Антифашистская подпольная патриотическая организация (АППО)

одна из антифашистских организаций советских военнопленных во время Великой Отечественной войны на оккупированной немецко-фашистскими войсками территории СССР, Польши и Франции. Создана в мае 1942 в лагере военнопленных нерусских национальностей около Варшавы, в местечке Беняминово, где фашистское командование формировало национальные батальоны. Во главе организации стояло Центральное подпольное бюро (ЦБ), которым руководил майор Советской Армии С. А. Ягджян. В ЦБ входили офицеры: В. М. Вартанян, А. А. Казарян, Д. Е. Минасян, А. М. Карапетян, Б. К. Петросян и Л. М. Титанян. В октябре 1942 часть пленных была переведена в Пулавы (Польша), где ЦБ приняло решение о занятии подпольщиками командных должностей в формируемых батальонах. АППО установила связь с польскими патриотами. Был разработан план совместного восстания, но оно не состоялось, т.к. лагерь в октябре 1943 перевели во Францию (г. Манд). Один батальон был переброшен в район оккупированного гитлеровцами Майкопа. Гестапо узнало о готовящемся в батальоне восстании и жестоко расправилось с подпольщиками. Другой батальон был направлен в район оккупированного Житомира, где в августе 1943 поднял восстание. Часть восставших прорвалась к партизанам.

Подпольщики батальонов, переброшенных на запад в 1943, установили связь с французским Движением Сопротивления и командованием союзников. Батальон у Ла-Манша и 2 батальона в районе Тулона восстали и присоединились к французским партизанам. Оказавшееся на юге Франции ЦБ АППО было преобразовано в подпольный Военный комитет советских патриотов юга Франции. В августе 1944 советские партизанские отряды во Франции были реорганизованы в 1-й Советский партизанский полк во Франции, который за освобождение сотен населенных пунктов от оккупантов был награжден французским боевым знаменем и орденом «Военный крест». Члены АППО участвовали также в партизанском движении Голландии, Югославии, Греции, Чехословакии.

М. Л. Епископосов.

Большая советская энциклопедия. - М.: Советская энциклопедия . 1969-1978 .

Смотреть что такое "Антифашистская подпольная патриотическая организация" в других словарях:

- (АППО) одна из антифаш. организаций сов. военнопленных во время Вел. Отечеств. войны. Участники АППО действовали в 1942 45 на терр. СССР, Польши и Франции. Создана в мае 1942 в лагере военнопленных нерус. национальностей ок. Варшавы, в местечке… … Советская историческая энциклопедия

АППО - Академия постдипломного педагогического образования образование и наука, Санкт Петербург Источник: http://www.rosbalt.ru/2004/03/17/150200.html АППО отдел агитации, пропаганды и печати АППО Антифашистская подпольная патриотическая организация… … Словарь сокращений и аббревиатур

Anti-Fascist Underground Patriotic Organization - (ru. Антифашистская подпольная патриотическая организация, APPO) was an anti fascist group of Soviet captives, formed during the World War II on the occupied by fascist armies territories of USSR, Poland and France. [… … Wikipedia

АППО - автоматическое предотвращение перегрузки оборудования агитационный пропагандно политический отдел Антифашистская подпольная патриотическая организация (1942 1945) отдел агитации, пропаганды и печати … Словарь сокращений русского языка

Движение Сопротивления в Бельгии организованное сопротивление немецкой оккупации в Бельгии во время Второй мировой войны. Содержание 1 Организационная структура 2 … Википедия

- «Фронт независимости» (фр. Front de l Indépendance) подпольная военно политическая организация, которая была создана в 1941 году бельгийскими коммунистами и представителями левых сил и действовала в 1941 1944 годы на территории Бельгии,… … Википедия

- (France) Французская Республика (République Française). I. Общие сведения Ф. государство в Западной Европе. На С. территория Ф. омывается Северным морем, проливами Па де Кале и Ла Манш, на З. Бискайским заливом… … Большая советская энциклопедия

В 1943 г. усилилось антифашистское движение в Германии и в союзных ей странах. До тех пор пока вермахт одерживал победы в войне, гитлеровскому руководству удавалось оказывать влияние на большинство немцев и подчинять их своим бредовым планам завоевания мирового господства. Однако тяжелые поражения на советско-германском фронте, потеря Северной Африки и капитуляция Италии привели к тому, что население Германии утрачивало веру в победу. Огромные потери немецко-фашистских войск на Востоке, продолжавшаяся тотальная мобилизация, все большая нехватка продовольствия и других товаров, налеты англо-американской авиации вели к росту антифашистских и антивоенных настроений не только у трудящихся, но и у представителей некоторых буржуазных кругов.

Оценивая создавшуюся обстановку, член ЦК Коммунистической партии Германии В. Ульбрихт писал: «Сопротивление трудящихся гитлеровскому фашизму будет расти. Условия для организационного сплочения антифашистских сил в Германии стали более благоприятными» {1166} .

Обострение внутриполитических отношений в Германии способствовало росту активности коммунистической и социал-демократической партий. Уцелевшие от разгрома и вновь созданные в годы войны партийные организации в исключительно трудных условиях гитлеровской диктатуры вели самоотверженную борьбу против фашизма и войны.

Укреплялись организации Сопротивления. В них вливались новые борцы. Увеличилось количество распространяемых нелегальных листовок и других пропагандистских антивоенных материалов. Борьбу патриотов против войны и нацизма возглавляла Коммунистическая партия Германии, стремившаяся объединить все слои немецкого народа в едином антифашистском фронте. В своем выступлении на праздновании 20-й годовщины Германской Демократической Республики Л. И. Брежнев подчеркнул: «Лучшие сыны немецкого народа - коммунисты, антифашисты пронесли через всю вторую мировую войну, через террор и преследования, через пытки фашистских тюрем и концлагерей верность пролетарскому интернационализму, любовь к Советскому Союзу - родине социализма» {1167} .

Важной вехой антивоенного и антифашистского движения немецкого народа стало создание по инициативе Центрального Комитета Коммунистической партии Германии в июле 1943 г. в СССР Национального комитета «Свободная Германия» (НКСГ), в состав которого вошли видные политические деятели В. Пик, В. Ульбрихт, В. Флорин, писатели И. Бехер, В. Бредель, Ф. Вольф, прогрессивно настроенные военнопленные солдаты и офицеры. Советское правительство всемерно поддерживало комитет. Он выпускал свою специальную газету и имел радиостанцию. Движение «Свободная Германия» объединяло в единый национальный фронт представителей различных слоев населения. Оно оказало значительное влияние на немецких военнопленных, находившихся в Советском Союзе, на личный состав вермахта, немецкий народ. В сентябре 1943 г. под Москвой на конференции делегатов от военнопленных офицеров был основан Союз немецких офицеров. В качестве своей платформы Союз принял программу НКСГ и присоединился к нему. Председателем Союза был избран генерал В. фон Зейдлитц, бывший командир 51-го армейского корпуса. Союз немецких офицеров обратился с воззванием к немецким генералам и офицерам. Под руководством КПГ и по примеру НКСГ движение «Свободная Германия» в последующее время возникло в Дании, Франции, Греции, Великобритании, Югославии, Латинской Америке, Швеции, Швейцарии, США и других странах, что способствовало усилению борьбы немецких антифашистов против гитлеровского режима.

Оценивая факт создания Национального комитета «Свободная Германия», газета «Правда» от 1 августа 1943 г. писала: «Для этого нужно было, чтобы значительные прослойки немецкого народа и немецкой армии убедились в том, что поражения, которые понес гитлеровский империализм, не являются случайными и временными неудачами, как это твердили на все лады немецко-фашистские главари, а с неумолимой логикой вытекают из всего хода войны, из происшедшего изменения в соотношении сил обоих воюющих лагерей...».

Подпольные коммунистические организации, действовавшие в Германии, разъясняли населению возможности и пути вывода страны из войны. Особой активностью отличалась организация, во главе которой стояли А. Зефков, Ф. Якоб, Б. Бестлейн, стремившиеся восстановить центральное руководство коммунистическим подпольем. В течение 1943 г. ей удалось связаться с подпольем Лейпцига, Дрездена, Баутцена, Эрфурта, Веймара, Иены, Готы, Гамбурга, Ганновера, Магдебурга, Дюссельдорфа и Инсбрука (Австрия). Со второй половины 1943 г. она фактически становится антифашистским центром страны {1168} .

В ноябре под руководством ЦК КПГ возникло оперативное руководство партией и нелегальной антифашистской борьбой в самой Германии. В его состав вошли А. Зефков, Ф. Якоб, Т. Нойбауэр, Г. Шуман и М. Швантес. Политическая деятельность оперативного руководства КПГ проводилась на основе директив ЦК партии. «В результате создания единого руководства крупнейших организаций партии и движения Сопротивления и установления постоянно крепнущих связей по всей Германии наступил значительный подъем антифашистской борьбы» {1169} .

