ЛЕТОПИСИ
ЛЕТОПИСИ , исторические произведения, вид повествовательной литературы в России 11-17 вв., состояли из погодных записей либо представляли собой памятники сложного состава - летописные своды. Л. были общерусскими (например, "Повесть временных лет", Никоновская Л. и др.) и местными (Псковские и др. Л.). Сохранились главным образом в поздних списках.
Источник: Энциклопедия "Отечество"
исторические произведения XI-XVII вв., в которых повествование велось по годам. Рассказ о событиях каждого года в летописях обычно начинался словами: «в лето» - отсюда название - летопись. Слова «летопись» и «летописец» равнозначащи, но летописцем мог называться также и составитель такого произведения. Летописи - важнейшие исторические источники, самые значительные памятники общественной мысли и культуры Древней Руси. Обычно в летописи излагалась русская история от ее начала, иногда летописи открывались библейской историей и продолжались античной, византийской и русской. Летописи играли важную роль в идеологическом обосновании княжеской власти в Древней Руси и пропаганде единства русских земель. Летописи содержат значительный материал о происхождении восточных славян, о их государственной власти, о политических взаимоотношениях восточных славян между собой и с др. народами и странами.
Характерной чертой летописи является вера летописцев во вмешательство божественных сил. Новые летописи составлялись обычно как своды предшествующих летописей и различных материалов (исторических повестей, житий, посланий и пр.) и заключались записями о современных летописцу событиях. Литературные произведения вместе с тем использовались в летописях в качестве источников. Предания, былины, договоры, законодательные акты, документы княжеских и церковных архивов также вплетались летописцем в ткань повествования. Переписывая включаемые в летопись материалы, он стремился создать единое повествование, подчиняя его исторической концепции, соответствовавшей интересам того политического центра, где он писал (двор князя, канцелярия митрополита, епископа, монастыря, посадничья изба и т.п.). Однако наряду с официальной идеологией в летописях отображались взгляды их непосредственных составителей. Летописи свидетельствуют о высоком патриотическом сознании русского народа в XI-XVII вв. Составлению летописей придавалось большое значение, к ним обращались в политических спорах, при дипломатических переговорах. Мастерство исторического повествования достигло в них высокого совершенства. Списков летописей дошло не менее 1500. В их составе сохранились многие произведения древнерусской литературы: «Поучение» Владимира Мономаха, «Сказание о Мамаевом побоище», «Хожение за три моря» Афанасия Никитина и др. Древние летописи XI-XII вв. сохранились только в позднейших списках. Древнейший список летописей с датой - краткий летописец Константинопольского патр. Никифора, дополненный русскими статьями до 1278, содержащийся в Новгородской кормчей 1280. Наиболее известный из ранних летописных сводов, дошедший до нашего времени, - «Повесть временных лет». Ее создателем считают Нестора - монаха Печерского монастыря в Киеве, написавшего свой труд ок. 1113.
В Киеве в XII в. летописание велось в Киево-Печерском и Выдубицком Михайловском монастырях, а также при княжеском дворе. Галицко-волынское летописание в XII в. сосредоточивается при дворах галицко-волынских князей и епископов. Южнорусское летописание сохранилось в Ипатьевской летописи, которая состоит из «Повести временных лет», продолженной в основном киевскими известиями (кончая 1200), и Галицко-Волынской летописи (кончая 1289 - 92). Во Владимиро-Суздальской земле главными центрами летописания были Владимир, Суздаль, Ростов и Переяславль. Памятником этого летописания является Лаврентьевская летопись, которая начинается «Повестью временных лет», продолженной владимиро-суздальскими известиями до 1305, а также Летописец Переяславля-Суздальского (изд. 1851) и Радзивилловская летопись, украшенная большим количеством рисунков. Большое развитие получило летописание в Новгороде при дворе архиепископа, при монастырях и церквах.
