разумеется, добытая в честной битве.

Наконец, именно викинги «изобретают» морскую пехоту в том виде, в каком мы её знаем – противопоставить их невиданной прежде тактике европейцам-христианам было нечего. Выработанная древними скандинавами схема была простой, но невероятно эффективной: внезапный налёт практически в любой точке морского или речного побережья (снова вспомним о способности драккаров ходить по мелководью), а после успешной атаки столь же молниеносное отступление, пока противник не успел подтянуть сколь-нибудь значительные силы – ищи-свищи потом этих разбойников в открытом море. Это уже потом викинги займутся респектабельной торговлей, ради любопытства откроют Исландию, Гренландию и Америку и пойдут служить в «варяжскую дружину» к византийским императорам, а в конце VIII – начале IX веков они занимались исключительно самыми вопиющими грабежами, захватом земель в Англии, Ирландии и на материке, работорговлей и прочими не менее интересными вещами…

Древнескандинавские корабли, современная реконструкция. На переднем плане драккар Islendingur («Исландец»), совершивший в 2000 году переход под парусом через Атлантический океан. В настоящий момент находится в музее г. Ньярдвик, Исландия

Рассказывать здесь о первом крупном налёте викингов – атаке на монастырь святого Кутберта на острове Линдисфарн 8 июня 793 года – не имеет смысла, данная история общеизвестна. Достаточно сказать, что это неприятное событие произошло всего через четыре года после первого появления викингов у берегов Уэссекса; скандинавы очень быстро осознали, что христианские монастыри и города хранят немало богатств, которым следовало бы найти более разумное применение. С Линдисфарна викинги утащили даже гроб основателя монастыря, святого Кутберта, и его нашли только спустя триста лет, в 1104 году, по счастью, мало повреждённым. С той поры Европа более не знала покоя – они появлялись практически каждый год, то здесь, то там. Предугадать направление следующего удара было абсолютно невозможно, равно как и всерьёз противостоять скандинавам военной силой – они выскальзывали из рук, будто капли ртути; армии наследников Карла Великого или британских королей просто не успевали подойти к месту очередного нападения.

Впрочем, о дальнейшей истории походов викингов мы расскажем как-нибудь в другой раз – данный текст был призван объяснить, как климатические и географические особенности раннего Средневековья предопределили начало эпохи норманнских завоеваний, продолжавшейся триста с лишним лет.