Возникшая в конце 1942 г. в Мюнхене организация Антифашистский немецкий народный фронт (АНФ) возглавлялась коммунистами и представителями христианско-радикальной партии рабочих и крестьян. К концу 1943 г. она распространила свою деятельность на всю Южную Германию {1170} . С АНФ была тесно связана крупнейшая в Германии подпольная организация советских военнопленных и рабочих «Братское сотрудничество военнопленных» (БСВ), имевшая в ряде лагерей организованные группы.

Расширение и укрепление сети антифашистского подполья в Германии способствовали организации борьбы иностранных рабочих и узников концентрационных лагерей. В районах Берлина, Лейпцига, Хемница, Дебельна советские подпольные группы с помощью немецких антифашистов провели ряд диверсий на предприятиях. В авангарде борьбы узников фашистских лагерей находились советские люди. С целью координации своих действий лагерные организации при помощи немецких коммунистов установили тесные контакты друг с другом. Участились побеги с фашистской каторги, еще более массовым и эффективным стал саботаж на предприятиях, где работали иностранные рабочие. Широко разветвленная сеть БСВ вызывала особенное беспокойство фашистских властей. Карательные органы летом и осенью 1943 г. провели массовые облавы и обыски не только в Германии, но и в Польше и Австрии. Сотни активных участников организации оказались в руках гестапо. Несмотря на ряд провалов, борьба узников продолжалась. Она отвлекала силы фашистов, создавала тревожную обстановку в стране.

Росту антифашистской борьбы в Германии по-прежнему препятствовали мощный, широко разветвленный механизм гестаповско-полицейского аппарата, разнузданная национал-шовинистическая пропаганда. Значительная часть деятелей германского движения Сопротивления была вынуждена находиться за пределами страны.

Возросла активность австрийского антифашистского подполья. 16 ноября нацистская газета «Нейес Винер Тагеблатт» писала: «Не найдешь ни одного предприятия, где бы не было производственных неполадок... На 108 венских предприятиях с числом рабочих в 47 тыс. было зарегистрировано 54 366 случаев производственных неполадок». Расширились связи австрийского подполья с иностранными рабочими. Подпольные группы Австрийского фронта помогли бежать в Швейцарию и Словакию сотням иностранных узников концлагерей. Само подполье начало переходить к методам вооруженной борьбы.

Поражения вермахта на советско-германском фронте и в Северной Африке привели к глубоким изменениям внутриполитического положения Италии - ближайшего союзника нацистской Германии. Ни террор, ни демагогия ее правителей не могли остановить нарастающего в стране массового антивоенного, антифашистского движения.

Консолидации антифашистов способствовали мощные забастовки, прокатившиеся в марте 1943 г. по всем городам Северной Италии. Вместе с тем главная сила антифашистского движения - компартия в попытках создать единый фронт борьбы сталкивалась в то время с серьезными трудностями. В конце июня в Милане состоялось совещание представителей антифашистских партий: коммунистической, социалистической, «Движения пролетарского единства за социалистическую республику», Партии действия, группы «либеральной реконструкции» и христианско-демократической партии. Коммунисты предложили создать Национальный фронт действия {1171} . Через месяц был образован Комитет антифашистских оппозиционных партий, в который вместе с другими партиями вошли католики и либералы. Но, кроме коммунистов, ни одна партия не предпринимала практических шагов для подготовки массовых выступлений против фашизма.

После свержения Муссолини правительство Бадольо поставило задачу вывести Италию из войны, не допуская народных волнений и революционных выступлений. Отношение к новому правительству среди оппозиционных партий было различным. Партия действия и социалисты возражали даже против временного сотрудничества с Бадольо. Коммунисты исходили из необходимости объединения всех сил для достижения первоочередных задач - заключения мира, борьбы против угрозы порабощения страны гитлеровской Германией и против фашизма. Выступая за демократизацию правительства, они не требовали немедленной ликвидации монархии и соглашались на сотрудничество с деятелями типа Бадольо {1172} , Когда 8 сентября итальянское командование огласило соглашение о капитуляции и гитлеровские войска перешли в наступление, руководители буржуазных партий устранились от организации сопротивления немецко-фашистским войскам, занимавшим итальянские города. Организаторами народных боевых дружин, которые в ряде населенных пунктов выступали вместе с воинскими частями, были коммунисты, социалисты и представители Партии действия. Однако очаги сопротивления были малочисленны и еще недостаточно организованны. Поэтому уже через два дня после объявления о перемирии вся территория Италии, кроме южной оконечности полуострова, оказалась во власти гитлеровцев.

В истории итальянского антифашистского движения начался новый этап - развертывание массовой вооруженной борьбы против захватчиков и итальянских фашистов. 9 сентября римский Комитет антифашистских оппозиционных партий принял решение о преобразовании в Комитет национального освобождения (КНО). Римский КНО официально признал необходимость вооруженного сопротивления оккупантам, но преобладание в нем консервативных элементов привело к тому, что на деле Комитет занял позицию выжидания. Христианско-демократическая и другие правые партии призывали к «пассивному сопротивлению», с тем чтобы «свести до минимума жертвы патриотов и христиан» {1173} . Истинным руководителем итальянского движения Сопротивления вскоре стал Комитет национального освобождения Северной Италии, находившийся в Милане. В Северной Италии, где концентрировалась основная масса итальянского пролетариата, инициатива левых партий, особенно коммунистов, играла решающую роль.

С началом оккупации многие итальянцы покинули города и скрывались в горах. Но к концу сентября лишь 1,5 тыс. из них можно было считать активными партизанами {1174} . К ним в первую очередь относились антифашисты-коммунисты, члены Партии действия и социалисты. Под их руководством создавались «политические отряды», сыгравшие решающую роль в итальянском Сопротивлении.

В горах дислоцировались также многочисленные формирования, называвшие себя «независимыми» или «военными». Они состояли преимущественно из солдат и офицеров распавшейся итальянской армии. Эти отряды были вооружены гораздо лучше, чем партизанские отряды, руководимые левыми партиями, но у них был низкий боевой дух.

В конце сентября гитлеровское командование начало операции против основных районов сосредоточения партизан. В ходе этих боев итальянские патриоты несли значительные потери. Многие «независимые» партизанские формирования прекратили свое существование: тактика выжидания и стремление организовать жесткую оборону, которых придерживались командовавшие ими офицеры, не отвечали характеру партизанской войны.

Итальянская коммунистическая партия решительно встала на путь организации массовой вооруженной борьбы. Она считала: «Только борьба, открытая и беспощадная борьба без промедления и компромиссов, могла привести к освобождению Италии» {1175} . 20 сентября в Милане во главе с Л. Лонго начало функционировать военное командование партизанскими отрядами, приступившее к формированию в горах боевых бригад имени Гарибальди. Для того чтобы развернуть борьбу в городах, коммунисты стали организовывать боевые группы патриотического действия, осуществлявшие налеты на вражеские штабы, диверсии, ликвидацию видных фашистов. В тот же период был создан штаб партизанских отрядов Партии действия. Его руководителем стал известный антифашистский деятель Ф. Парри. Отряды этих партий, к которым позднее присоединились социалисты, составили ядро формирующейся партизанской армии.

Трудности, возросшие с наступлением холодов, не остановили рост партизанского движения в Италии. Партизанские отряды в декабре 1943 г. насчитывали около 9 тыс. человек {1176} .

Под влиянием побед Советской Армии и в результате дальнейшего ухудшения положения трудящихся значительно усилилось антивоенное и антифашистское движение в странах Восточной Европы, входивших в гитлеровский блок.

Несмотря на репрессии фашистских властей, ширилась борьба болгарского народа. Болгарская рабочая партия (БРП) и Рабочий молодежный союз (РМС) прилагали большие усилия, направленные на популяризацию программы Отечественного фронта среди населения и особенно в армии, где важную роль играли партийные ячейки и ячейки РМС. Разъяснением этой программы занимались радиостанции «Христо Ботев» и «Народен глас», а также газета «Работническо дело», другие газеты и листовки, издававшиеся ЦК БРП и ее местными комрттетами. Прогрессивно настроенным солдатам и офицерам направлялись письма, в которых раскрывалась предательская политика правящей монархо-фашистской клики, толкавшей страну в пучину военной катастрофы. Антифашистские настроения широко проникали в армию, она становилась все менее надежной опорой монархо-фашистского режима {1177} .