Монголо-татарское нашествие вызвало временный упадок летописания. В XIV-XV вв. оно вновь развивается. Крупнейшими центрами летописания являлись Новгород, Псков, Ростов, Тверь, Москва. В летописных сводах отражались гл. образом события местного значения (рождение и смерть князей, выборы посадников и тысяцких в Новгороде и Пскове, военные походы, битвы и т.д.), церковные (поставление и смерть епископов, игуменов монастырей, постройка церквей и пр.), неурожай и голод, эпидемии, примечательные явления природы и др. События, выходящие за пределы местных интересов, отражены в таких летописях слабо. Новгородское летописание XII - XV вв. наиболее полно представлено Новгородской Первой летописью старшего и младшего изводов. Старший, или более ранний, извод сохранился в единственном Синодальном пергаменном (харатейном) списке XIII -XIV вв.; младший извод дошел в списках XV в. В Пскове летописание было связано с посадниками и государственной канцелярией при соборе Троицы. В Твери летописание развивалось при дворе тверских князей и епископов. Представление о нем дают Тверской сборник и Рогожский летописец. В Ростове летописание велось при дворе епископов, и летописи, созданные в Ростове, отражены в ряде сводов, в т.ч. в Ермолинской летописи к. XV в.
Новые явления в летописании отмечаются в XV в., когда складывалось Русское государство с центром в Москве. Политика московских вел. князей нашла свое отражение в общерусских летописных сводах. О первом московском общерусском своде дают представление Троицкая летопись н. XV в. (исчезла при пожаре 1812) и Симеоновская летопись в списке XVI в. Троицкая летопись кончается 1409. Для составления ее были привлечены разнообразные источники: новгородские, тверские, псковские, смоленские и др. Происхождение и политическая направленность этой летописи подчеркиваются преобладанием московских известий и общей благоприятной оценкой деятельности московских князей и митрополитов. Общерусским летописным сводом, составленным в Смоленске в к. XV в., была т.н. Летопись Авраамки; др. сводом является Суздальская летопись (к. XV в.).
Летописный свод, основанный на богатой новгородской письменности, «Софийский временник», появился в Новгороде. Большой летописный свод появился в Москве в к. XV - н. XVI вв. Особенно известна Воскресенская летопись, кончающаяся на 1541 (составление осн. части летописи относится к 1534 - 37). В нее включено много официальных записей. Такие же официальные записи вошли в обширную Львовскую летопись, включившую в свой состав «Летописец начала царства царя и великого князя Ивана Васильевича», до 1560. При дворе Ивана Грозного в 1540 - 60-х был создан Лицевой летописный свод, т.е. летопись, включающая рисунки, соответствующие тексту. Первые 3 тома Лицевого свода посвящены всемирной истории (составленной на основании «Хронографа» и др. произведений), следующие 7 томов - русской истории с 1114 по 1567. Последний том Лицевого свода, посвященный царствованию Ивана Грозного, получил название «Царственной книги». Текст Лицевого свода основан на более ранней - Никоновской летописи, представлявшей огромную компиляцию из разнообразных летописных известий, повестей, житий и пр. В XVI в. летописание продолжало развиваться не только в Москве, но и в др. городах. Наиболее известна Вологодско-Пермская летопись. Летописи велись также в Новгороде и Пскове, в Печерском монастыре под Псковом. В XVI в. появились и новые виды исторического повествования, уже отходящие от летописной формы, - «Книга степенная царского родословия» и «История о Казанском царстве».
В XVII в. происходило постепенное отмирание летописной формы повествования. В это время появились местные летописи, из которых наиболее интересны Сибирские летописи. Начало их составления относится к 1-й пол. XVII в. Из них более известны Строгановская летопись и Есиповская летопись. В к. XVII в. тобольским сыном боярским С.У. Ремезовым была составлена «История Сибирская». В XVII в. летописные известия включаются в состав степенных книг и хронографов. Слово «летопись» продолжает употребляться по традиции даже для таких произведений, которые слабо напоминают Летописи прежнего времени. Таким является Новый летописец, повествующий о событиях к. XVI - н. XVII вв. (польско-шведская интервенция и крестьянская война), и «Летопись о многих мятежах».
М.Н. Тихомиров
Православное мировоззрение в русской летописной традиции
«Русская история поражает необыкновенной сознательностью и логическим ходом явлений», - писал К.С. Аксаков более 120 лет назад. Мы часто забываем об этой осознанности, невольно возводя хулу на своих предков, подверстывая их высокую духовность под наше убожество. Между тем история донесла до нас многочисленные свидетельства их гармоничного, воцерковленного мировоззрения. В ряду таких свидетельств особой исторической полнотой отличаются летописи.