В различных местах страны возникали комитеты Отечественного фронта, которые объединяли представителей нефашистских партий и организаций. В августе 1943 г. образовался Национальный комитет Отечественного фронта. В него входили представители Болгарской рабочей партии, левого крыла Болгарского земледельческого народного союза, Народного союза «Звено», левого крыла Болгарской рабочей социал-демократической партии, Радикальной партии, Союза ремесленников, Рабочего молодежного союза, профсоюзов и других общественных, культурных и просветительных организаций {1178} . Участие в Отечественном фронте различных партий значительно расширяло его социальную базу, привлекало в ряды организаций фронта новых борцов против фашизма. Но это создавало и определенные трудности, связанные с колебаниями лидеров некоторых партий, в случаях когда требовалось проведение решительной политики и активных действий.

К концу 1943 г. фашистской верхушке пришлось признать, что в стране образовался внутренний фронт, который угрожает существованию режима. Как писал В. Коларов, Болгария «стала ареной гражданской войны» {1179} . Увеличилось количество актов саботажа. Если в апреле - июне было зарегистрировано 340 акций партизан и боевых групп, то в июле - сентябре - 575 {1180} . Возросла численность партизан. Их действия принимали более активный характер. В марте - апреле 1943 г. создается стройная военная организация сил, боровшихся против монархо-фашизма. Центральная военная комиссия при ЦК БРП преобразовывается в Главный штаб, осуществлявший разработку военно-оперативных планов в национальном масштабе, создается Народно-освободительная повстанческая армия (НОПА). Территория страны была разделена на 12 повстанческих оперативных зон {1181} . Общая численность Народно-освободительной повстанческой армии к концу года достигла 6 тыс. человек {1182} . За период с апреля по декабрь силы НОПА осуществили 774 боевые акции {1183} .

С риском для жизни болгарские трудящиеся организовывали побег советских людей из гитлеровского плена, укрывали их, помогали связаться с партизанскими отрядами. Помощь советским военнопленным оказывали и болгарские военнослужащие. Нередко, когда жизнь советских граждан была в опасности, болгарские солдаты и прогрессивно настроенные офицеры спасали их. Первые советские бойцы вступили в болгарские партизанские отряды осенью 1943 г. {1184} .

Внутриполитический кризис назревал и в Венгрии. Попытки правящих кругов Венгрии в еще большей степени возложить тяготы войны на трудящиеся массы вызвали рост антивоенного и антифашистского движения. Летом 1943 г. были отмечены случаи саботажа на шахтах Варпалоты. В августе только с металлургического комбината Манфреда Вейса, выполнявшего военные заказы, ушло 2,5 тыс. рабочих. Пытаясь противодействовать большой текучести сельскохозяйственных рабочих, правительство 25 июня ввело закон об их принудительном труде. Все чаще дело доходило до открытых антивоенных выступлений трудящихся. 9 сентября провели антивоенную демонстрацию более 2,5 тыс. рабочих Дношдьерского металлургического завода {1185} .

Антифашистские настроения все глубже проникали в среду венгерских военнопленных в Советском Союзе. В 1943 г. заграничное бюро ЦК КПВ открыло для военнопленных несколько антифашистских политических школ. Впоследствии многие слушатели влились в советские партизанские отряды и героически сражались против фашистов. Другие оказывали помощь политорганам советских войск в проведении разъяснительной работы среди хортистских войск на фронте {1186} .

Под влиянием нараставшего в стране кризиса в августе сложился союз оппозиционных партий - независимой партии мелких хозяев и социал-демократической партии, Однако заверения их лидеров о том, что в удобный момент венгерское правительство якобы порвет с партнерами по блоку, серьезно тормозили объединение патриотических сил народа. Руководителем антифашистской борьбы в стране была коммунистическая партия, действовавшая в глубоком подполье. Коммунисты выступали против участия Венгрии в грабительской войне нацистской Германии, требовали выхода страны из агрессивного фашистского блока и перехода на сторону антифашистской коалиции.

1 мая Коммунистическая партия Венгрии выступила с программой «Путь Венгрии к свободе и миру», в которой призывала рабочих, крестьян, интеллигенцию, антифашистски настроенные слои буржуазии, прогрессивные демократические партии и население захваченных хортистами областей объединиться в едином национальном фронте. Программа требовала немедленного выхода Венгрии из войны на стороне фашистского блока, восстановления независимости страны и проведения демократических преобразований {1187} . Предусматривалось освобождение политических заключенных, упразднение принудительного и бесплатного труда, полное равноправие национальных меньшинств, раздел крупных помещичьих имений и передача земли тем, кто ее обрабатывает. На рабочий класс Венгрии, говорилось в программе, ложится историческая задача мобилизовать политические силы страны и стать во главе борьбы за независимость Венгрии.

Стремясь вывести компартию из-под ударов хортистских и гитлеровских властей, ЦК КПВ в июне 1943 г. принял фиктивное решение о роспуске компартии, которое было опубликовано в специально выпущенной листовке. В действительности компартия сохранялась, но в целях конспирации она стала называться Партией мира. «Само название партии подчеркивало ее главную боевую задачу, стоявшую тогда на повестке дня, - задачу борьбы за выход страны из гитлеровской войны, выражало стремление к миру подавляющего большинства населения» {1188} . Однако этот тактический прием не достиг цели. Скрыть коммунистический характер Партии мира не удалось. Так как она продолжала политику КПВ, власти жестоко ее преследовали.

Несмотря на террор Антонеску и его клики, усиливалось антифашистское движение румынского народа. Летом 1943 г. под руководством и при участии коммунистической партии Румынии был создан Патриотический антифашистский фронт. В него вошли также «Фронт земледельцев», «Союз патриотов», «Трансильванский демократический союз венгерских трудящихся в Румынии» (МАДОС). Позднее к нему присоединились некоторые местные организации социал-демократической партии и социалистическая крестьянская партия. Платформой Патриотического фронта стала декларация компартии от 6 сентября 1941 г., требовавшая свержения режима Антонеску, сформирования подлинно национального правительства из представителей всех патриотических партий и организаций, немедленного выхода из войны на стороне фашистской Германии, заключения мира с Советским Союзом, Англией и США, присоединения свободной и независимой Румынии к антифашистскому блоку, ареста и наказания предателей во главе с Антонеску, признания равноправия национальных меньшинств {1189} .

Компартия пыталась вовлечь в Патриотический фронт буржуазно-помещичьи партии, за которыми шли определенные группы населения. Однако лидеры национал-либеральной и национал-царанистской партий отказались сотрудничать с коммунистами, фактически поддержали аннексионистскую политику правительства Антонеску в отношении СССР. Коммунисты выступили инициаторами создания боевых патриотических отрядов, сыгравших в последующем важную роль в свержении режима Антонеску.

По инициативе компартии Патриотический фронт организовал и возглавил стачки рабочих в Галаце, Брашове, Аради, выступления на пиротехническом заводе, фабрике «Ригел», азотном заводе в Трнавену, заводах Решицы, среди железнодорожников Гривицы, Прахова, Брашова, шахтеров долины Жиу. В Констанце рабочие саботировали ремонт подводных лодок, в Тырговиште взорвали военный склад, в Решице вывели из строя электростанцию, организовали поджоги на праховских нефтепромыслах. Железнодорожники срывали графики движения воинских эшелонов. Небольшие партизанские группы и диверсионные отряды были созданы в районах Олтении, Банате, Арджеше, в горах Караш, Вранчи и других областях страны.

Тысячи румынских солдат и офицеров, попавших в плен на советско-германском фронте, избрали единственно правильный путь - путь борьбы с фашизмом. С помощью Советского правительства в октябре началось формирование румынской добровольческой дивизии имени Тудора Владимиреску {1190} .

Соединение было сформировано по штату советской стрелковой дивизии и полностью снабжено советским оружием и военным снаряжением. Весть о создании дивизии вызвала огромный подъем среди румынских военнопленных. Только за три дня было подано 12 тыс. заявлений. 90 процентов военнопленных солдат изъявило желание стать ее бойцами. Дивизия была укомплектована в основном румынскими солдатами и офицерами, взятыми в плен под Сталинградом. Одними из первых в нее вступили румынские эмигранты-антифашисты и среди них коммунисты, сражавшиеся в интернациональной бригаде в Испании, - П. Борилэ, М. Бурка, М. Лунгу, С. Мунтян, Г. Стойка и другие {1191} .

Нарастали антивоенные настроения в Финляндии. Они проникали и в ряды социал-демократической партии. Газета «Суомен сосиалидемокраатти» в августе писала: «Недовольство среди рабочих в нашей стране уже весьма глубоко и охватывает большую массу людей». Выражением антивоенных настроений стал меморандум 33 политических и общественных деятелей, большинство которых были депутатами сейма, с требованиями вывода Финляндии из войны {1192} . «... В стране, - отмечал О. Куусинен, - развивается политическая борьба против антисоветской войны финляндского правительствa. Эта борьба ведется группами подпольной компартии и другими антифашистскими кругами» {1193} .

Эхо Сталинградской битвы, побед Советской Армии под Курском и на Днепре отозвалось в Европе новыми успехами антифашистских сил.

Антифашизм: К истории понятия

Иллюстрация из антифашистского комикса "Кур-фашист". Художник Эрдил Ясароглы

Автор - Ансон Рабинбах , профессор современной европейской истории в Принстонском университете, один из основателей и авторов журнала New German Critique , а также автор многочисленных публикаций, в том числе книг В тени катастрофы. Немецкие интеллектуалы между Апокалипсисом и Просвещением (1996, на англ.) и Человек-мотор. Энергия, усталость и происхождение модерности (2001, на нем.)

Антифашизм.

Эпохи в развитии одной точки зрения

Резкость, с которой в настоящее время ведется дискуссия о завещании антифашизма, проистекает в значительной степени из отсутствия согласия относительно его исторической роли как политического и культурного движения. В противоположность итальянскому фашизму и германскому национал-социализму, считавшимся после 1945 г. побежденными в военном отношении и политически дискредитированными, репутация антифашизма колоссально возросла, ведь его окружал нимб победоносного движения Сопротивления и советского триумфа. Коммунистические партии и режимы послевоенного времени, причем в совершенно особой степени в ГДР , видели свою легитимацию в жертвах, принесенных героями и мучениками – теми, имена которых стояли до 1989 г. в центре мифов и ритуалов, санкционированных государством. В то время как некоторые историки отождествляли антифашизм с защитой западной культуры и демократии и придавали ему положительную коннотацию, другие – ввиду связанности с коммунизмом – считали его проявлением крайней коррумпированности.

Пример этого противоречия дают позиции двух видных историков. Оба – ветераны антифашистского движения. Британский историк Эрик Хобсбаум Хобсбаум Э. Эпоха крайностей: Короткий двадцатый век (1914-1991). М., 2004. говорит о триумфе антифашизма в 30-е гг.: левые распростились со своими утопиями, пришли в себя после тяжелых поражений, выступили против малодушной и бесчестной политики «умиротворения» и во многих местах создали широкую коалицию против фашизма, в которую входили консерваторы, либералы, социалисты и коммунисты. Напротив, французский историк Франсуа Фюре Фюре Ф. История одной иллюзии. М., 1998. не усматривает в антифашизме ничего иного, как только новое лицо сталинизма – маску, с помощью которой европейские коммунисты, что называется, за ночь смогли превратиться из ревностных большевиков в пользовавшихся уважением борцов за свободу, преисполненных ненависти к Гитлеру и объединенных под знаменем гуманизма и демократии.

Ни одному из этих подходов не удастся ни осознать понятие антифашизма во всей широте его спектра, ни оказаться на высоте многообразия возможностей толкования этого феномена. Собирательное понятие антифашизма должно было включать как официальные заявления Коммунистического Интернационала (Коминтерна), объяснявшие фашизм «выходом из берегов» монополистического капитала, так и публицистической активностью видных представителей интеллигенции, например, Ромена Роллана или Генриха Манна, мотивированной моральными соображениями. На высшей точке своей популярности, в 30-е гг., антифашизм был лозунгом левых. Он представлял собой компромиссную формулу и общий знаменатель совместной борьбы против национал-социализма. С одной стороны, антифашистское движение во многих местах достигло значительной поддержки среди населения. С другой оно, однако, формировало фатальную силу ослепления, омрачавшую способность многих западных интеллектуалов к принятию решений. В конечном счете, немало этих активных участников антифашистской борьбы совершили дрейф в «двойную жизнь», определявшуюся секретной службой сталинского режима.

Следовательно, необходимо как вовлекать в рассмотрение некоммунистический антифашизм на более широкой основе, так и выходить за пределы партий и организаций, чтобы равным образом обрести взгляд на разнообразные идеи, деятельность самых различных интеллектуалов, многоголосую публицистику, активность, мотивируемую религиозными соображениями и повседневную жизнь. При этом столь широкий подход никоим образом не исключает понимания антифашизма как картины мира, ориентированной на включение, которая, несмотря на все различные формы и мотивации, находила свой минимальный общий знаменатель в принципиально враждебной позиции по отношению к фашистской идеологии. Целесообразно поэтому проводить различие между официальным антифашизмом Коминтерна, антифашизмом местных инициатив, интеллектуалов-эмигрантов и групп некоммунистического Сопротивления. Ведь за понятием «антифашизм» скрывается, несомненно, многообразный феномен, охватывавший широкий спектр убеждений, надежд и эмоций. Историю этой морально-политической точки зрения, характеризовавшейся крайней степенью изменчивости, можно обрисовать в виде трех фаз.

Антифашизм до «захвата власти» Гитлером (1920-1933 гг.)

Жестокое насилие против итальянских социалистов и коммунистов, к которому фашисты прибегали еще до захвата власти Бенито Муссолини в октябре 1922 г., поначалу не вызвало большого беспокойства в рядах Коммунистической партии Италии (КПИ ). Основатель и вождь партии Амадео Бордига не мог распознать принципиального различия между буржуазной демократией и фашистской диктатурой. Убежденный в предстоявшем крахе капитализма, он считал большей опасностью установление социал-демократического правительства после свержения диктатуры. В 1922 г. в виде Alleanza del Lavoro («Союз труда». – Ит., прим. пер.) была основана, вероятно, первая антифашистская организация, опиравшаяся на более или менее стихийную коалицию социалистов, республиканцев, членов профсоюзов и коммунистов.

Этот ранний антифашизм был очевидно многообразным как с точки зрения его идеологических движущих мотивов, так и в отношении политических целей. Во главе парламентской оппозиции стоял, вплоть до смерти в 1926 г., последовавшей в результате избиения, Джованни Амендола, блестящий журналист, протестовавший против запрета оппозиционных партий и сформировавший понятие «тоталитарный» для описания системы Муссолини. Католические, социалистические и коммунистические противники диктатуры, которые в 1924 г. после убийства социалиста-реформиста Джакомо Маттеоти вышли из парламента, основали Aventine Secession Назван так в память о протесте Гая Гракха в Древнем Риме. («Авентинский блок». – Ит., прим. пер.).

В следующие годы антифашистов шантажировали, арестовывали, принуждали к эмиграции и убивали. Философ Бенедетто Кроче, представлявший собой голос итальянского либерализма, отказался от первоначальной поддержки Муссолини и опубликовал 1 мая 1925 г. свой знаменательный «Манифест либеральной интеллигенции», требовавший «более глубокого и четкого понимания добродетелей либеральной позиции и права» Первоначально вышел в „Il Mondo“, 1.5.1925. . После 1926 г. КПИ , возглавляемая Антонио Грамши, который по приказанию Муссолини был арестован в 1926 г., и руководителем партии в эмиграции Пальмиро Тольятти, заняла более критическую позицию в отношении итальянской диктатуры. Оба лидера, однако, придерживались позиции, согласно которой фашизм, по меньшей мере в первые годы своего существования, был подлинно революционным движением.

Никакое другое итальянское движение Сопротивления не имело таких притока и поддержки, как подпольная коммунистическая организация. В то же время коммунисты в изгнании ослабляли итальянское Сопротивление, так как не участвовали в нем. Под руководством социалиста Пьетро Ненни в 1927 г. в Париже было создано объединение « Concentrazione Antifascista » («Антифашистская концентрация». – Ит., прим. пер.). Самой большой антифашистской организацией в эмиграции была „ Jiustizia e Liberta “ («Справедливость и свобода». – Ит., прим. пер.). Ее основатель Карло Россели выступал в пользу либерального социализма как альтернативы груде осколков, которую оставили после себя разногласия среди европейских левых. Выдающуюся роль в сообществе парижских изгнанников играли многие из видных антифашистских писателей Италии, например, Карло Леви, Чезаре Павезе и Игнацио Силоне. Но после убийства в 1932 г. братьев Карло и Роберто Россели итальянские антифашисты-эмигранты все более теряли влияние на обстановку на родине.

В то же время советская внешняя политика 20-х гг. была как нельзя более противоречивой. СССР поддерживал дружеские отношения с Мусолили и всеми силами добивался, особенно после заключения в 1922 г. Рапалльского договора, благосклонности националистических правых сил в Германии. В 1924 г. Сталин провозгласил новую политику Коминтерна: «Социал-демократия есть объективно умеренное крыло фашизма… Эти организации не отрицают, а дополняют друг друга. Это не антиподы, а близнецы» Сталин И.В. Сочинения. Т. 6, М., 1947, с. 282. . По тактическим соображениям коммунисты и национал-социалисты в 1931 и 1932 гг. заключали временами даже реальные союзы, как, например, в ходе В соответствии с этим Международный конгресс против фашизма и войны, состоявшийся несколькими месяцами ранее, не смог добиться принципиального осуждения фашистских движений в Германии и Италии.