В развитии русского летописания принято различать три периода: древнейший, областной и общерусский. Несмотря на все особенности русских летописных традиций, будь то «Повесть временных лет» в редакции преподобного Нестора-летописца, новгородские летописи с их лаконичностью и сухостью языка или московские летописные своды, - не вызывает сомнения общая мировоззренческая основа, определяющая их взгляды. Православность давала народу твердое ощущение общности своей исторической судьбы даже в самые тяжелые времена удельных распрей и татарского владычества.
В основании русских летописей лежит знаменитая «Повесть временных лет» - «откуду есть пошла Русская земля, кто в Киеве начал первее княжити и откуду Русская земля стала есть». Имевшая не одну редакцию, «Повесть» легла в основу различных местных летописей. Как отдельный памятник она не сохранилась, дойдя до нас в составе более поздних летописных сводов - Лаврентьевского (XIV в.) и Ипатьевского (XV в.). Повесть - это общерусский летописный свод, составленный к 1113 в Киеве на основании летописных сводов XI в. и других источников - предположительно греческого происхождения. Прп. Нестор-летописец, святой подвижник Киево-Печерский, закончил труд за год до своей кончины. Летопись продолжил другой святой инок - прп. Сильвестр, игумен Выдубицкого Михайловского монастыря в Киеве. Память их Святая Церковь празднует, соответственно, 27 октября и 2 января по ст. ст.
В «Повести» хорошо видно желание дать, по возможности, всеобъемлющие понятия о ходе мировой истории. Она начинается с библейского рассказа о сотворении мира. Заявив таким образом о своей приверженности христианскому осмыслению жизни, автор переходит к истории русского народа. После Вавилонского столпотворения, когда народы разделились, в Иафетовом племени выделилось славянство, а среди славянских племен - русский народ. Как и все в тварном мире, ход русской истории совершается по воле Божией, князья - орудия Его воли, добродетели следует воздаяние, согрешениям - наказание Господне: глад, мор, трус, нашествие иноплеменных.
Бытовые подробности не занимают автора летописи. Его мысль парит над суетными попечениями, с любовью останавливаясь на деяниях святых подвижников, доблестях русских князей, борьбе с иноплеменниками-иноверцами. Но и все это привлекает внимание летописца не в своей голой исторической «данности», а как свидетельство промыслительного попечения Божия о России.
В этом ряду выделяется сообщение о посещении Русской земли св. ап. Андреем Первозванным, предсказавшим величие Киева и будущий расцвет Православия в России. Фактическая достоверность этого рассказа не поддается проверке, но его внутренний смысл несомненен. Русское Православие и русский народ обретают «первозванное» апостольское достоинство и чистоту веры, подтверждающиеся впоследствии равноапостольным достоинством святых Мефодия и Кирилла - просветителей славян, и святого благоверного князя Владимира Крестителя. Сообщение летописи подчеркивает промыслительный характер Крещения Руси, молчаливо предполагая за ней соответственные религиозные обязанности, долг православно-церковного послушания.
Автор отмечает добровольный характер принятия служения. Этому служит знаменитый рассказ о выборе вер, когда «созва Володимер боляры своя и старци градские». Летопись не приводит никаких стесняющих свободу выбора обстоятельств. «Аще хощеши испытати гораздо, - говорят Владимиру «боляры и старци», - послав испытай когождо... службу и како служит Богу». Желание богоугодной жизни, стремление найти неложный путь к Богу - единственный побудительный мотив Владимира. Чрезвычайно показателен рассказ послов, возвратившихся после испытания вер. Мусульмане отвержены, ибо «несть веселия в них, но печаль», католики - из-за того, что у них «красоты не видехом никоея же». Речь идет, конечно, не о мирском «веселье» - его у мусульман не меньше, чем у кого-либо иного, и не о житейской «печали». Речь - о живом религиозном опыте, полученном послами. Они искали то веселие, о котором говорит Псалмопевец: «Вонми гласу моления моего, Царю мой и Боже мой... И да возвеселятся вси, уповающие на Тя, во век возрадуются; и вселишься в них, и похвалятся о Тебе любящие имя Твое» (Пс. 5:3; 12). Это веселие и радость богоугодного жития - тихие, немягежные, знакомые всякому искренне верующему православному человеку по умилительному личному опыту, не объяснимому словами. Послы ощутили в мечети вместо этого веселия печаль - страшное чувство богооставленности и 6о-гоотверженности, свидетельствуемое словами Пророка: «Увы, язык грешный, людие исполнени грехов, семя лукавое, сынове беззаконие - остависте Господа... Что еще уязвляетеся, прилагающе беззаконие, всякая глава в болезнь и всякое сердце в печаль» (Ис. 1:4-5).
И у католиков послы поразились не отсутствием вещественной красоты - хотя по красоте и пышности католическое богослужение не идет ни в какое сравнение с православным. Здоровое религиозное чутье безошибочно определило ущербность католицизма, отсекшего себя от соборной совокупности Церкви, от ее благодатной полноты. «Се что добро, или что красно, но еже жити братии вкупе», - свидетельствует Священное Писание. Отсутствие этой красоты и почувствовали благонамеренные послы. Тем разительней был для них контраст от присутствия на литургии в соборе Святой Софии в Царьграде: «Приидохом же в греки и ведоша ны идеже служат Богу своему». Богослужение так поразило русов, что они в растерянности твердят: «И не знаем, были ли мы на небе, или на земле - ибо не бывает на земле красоты такой - только то верно знаем, что там с человеками пребывает Бог... И не можем забыть красоты той». Их сердца, ищущие религиозного утешения, получили его в неожиданной полноте и неотразимой достоверности. Исход дела решили не внешние экономические соображения (обоснованность которых весьма сомнительна), а живой религиозный опыт, обильное присутствие которого подтверждает и вся дальнейшая история русского народа.
Довольно полную картину взглядов современников на ход русской жизни дает Лаврентьевский свод. Вот, например, картина похода русских князей на половцев в 1184: «В то же лето вложи Бог в сердце князем русским, ходиша бо князи русский вси на половци».
В 70-х XII в. усиливается натиск половцев на границы русских княжеств. Русские предпринимают ряд ответных походов. Следует несколько местных поражений половецких войск, результатом которых становится их объединение под властью одного хана - Кончака. Военная организация половцев получает единообразие и стройность, улучшается вооружение, появляются метательные машины и «греческий огонь»: Русь лицом к лицу сталкивается с объединенным сильным войском противника.
Половцы, видя свое превосходство, принимают удачно складывающиеся обстоятельства за знамение благоволения Божия. «Се Бог вдал есть князи русские и полки их в руки наши». Но Промысл Божий не связан с соображениями человеческой мудрости: «не ведуще» неразумные иноверцы, «яко несть мужества, ни есть думы противу Богови», - сетует летописец. В начавшейся битве «побегоша» половцы «гоними гневом Божиим и Святой Богородицы». Победа русских не есть результат их собственного попечения: «Содеял Господь спасенье велико нашим князьям и воям их над враги нашими. Побеждена быша иноплеменницы» промыслительной помощью Божией под Покровом Пресвятой Богородицы, покрывающей попечением Своим боголюбивое русское воинство. И сами русские это прекрасно сознают: «И рече Владимир: се день иже сотвори Господь, возрадуемся и возвеселимся в онь. Яко Господь избавил ны есть от враг наших и покорил врази наша под нозе наши». И возвратились русские войска домой после победы, «славяще Бога и Святую Богородицу, скорую заступницу рода христианского». Вряд ли можно полнее и четче выразить взгляд на русскую историю как на область всеохватывающего действия Промысла Божия. При этом летописец, как человек церковный, остался далек от примитивного фатализма. Действуя в истории определяющим образом, Промысл Божий в то же время не подавляет и не ограничивает свободы личного выбора, лежащей в основании ответственности человека за свои дела и поступки.
Историческим материалом, на фоне которого утверждается понятие о религиозно-нравственной обусловленности русской жизни, становятся в летописи события, связанные с изменчивым военным счастьем. На следующий год после удачного похода на половцев, совершенного объединенными силами князей, организовывает неудачный самостоятельный набег Игорь Святославич, князь Новгород-Северский. Знаменитое «Слово о полку Игореве» дает исключительное по красоте и лиричности описание этого похода. В летописи о походе Игоря Святославича сохранились два рассказа. Один, более обширный и подробный, - в Ипатьевском своде. Другой, покороче - в Лаврентьевском. Но даже его сжатое повествование достаточно ярко отражает воззрение летописца на свободу человеческой воли как на силу, наравне с недомыслимым Промышлением Божиим определяющую ход истории.