Антифашизм в эру Гитлера и Сталина

До 1934 г. итальянские социалисты в эмиграции образовали вместе с австрийскими и германскими социал-демократами острие оппозиционного движения, направленного против Муссолини и Гитлера. После поджога рейхстага 28 февраля 1933 г. было арестовано около 5 тыс. коммунистов. Несколько позже последовали запрет и разгром Коммунистической партии Германии с ее 100 млн. членов и почти 6 млн. избирателей. Тем не менее, еще до января 1934 г. Красная Армия поддерживала дружественные отношения с германским рейхсвером. К тому же СССР заключил торговое соглашение с Германией. Ведущие советские политики начали, однако, размышлять в то же время о том, не был ли союз с Францией и Великобританией целесообразнее усилий ради сохранения ухудшавшихся германо-российских отношений. Наконец, в мае 1935 г. Советский Союз подписал секретные договоры о взаимопомощи с Францией и Чехословакией, сигнализировавшие о внешнеполитическом повороте.

Между тем события во Франции посодействовали тому, что антифашистское движение обрело растущую поддержку среди населения. Мятеж националистических «лиг» 6 февраля 1934 г. привел к мощным контрдемонстрациям левых сил 12 февраля, в тот же день, когда в Вене разразилось социал-демократическое восстание против правительства во главе с канцлером Дольфусом. Кроме того, совместное антифашистское заявление подписали представители интеллигенции, придерживавшиеся разных политических взглядов, в числе которых были сюрреалисты Андре Бретон, Рене Кревель и Поль Элюар, писатель Андре Мальро и радикальный философ Эмиль Шартье.

На конгрессе в июне 1934 г. коммунист Морис Торез заявил своим сторонникам, что речь идет о выборе не между коммунизмом и фашизмом, а между фашизмом и демократией Ср. Denis Peschanski. Et pourtant ils tournent. Vocabulaire et strategie du PCF , 1934-1936, Paris, 1988. . В 1930 г. в департаменте Луара насчитывалось лишь около двухсот активных коммунистов; в 1935 г. их численность увеличилась до 5 тыс. в 77 местных антифашистских комитетах. Коммунистическая идея достигла не только рабочих кварталов Орлеана, но и сельских местностей, где левые традиционно едва ли обладали хоть каким-то влиянием. Остается неясным, в какой мере это давление снизу побудило французскую Parti Communiste (Коммунистическую партию. – Фр., прим. пер.) к повороту, совершившемуся 27 июля 1934 г. – в тот день, когда она подписала заявление о единстве с социалистами.

Этот пакт предвосхищал, вне сомнения, стратегию «широкого антифашистского Народного фронта», провозглашенную 25 июля 1935 г. на VII конгрессе Коминтерна. Руководителем Коминтерна был Георгий Димитров, с момента выдвинутого против него обвинения во время Лейпцигского (1933 г.) процесса о поджоге рейхстага обладавший статусом героя. Названная его именем коминтерновская формула Димитрова определяла отныне фашизм как «открытую террористическую диктатуру наиболее реакционных, наиболее шовинистических, наиболее империалистических элементов финансового капитала» Резолюции VII Всемирного конгресса Коммунистического Интернационала, [М.], 1935, с. 10. .

Этот союз левых оказался сцементирован в результате создания по итогам парламентских выборов в мае 1936 г. правительства Народного фронта во главе с премьер-министром социалистом Леоном Блюмом. Численность депутатов-коммунистов увеличилось в семь раз, а социалисты получили 146 мандатов (вместо прежних 97). Во время забастовочной волны 1936 г. возникла, однако, напряженность в правительстве Блюма. Преобладание коммунистов в антифашистских организациях Франции, в свою очередь, отдаляло их от антифашистов на местном уровне и выразилось в быстрой потере голосов в низах.

Германским социал-демократам и коммунистам, находившимся в эмиграции, не удалось организовать совместное сопротивление, даже если в обеих группах были личности вроде коммуниста Вилли Мюнценберга или социал-демократа Рудольфа Брейтшейда, пытавшихся установить такую связь между двумя партиями. Мюнценберг и его «лейтенант» Отто Кац дирижировали кампаниями, конгрессами и комитетами за освобождение Эрнста Тельмана, привлекавшими к себе всеобщее внимание. Но антифашистская активность вовсе не находилась под доминирующим влиянием коммунистов. Если сравнить численность публикаций немецких коммунистических и некоммунистических эмигрантов, то окажется, что буржуазно-либеральные авторы публиковались в три раза больше коммунистических. Тем самым антифашистская культура 30-х гг. характеризовалась социальной открытостью, политической гибкостью и не в последнюю очередь недостатком идеологической точности, что прослеживалось с особой четкостью на примере понятий «фашизм» или «фашисты».

Организации Народного фронта поддерживали антифашистов в чем только возможно, от помощи представителям интеллигенции, например, Ромену Роллану, Андре Жиду и Генриху Манну, до подготовки выступлений советских артистов, чтений с участием архиепископа Кентерберийского и чаепитий в поддержку испанских республиканцев. Эта деятельность, производившая впечатление скорее чего-то безобидного, часто скрывала лишенное критики восхищение событиями, происходившими в Советском Союзе, причем ее субъекты отчасти даже нередко закрывали глаза на преступления, совершавшиеся в этой стране. На высшей точке Гражданской войны в Испании и «большого террора» в Советском Союзе просоветская позиция не подразумевала, однако, ни поддержки коммунизма, ни отклонения либерализма. «Антифашистское движение – вспоминал, например, историк Джордж Л. Мосс – имело для нас в 30-е гг. самостоятельную политическую и культурную ценность; ему можно было приписать восхищение одиноким сопротивлением Советского Союза политике умиротворения, как и материалистическим восприятием истории, но в то же время и неприятие коммунизма и большевизма как системы» George L. Mosse. Aus großem Hause. Erinnerungen eines deutsch-jüdischen Historikers. München, 2003, S. 176. .

Следовательно, антифашизм представлял собой сложное смешение из идей, образов и символов, которое в конечном счете разделяло мир на два враждовавших лагеря, и каждая политическая оценка подчинялась манихейской логике. В вихре между «фашизмом» и его врагами, в мире, разделенном между силами прогресса и реакции, друзьями и врагами культуры и цивилизации не было места для средней позиции или нейтральной точки зрения человека, не участвовавшего в борьбе. Историк Ричард Кобб, живший в 30-е гг. в Париже, описывает в своих мемуарах, как Франция переживала своего рода умственную, моральную войну, в ходе которой надлежало принимать решение в пользу фашизма или коммунизма Ср. Richard Cobb. A Second Identity. Essays on France and French History. London, 1969. .

Согласно этой «логике врага и друга» антифашистский миф мужественной невинности проектировался в особенности на мужских героев. «Лучше быть вдовой героя, чем женой труса» – гласило часто цитировавшееся изречение того времени. Сердцевину этого мифа о героической невинности образовывала вышедшая в 1933 г. в Париже «Коричневая книга о поджоге рейхстага и гитлеровском терроре» , один из бестселлеров международного коммунизма и равным образом «библия антифашистского крестового похода» Arthur Koestler. Autobiographische Schriften. Bd. I: Frühe Empörung. Frankfurt am Main, 1993, S. 416. . Она нарисовала образ национал-социализма, который в момент своего триумфа не только замаскировал поражение коммунизма, но и довольно точно проиллюстрировал сущность национал-социализма: образ режима, у которого отсутствовала поддержка населения, который опирался на террор, заговор и вымогательство и которым управляли «феминизированные» гомосексуальные дегенераты, наркоманы, садисты и продажные чиновники.

Многочисленные добровольцы из разных стран, на высшей точке антифашистского движения во время Гражданской войны в Испании (1936-1939 гг.) отправившиеся в эту страну, действительно испытывали чувство, что они принадлежат не каким-либо нации или классу, партии или движению, представляют доктрину или метафизику, а защищают объединенную гуманность, все сторонники которой говорили одинаковым спартанским языком, приносили равные жертвы и вместе боролись за объединение мира. Писатель Милтон Вольф вступил в 1937 г. в так называемые «бригады имени Линкольна» (в действительности батальон им. Линкольна. – Прим. пер. ), состоявшие из 3 тыс. американских добровольцев. Позже он в третьем лице так писал о своих переживаниях в «Испанском уроке»: «В 1936 году он уехал в Испанию, потому что был антифашистом. Он думал, хотя и не был в этом вполне уверен, что фашизм захлестнет весь мир, если его не остановят в Испании. Приехав в Испанию, он поначалу не знал, что следовало делать. Он, конечно же, ничего не знал о борьбе, убийстве или смерти. Но он был добровольцем. В Испании он встретил людей, для которых антифашизм был жизнью, сном и пищей, которые неутомимо трудились ради этой цели» Milton Wolff. Spanish Lesson. – Alvah Cecil Bessie (Hrsg.) Heart of Spain. Anthology of Fiction, Non-Fiction, and Poetry. New York, 1952, S. 451-453. . Эта риторика невинности и невинность антифашистской риторики могли бы объяснить, почему антифашизм представал в глазах его ветеранов столь «чистым». В своем классическом произведении «Моя Каталония» (1938) Джордж Оруэлл утверждает, что данная иллюзия и была в действительности правильной «антифашистской позицией», распространявшейся систематически и тщательно, чтобы замаскировать подлинную природу гражданской войны в гражданской войне George Orwell. Mein Katalonien. Bericht über den Spanischen Bürgerkrieg. Zürich, 1975. .