На этот раз «побеждени быхом наши гневом Божиим», нашедшим на русские войска «за наше согрешенье». Сознавая неудачу похода как закономерный результат уклонения от своего религиозного долга, «воздыхание и плач распространися» среди русских воинов, вспоминавших, но словам летописца, слова пророка Исайи: «Господи, в печали помянухом Тя». Искреннее покаяние было скоро принято милосердным Богом, и «по малых днех ускочи князь Игорь у половец» - то есть из плена половецкого - «не оставит бо Господь праведного в руках грешных, очи бо Господни на боящихся Его (взирают), а уши Его в молитву их (к молитвам их благопослушны)». «Се же содеяся грех ради наших, - подводит итог летописец, - зане умножишася греси наши и неправды». Согрешающих Бог вразумляет наказаниями, добродетельных, сознающих свой долг и исполняющих его, - милует и хранит. Бог никого не принуждает: человек сам определяет свою судьбу, народ сам определяет свою историю - так можно кратко изложить воззрения летописи. Остается лишь благоговейно удивляться чистоте и свежести православного мироощущения летописцев и их героев, глядящих на мир с детской верой, о которой сказал Господь: «Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл младенцам; ей, Отче! ибо таково было Твое благоволение» (Лк. 10:21).
Развивая и дополняя друг друга, русские летописцы стремились к созданию целостной и последовательной картины родной истории. Во всей полноте это стремление отразилось в московской летописной традиции, как бы венчающей усилия многих поколений летописателей. «Летописец Великий Русский», Троицкая летопись, писанная при митрополите Киприане, свод 1448 и другие летописи, все более и более подходившие под название «общерусских», несмотря на то что они сохраняли местные особенности, да и писались частенько не в Москве, представляют собой как бы ступени, по которым русское самосознание восходило к осмыслению единства религиозной судьбы народа.
Середина XVI в. стала эпохой величайшего церковно-государственного торжества на Руси. Были собраны воедино исконно русские земли, присоединены Казанское и Астраханское царства, открыт путь на восток - в Сибирь и Среднюю Азию. На очереди стояло открытие западных ворот державы - через Ливонию. Вся русская жизнь проходила под знаком благоговейной церковности и внутренней религиозной сосредоточенности. Неудивительно поэтому, что именно в царствование Иоанна IV Васильевича был создан грандиозный летописный свод, отразивший новое понимание русской судьбы и ее сокровенного смысла. Он описывал всю историю человечества в виде смены великих царств. В соответствии со значением, которое придавалось завершению столь важной для национального самосознания работы, летописный свод получил самое роскошное оформление. Составляющие его 10 томов были написаны на лучшей бумаге, специально закупленной из королевских запасов во Франции. Текст украсили 15000 искусно выполненных миниатюр, изображавших историю «в лицах», за что собрание и получило наименование «Лицевого свода». Последний, десятый, том свода был посвящен царствованию Иоанна Васильевича, охватывая события с 1535 по 1567.
Когда этот последний том (известный в науке под именем «Синодального списка», так как принадлежал библиотеке Святейшего Синода) был в основном готов, он подвергся существенной редакционной правке. Чья-то рука прямо на иллюстрированных листах сделала многочисленные дополнения, вставки и исправления. На новом, чисто переписанном экземпляре, который вошел в науку под названием «Царственная книга», та же рука сделала опять множество новых приписок и поправок. Похоже, редактором «Лицевого свода» был сам Иоанн IV, сознательно и целенаправленно трудившийся над завершением «русской идеологии».