Настоящей пощечиной для противников Гитлера оказался пакт о ненападении, подписанный 23 августа 1939 г. министрами иностранных дел В.М. Молотовым и Иоахимом фон Риббентропом. Хотя Сталин уже начал отдаляться от испанского конфликта, хотя информация о возможном сближении с Гитлером циркулировала уже с 1937 года и хотя англо-французский альянс так никогда и не стал фактом, никто не считал возможным то, что казалось невозможным. В то время как большинство коммунистов быстро капитулировали и отказались от антифашистской позиции в пользу просоветской, меньшинство интеллектуальных диссидентов – Вилли Мюнценберг, Манес Шпербер, Артур Кёстлер, Густав Реглер, Игнацио Силоне и Ханс Зааль – порвали со сталинистской системой верований, чтобы оставаться антифашистами так, как они понимали эту позицию. Принужденные делать выбор между лояльностью к коммунизму и оппозицией в отношении Гитлера, эти писатели поняли, что силы макиавеллизма», по характеристике Манеса Шпербера, объединились в тоталитарный союз Mannès Sperber. Bis man mir Scherben auf die Augen legt. Erinnerungen. Wien, 1977, S. 224 ff. . Затем на время действия пакта Гитлера-Сталина слово «фашизм» полностью исчезло из коммунистического лексикона.

Если пакт Гитлера-Сталина и разрушил надежду европейских антифашистов на скорый конец фашизма, то нападение на Советский Союз 22 июня 1941 г. отчасти укрепило ее. Тем не менее было бы ошибочно полагать, что политика Коминтерна во время войны, проведение которой было снова прекращено в мае 1943 г., вновь сумела бы возродить широкий антифашистский консенсус эры Народного фронта. Сталин выступил против идеи пропагандировать войну между национал-социализмом и Советским Союзом как принципиально «антифашистскую войну» и потребовал вместо этого создания широкого «национального фронта» всех патриотических сил, намеревавшихся бороться против немцев. «Великая Отечественная война» стала в Советском Союзе национальным символом и национальным мифом, продолжающим жить и после коллапса коммунизма.

Антифашизм после фашизма

После Второй мирровой войны антифашизм превратился в миф, связанный с созданием новых «народных республик» во всей Восточной Европе. Расширение сферы советского господства прославлялось как победа над фашизмом, ликвидация частной собственности оправдывалась в качестве «меры предосторожности» против возрождения «империализма» и «милитаризма». Во время холодной войны символами этого мнимого возрождения считались Западная Германия и США . ГДР , антифашистская и постфашистская согласно соответствующим заявлениям, основывалась на сложном «сплаве» мифов, легитимировавших сами себя, но прежде всего на утверждении о том, что КПГ возглавляла значительное движение Сопротивления национал-социализму, и именно победоносная история этого движения увенчалась в конце концов созданием «первого социалистического государства» на немецкой земле. Антифашистский миф жил прежде всего благодаря своему стереотипному преувеличению героев Сопротивления, торжественному возвеличению жертв, которые принес Советский Союз и «житиям святых», служивших основой для текстов учебников, памятников и ритуалов. Прежнего вождя КПГ Эрнста Тельмана, арестованного в 1933 г. и убитого в концентрационном лагере Бухенвальд в 1944 г., превратили в центральную фигуру в этом официальном почитании святых – ему посвящались бесчисленные стихотворения, книги и песни.

Это якобы антифашистское германское государство предоставило значительную амнистию массе бывших членов и сторонников НСДАП . Антифашистское повествование позволяло скрыть широкую поддержку НСДАП и Гитлера населением и огульно освободить его от какой бы то ни было ассоциации с только недавно побежденным национал-социалистским режимом. Коллективная память в ГДР до такой степени подвергалась манипулированию, ритуализации и цензуре, что существовала и имела право на существование только одна авторизованная версия истории антифашизма. Особенно в 50-е гг. КПГ представлялась в качестве единственной руководящей и эффективной силы антифашистского Сопротивления в Германии. В восьми больших томах официальной с точки зрения партии «Истории германского рабочего движения» Autorenkollektiv. Walter Ulbricht et al. Geschichte der deutschen Arbeiterbewegung. 8 Bde., hrsg. v. Institut für Marxismus-Leninismus beim ZK der SED , Berlin (Ost), 1966. не упоминались такие ключевые фигуры немецкого антифашистского движения, как впавший в немилость Вилли Мюнценберг, и само собой разумелось, что она избегала упоминания о примерно 3 тыс. эмигрантах, павших жертвами «большого террора» в СССР .

В условиях сталинизма собственная биография была чистой воды делом случая. Формулирование биографии, а потом и ее изменение с тем, чтобы она содержала «правильное» антифашистское прошлое и записывала правильные пункты на счет автора, представляло собой conditio sine qua non (непременное условие. – Лат., прим. перев .) восхождения в ряды партийной элиты. Санкционированные государством мифы антифашистского Сопротивления часто сталкивались с реальным жизненным опытом индивидов и групп, которые, как только что было описано, действительно переживали события, возведенные в ранг стилизованного воспоминания. Среди них были, например, ветераны Гражданской войны в Испании, хотя и ставшие объектами поклонения в пантеоне героев, но часто воспринимавшиеся как опасность для официального воспоминания. Их опыт знакомства с испанской военной полицией, с репрессиями со стороны анархистов и «троцкистской» ПОУМ (сокращение испанского названия POUM – Partido Obrero de Unificación Marxista, Рабочая партия марксистского объединения. – Прим. пер. ), а также знание ими того, что писатель Бодо Узе назвал «арестом там» (в Советском Союзе) питали глубокое недоверие к ним со стороны партийных кадров.

В 1953 г. в ГДР было внезапно распущено ОЛПН (Объединение лиц, преследовавшихся при нацизме), так как постоянно имели место трения между членами объединения и режимом. Некоторые члены другой группы, пользовавшейся высоким уважением – коммунистические функционеры, заключенные в концлагере Бухенвальд – как выяснилось позже, в качестве «красных капо» (лагерных полицейских) оказались вовлеченными в крайне сомнительные события. Тем не менее, опыт заключения или эмиграции в Советском Союзе привел среди членов партии не, скажем, к бо льшим сомнениям, а напротив – усилил лояльность к делу и недоверие к товарищам, которые могли бы злоупотребить этой лояльностью.

С самого начала активные «борцы против фашизма» занимали более высокую позицию в официальной иерархии памяти, чем оставшиеся в живых после холокоста или свидетели Иеговы, которых лишь не без колебаний признавали «жертвами фашизма». Коммунистов, переживших войну в западной эмиграции, ставили под наблюдение, так как – и отчасти не без основания – их приверженность идеологии вызывала сомнение. До начала 60-х гг. большинство левых интеллектуалов еврейского происхождения, в числе которых философ Эрнст Блох, литературный критик Ханс Майер или публицист Альфред Канторович, после 1945 г. обосновавшиеся в советской оккупационной зоне, а затем в ГДР , перебрались на Запад.

В 1948 г. Советский Союз начал кампанию против видных представителей еврейского народа, старт которой был дан с убийства актера Соломона Михоэлса, всемирно известного активиста Еврейского антифашистского комитета (С.М. Михоэлс был председателем ЕАК с момента его создания в 1941 г., убит он был 13 января 1949 г., после ликвидации комитета в ноябре 1948 г. и последовавших тогда же арестов ряда будущих обвиняемых и жертв. – Прим. пер.). В августе 1952 г. были втайне обвинены и казнены 15 советских евреев, в том числе пять известных писателей.

В декабре того же года в Праге были признаны виновными в шпионаже Генеральный секретарь ЦК Коммунистической партии Чехословакии Рудольф Сланский и 13 других обвиняемых (в том числе 11 евреев). Наконец, в 1951 г. в ГДР начались приготовления к процессу против «космополитов» (антисемитский эвфемизм). Мишенью процесса был Пауль Меркер, член Центрального комитета СЕПГ , который во время Второй мировой войны жил в Мексике. Хотя после смерти Сталина процесс против Меркера и не состоялся вопреки тому, что планировалось, Меркера обвиняли как агента «империалистической интеллигенции» и «сиониста», так как он выступал за то, чтобы компенсировать евреям страдания, причиненные им немцами. Процесс создал веху в памяти о холокосте в Восточной Германии. За немногими исключениями, например, романа Юрека Беккера «Якоб-лжец» (1969 г.), тема убийства европейских евреев оставалась в ГДР табу до падения Берлинской стены в ноябре 1989 г.

Официальный антифашизм был не чем иным, как культом вокруг ностальгии, санкционированной государством, и образа истории, проникнутого попытками легитимации. Этот культ достиг высшей точки в метафорическом отношении и в отношении реальной политики сооружением в 1961 г. Берлинской стены, которую даже называли «антифашистским защитным валом». Институционализированное воспоминание об антифашизме превратило массовое убийство евреев в нечто маргинальное, так как это массовое убийство было твердой схемой, которая выходила за пределы сферы «вечной борьбы» между коммунизмом и фашизмом и угрожала поэтому дестабилизировать официальное мастерское повествование.

Усилия доброжелательно настроенных ученых и интеллектуалов после 1989 г., направленные на отделение «подлинного» антифашистского завещания или «ощущения жизни» от официальных ритуалов государственной политики воспоминания, не могли при ретроспективном взгляде отделить друг от друга то, что прежде было нераздельно связано. Осознать это, вероятно, горько приверженцам широко толкуемого антифашизма. Хотя далеко не все антифашисты были вовлечены в коммунизм с его преступлениями, антифашизм как идеология и санкционированное государством воспоминание никогда не может рассматриваться в полном отрыве от своего наследия.

Материал из Википедии - свободной энциклопедии

Антифашистское подполье в Риге - общее название групп и организаций, боровшихся с нацистским оккупационным режимом в период Великой Отечественной войны . Существовало в период нацистской оккупации с июля 1941 года по октябрь 1944 года, функционировало, как и во всех районах, оккупированных нацистскими захватчиками, в условиях жестокого террора.

Подполье на всех этапах своего существования состояло из различных групп и организаций, которые действовали в том числе под руководством КПЛ на территории столицы и её окрестностей против нацистской оккупационной администрации (возглавляемой руководителем генерального комиссариата Отто Дрекслером) и местного органа самоуправления (председателем которого являлся Оскар Данкерс). Несмотря на многочисленные акции карательного характера, которые были спланированы начальниками полиции и оккупационной администрации края, подполье функционировало с переменным успехом на протяжении всего периода вхождения Латвии в состав оккупационного территориального образования Остланд .

Участники и группы антифашистского подполья

Первые группы антифашистского подполья в Риге были созданы в начале июля 1941 года Янисом Антоном (1905-1941), организовавшим комсомольскую ячейку сопротивления фашистским агрессорам. Позже, на рубеже 1941 и 1942 годов, Центральный комитет КП(б) Латвии организовал переброску через границу нескольких активных участников антифашистского подполья, в числе которых можно отметить Арвида Рендниекса (1919-1943), являвшегося одним из защитников Риги в период сражений за этот город в конце июня 1941 года . Рендниекс некоторое время возглавлял Рижскую комсомольскую роту, в самом начале военных действий вступил в Первую латышскую стрелковую роту , позже участвовал в обороне Таллина . Он был направлен в Латвию для участия в организации антифашистского подпольного движения в конце августа 1941 года. Позже, пережив ранение и арест шуцманами, 1 мая 1942 года ему удалось добиться освобождения, после чего Рендниекс продолжил активную подпольную деятельность, заняв пост секретаря Рижского городского нелегального комитета комсомола. 21 ноября 1942 года при пересечении линии фронта Рендниекс был во второй раз схвачен нацистами и позднее - расстрелян в Бикерниекском лесу .

В сентябре 1941 года была создана подпольная организация «Молодая гвардия», которую возглавили комсомольцы Я. Кроп и К. Мейшан, она объединила около 100 человек. Участники группы собирали оружие и боеприпасы, организовывали побеги арестованным и советским военнопленным, занимались саботажем, выпускали газеты и листовки. В 1942 году организация установила контакты с другими группами советских подпольщиков, в 1943 году - вошла в состав объединенного подпольного центра .

В мае 1942 года в Риге начала действовать подпольная группа, в состав которой вошли Аугуст Лейнесар, Аугуст Юмикис и Г. Голдберг. Группа действовала в течение полутора лет, прежде чем была раскрыта и уничтожена противником .

Из других активистов подпольного антифашистского движения на оккупированной территории следует назвать Бориса Акимовича Ващонока (1918 - ?), Эрнеста Саулитиса (1910-1943), а также создателя Коммунистического интернационала молодёжи в 1942 году Витольда Яунтирана , руководителя боевого отряда этой организации, убитого в бою с формированиями полицаев под Юмправой .

Многие группы антифашистского подполья распространяли на предприятиях, подчинённых нацистской администрации, листовки антифашистского содержания, в которых озвучивались призывы к саботажу, распространяли нелегальную литературу (как Коминтерн Яунтирана), оказывали помощь советским военнопленным, по мере возможности организовывали побеги из заключения пленных и активистов антифашистского движения. Также антифашистские организации участвовали в обеспечении вооружением частей Красной армии .

Деятельность Рижского подпольного центра

Вторая половина лета выдалась тяжёлой для представителей антифашистского подполья. Всего за июль-август 1941 года было арестовано более 100 участников, среди которых был и руководитель первого подпольного вооружённого формирования Янис Антон. Период октября-ноября 1941 и апреля-мая 1942 годов повлёк за собой арест ещё 400 участников антифашистского подполья. Однако ситуация постепенно выравнивалась в 1942 году, когда начал функционировать Рижский подпольный центр . Центр возник в июле-августе 1942 года, когда разведгруппа Саулитиса слилась с несколькими антифашистскими организациями и образовала на основе Рижского городского нелегального комитета Комсомола Рижскую нелегальную парторганизацию (секретарь Арвид Рендниекс).

Рижский подпольный центр руководил латвийской антифашистской организацией, которая, в свою очередь, координировала деятельность активистов подполья на территориях Саласпилского шталага , Рижского гетто , Рижского лагеря военнопленных , а также антифашистскими группировками в Лигатне , Цесвайне , Валке , Куправе , Огре , в окрестностях железнодорожной станции Сабиле и т. д. Из диверсионных актов, осуществлённых Рижским подпольным центром, следует назвать:

Участники подпольного центра Риги также принимали участие во многих других актах подрывной деятельности, также пытались установить контакт с французскими маки . Большой урон РПЦ понёс 21 ноября 1942 года, когда при переходе линии фронта у Старой Руссы были арестованы Рендниекс, Саулитис и другие участники, которые были доставлены в Матисскую тюрьму, а затем расстреляны в Бикерниекском лесу.

Деятельность Рижского нелегального комитета комсомола Латвии

Первый городской нелегальный комитет был создан Рендниексом и Викторией Мисой (1921-1943) в результате объединения нескольких подпольных групп рижского комсомола летом 1942 года. Первый комитет, занимавшийся распространением листовок и проведением диверсий, просуществовал до ноября-декабря 1942 года, когда он был разгромлен нацистами, а 6 мая 1943 года было расстреляно более 100 его участников.

Второй комитет был создан осенью 1943 года Имантом Судмалисом . Его секретарями были рижские подпольщики Джемс Банкович и Малдс Скрейя . Банкович участвовал в создании таких важных учреждений, как нелегальная типография и мастерская по производству взрывчатки. Ими был организован срыв профашистского митинга на Домской площади 13 ноября 1943 года.

В феврале 1944 года нацисты разгромили второй нелегальный комитет, 18 февраля были арестованы Джемс Банкович, Малдс Скрейя и Имант Судмалис, которые позже были казнены.

После побед Красной армии в сражениях под Сталинградом и на Курской дуге , в 1943 году начался второй этап деятельности рижских подпольных антифашистских организаций. Фронтовые разведчики Август Лейнесар и Август Юмикис осенью 1943 года организовали новую организацию сопротивления, был создан Коминтерн молодёжи, возникла организация «Народные мстители » под руководством бежавшего из плена актёра Ленинградского ТЮЗа И. К. Маширова (1908-1944) в первой половине 1943 года и многие другие организации сопротивления («Юные коммунары», женская подпольная организация Ольги Гриненберг).

Деятельность подпольной антифашистской организации «Народные мстители»

Ранней осенью 1941 года в Ригу пробрался участник ленинградского ополчения актёр Ленинградского ТЮЗа Иван Маширов. Эта группа ополченцев была отрезана немцами от Ленинграда в районе Сиверской и, скрытно двигаясь на запад, добралась до Риги. Будучи по образованию архитектором, Маширов смог поступить на работу в архитектурное бюро. Окружив себя единомышленниками, он создал подпольную группу «Народные мстители». Основным направлением деятельности его группы было формирование боевых единиц сопротивления среди рабочих городских предприятий, которые в том или ином виде обслуживали военную машину оккупационного режима. Также в состав рабочих боевых групп входили посланные на предприятия советские военнопленные, которым своевременно поставлялось оружие.

К середине лета 1943 года в составе организации «Народные мстители» официально числилось более 170 частично вооружённых участников, которые оказывали противодействие оккупационному режиму. Особо значимым было поставленное на конвейер специалистами в соответствующей области изготовление поддельных документов для для новых членов антифашистской организации, тайно прибывавших на территорию рейхскомиссариата «Остланд». Кроме того, «Народные мстители» распространяли агитационные листовки с призывами к саботажу и сопротивлению.

В начале июля 1943 года Иван Маширов сумел обеспечить тайное пересечение границы бежавшей из плена группе советских лётчиков, в чём ему оказали существенную помощь разведывательные и диверсионные подразделения белорусских партизан. Вскоре после этой операции, 14 июля 1943 года, «Народные мстители» из-за недостатка конспирации, а возможно, по доносу, были разоблачены и нейтрализованы полицейскими формированиями. Иван Маширов и многие члены группы были казнены в Центральной рижской тюрьме в конце 1943 или в начале 1944 года.

Второй период антифашистского подполья

На новом этапе функционирования антифашистского подполья по направлению ЦК КП(б) Латвии, который к середине лета 1944 года взял на себя ответственность за координирование деятельности местного антифашистского подпольного центра, в Ригу прибыл ветеран партизанского движения Имант Судмалис . Весной и летом 1944 года резко увеличились акты широкомасштабного саботажа на промышленных предприятиях, подчинённых нуждам оккупационной администрации, возросло количество локальных боестолкновений, интенсивнее стали проводиться диверсии, спланированные группировками рижского подполья. К наиболее активным можно причислить такие организации антифашистского сопротивления как «Смерть смерти», «Циня » («Борьба»), «Ветраспутнс» («Буревестник»), «Юные коммунары», а также боевая подпольная группировка под командованием Хадо Лапсы (? - 1944) и Эдуарда Индуленса (? - 1944).

Также в июле 1944 года в лесном массиве под Балдоне был создан партизанский отряд Рижского района, командование которым приняли профессор Паул Матисович Галениекс (1891-1962) и рабочий Олег Вольдемарович Тихоновский (1920 года рождения). 24 сентября 1944 года Галениекс, Тихоновский и их соратники организовали засаду на дороге Балдоне - Кекава , в результате операции были уничтожены 30 чиновников оккупационной администрации. Летом и осенью 1944 года Балдоненскому партизанскому отряду удалось предотвратить вывоз из Латвии в Третий Рейх большого количества предметов материальной и культурной ценности, который планировали в директорате культуры местного самоуправления. Чтобы сохранить ценности, на нескольких рижских предприятиях были созданы подпольные хранилища. В летний период 1944 года широкую деятельность развернули представители боевых подразделений Красной армии, в основном профессиональные разведчики и партизаны (например, Арвид Розе (1909-1944) и Эрик Степиньш (1921-1942) [ ] .

Следует отметить, что участники рижского антифашистского подполья понесли значительные потери. Нацистские оккупанты и местные коллаборационисты арестовали более 12000 участников латвийского движения Сопротивления.

Помимо рижских подпольных организаций, активно действовавших в разные периоды нацистской оккупации, партизанские отряды и группировки сопротивления функционировали по территории всей Латвии.

Напишите отзыв о статье "Антифашистское подполье в Риге"

Примечания

Литература

Рига: Энциклопедия = Enciklopēdija «Rīga» / Гл. ред. П. П. Еран. - 1-е изд.. - Рига: Главная редакция энциклопедий, 1989. - С. 166-167. - 880 с. - 60 000 экз. - ISBN 5-89960-002-0 .

См. также

• Партизанское движение в Латвии во время Великой Отечественной войны

Отрывок, характеризующий Антифашистское подполье в Риге

Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.

Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка, Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.

Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n"a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее. Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.

Технический прогресс, развитие различных областей деятельности, повышение общей культуры - всё это наблюдается в ходе развития современного мира. Однако это - ещё не всё. В рамках появления организаций и течений возникают или возобновляются такие, которые ставят своей целью навсегда искоренить определённые, по мнению их представителей, деструктивно влияющие на общество категории. Одним из таких движений является антифа - это международное сообщество, ставящее своей задачей борьбу с любыми проявлениями фашизма.

История возникновения

Антифа - субкультура, полное название которой «антифашизм», объединяющая под своим флагом представителей левого и леворадикального партийного сектора, а также самостоятельные группы и организации, которые искореняют расизм и неонацизм.

Данное понятие впервые появилось в Италии времён Муссолини. Термин «антифа», «против фашизма», обозначал противников военного вождя и диктатора, насаждаемой им системы.

С 1923 года подобное объединение существовало и в Германии. Его члены относились к Коммунистической партии Германии периода Веймарской республики, однако позже антифашистское течение привлекло и социалистов. Как бы там ни было, ни одни, ни другие не были революционерами, и не боролись против фашизма как такового, а отрицали его с точки зрения будущей прогрессивности и выступали за идеалы Веймарской республики. Когда страну возглавил А. Гитлер, термин был забыт, использовался крайне редко и ассоциировался с сопротивлением коммунистов.

В СССР антифа - это противоречивая политика

Да, антифашизм существовал и в Советском союзе в рамках борьбы с захватчиками в период Второй мировой, а, значит, и Великой Отечественной войны. Так, многие пленные проходили обучение и курсы обращения в антифа насильственно, становились коммунистами, как, например, военнопленный из Венгрии Пал Малетер.

Однако действия руководства СССР не были последовательными, что было умело использовано Гитлером и нацистской Германией в качестве развенчания всего движения. Так, Советский союз вернул сотни политических эмигрантов-коммунистов назад в родную страну, где их не ожидало ничего, кроме пыток, истязаний и смерти.

Современное движение

Сегодня антифа - это организации, объединения и сообщества, которые ставят своей главной задачей искоренение любых фашистских тенденций, к которым относятся фашизм, нацизм, расизм, ксенофобия, антисемитизм, шовинизм и всё, что может быть отнесено к дискриминации. Иногда представители данного течения выступают даже против капитализма.

Особенно идея антифа развита в странах Европы, где в целом «левая» идеология укоренена прочнее, чем в России. Антифашисты мешают маршам неонацистов, срывают проводимые ими акции. В целом можно сказать, что представители этих противоположных движений нередко уходят от проблем, которыми, казалось бы, они должны заниматься, и переходят к войне непосредственно друг с другом, причём нередко это заканчивается кровью.

Так, 2009 год может быть ознаменован как трагичный для всего российского антифашистского движения, т. к. именно тогда были убиты журналистка Анастасия Бабурова, адвокат и активист по прозвищу Костолом. Каждый из них являлся представителем объединения антифа. Эти случаи - лишь капля в море, причём на агрессию и одно, и другое течение реагирует ответной агрессией, а насилие порождает насилие. Так, несмотря на отрицание антифашистов, смерти есть и на их счету - осенью 2012 года студент Александр Дудин, который поддерживал националистические взгляды, в ходе небольшой стычки получил удар ножом в живот. Его не успели довезти до больницы, и он скончался в машине скорой помощи.

На молодёжном сленге противники антифашистов называются боны - это ультраправые, радикально настроенные националисты, последователи т. н. бонизма. Раньше идентифицировать их было легко - к ним относились в берцах, но сегодня подобные отличительные черты перемешались с другими и в целом частично сошли на нет. Боны, в свою очередь, именуют антифашистов шавками.

Антифа в России

В нашей стране антифашисты - люди самых разнообразных политических и мировоззренческих взглядов, объединённых главной общей идеей. Сегодня антифа - это коммунисты, социалисты, анархисты, либералы и даже те, кто далек и никак не связан с политикой; скинхеды, рэперы, панки и другие субкультурные молодежные объединения. Все они, как правило, существуют в отдельных автономных группах, которые продвигают и развивают движение, исходя из собственных средств и возможностей - рисуют граффити на стенах и развешивают просвещающие плакаты, распространяют информацию в интернете или же действуют в русле полноценных спланированных акций. Пополняется ли движение антифа? Москва, которая изначально насчитывала куда меньшее количество представителей этого течения, сегодня сосредотачивает на своей территории уже тысячи антифашистов, и показатель этот только продолжает непрерывно расти.