Другим летописным сборником, который должен был наравне с «Лицевым сводом» создать стройную концепцию русской жизни, стала Степенная книга. В основании этого громадного труда лежал замысел, согласно которому вся русская история со времен Крещения Руси до царствования Иоанна Грозного должна предстать в виде семнадцати степеней (глав), каждая из которых соответствует правлению того или иного князя. Обобщая главные мысли этих обширнейших летописей, можно сказать, что они сводятся к двум важнейшим утверждениям, которым суждено было на века определить течение всей русской жизни:
1. Богу угодно вверять сохранение истин Откровения, необходимых для спасения людей, отдельным народам и царствам, избранным Им Самим по неведомым человеческому разуму причинам. В ветхозаветные времена такое служение было вверено Израилю. В новозаветной истории оно последовательно вверялось трем царствам. Первоначально служение принял Рим - столица мира времен первохристианства. Отпав в ересь латинства, он был отстранен от служения, преемственно дарованного православному Константинополю - «второму Риму» средних веков. Покусившись из-за корыстных политических расчетов на чистоту хранимой веры, согласившись на унию с еретиками-католиками (на Флорентийском соборе 1439), Византия утратила дар служения, перешедший к «третьему Риму» последних времен - к Москве, столице Русского Православного царства. Русскому народу определено хранить истины православия «до скончания века» - второго и славного Пришествия Господа нашего Иисуса Христа. В этом смысл его существования, этому должны быть подчинены все его устремления и силы.
2. Принятое на себя русским народом служение требует соответственной организации Церкви, общества и государства. Богоучрежденной формой существования православного народа является самодержавие. Царь - Помазанник Божий. Он не ограничен в своей самодержавной власти ничем, кроме выполнения обязанностей общего всем служения. Евангелие есть «конституция» самодержавия. Православный царь - олицетворение богоизбранности и богоносности всего народа, его молитвенный председатель и ангел-хранитель.
Митрополит Иоанн(Снычев)
Если бы мы с вами оказались в древнем Киеве, например, в 1200 г. и захотели разыскать одного из наиболее крупных тогдашних летописцев, нам пришлось бы отправиться в пригородный Выдубицкий монастырь к игумену (начальнику) Моисею, образованному и начитанному человеку.
Монастырь расположен на обрывистом берегу Днепра. 24 сентября 1200 г. здесь было торжественно отпраздновано завершение работ по укреплению берега. Игумен Моисей произнес перед великим князем киевским Рюриком Ростиславичем, его семьей и боярами красивую речь, в которой прославлял князя и архитектора Петра Милонега.
Записав свою речь, Моисей завершил ею свой большой исторический труд - летопись, которая охватывала четыре столетия русской истории и была основана на многих книгах.
В древней Руси было немало монастырских и княжеских библиотек. Наши предки любили и ценили книги. К сожалению, эти библиотеки погибли в огне во время половецких и татарских набегов.
Только путем кропотливого изучения уцелевших рукописных книг ученые установили, что в руках летописцев было множество исторических и церковных книг на русском, болгарском, греческом и других языках. Из них летописцы заимствовали сведения по всемирной истории, истории Рима и Византии, описания быта различных народов - от Британии до далекого Китая.
В распоряжении игумена Моисея были и русские летописи, составленные его предшественниками в XI и XII вв.
Моисей был настоящим историком. Нередко для освещения какого-либо события он использовал несколько летописей. Описывая, например, войну между московским князем Юрием Долгоруким и киевским князем Изяславом Мстиславичем, он брал записи, сделанные во враждебных лагерях, и оказывался как бы над враждующими сторонами, над феодальными границами. Один из князей в кровопролитной битве был побежден и бежал «неведомо куда». Но «неведомо» для победителей и для летописца победившей стороны, а Моисей взял в руки другую летопись, написанную для побежденного князя, и выписал оттуда в свою сводную летопись все, что делал этот князь после поражения. Ценность такого летописного свода в том. что его читателям все становится «ведомым» из разных летописей, объединенных в одном историческом труде.
Летописный свод рисует широкую картину феодальных междоусобиц середины XII в. Мы можем представить себе также и облик самих летописцев, по записям которых составлялся свод. Он будет очень далек от идеального образа летописца Пимена из драмы Пушкина «Борис Годунов», который
Спокойно зрит на правых и виновных,
Не ведая ни жалости, ни гнева,
Добру и злу внимая равнодушно…
Настоящие летописцы служили князьям своим пером, как дружинники оружием, они старались во всем обелить своего князя, представить его всегда правым, подтвердить это собранными документами. В то же время они не стеснялись в средствах, чтобы показать врагов своего князя клятвопреступниками, коварными обманщиками, неумелыми, трусливыми полководцами. Поэтому в своде встречаются иногда противоречивые оценки одних и тех же людей.
Читая в своде Моисея описание княжеских распрей середины XII в., мы слышим голоса четырех летописцев. Один из них был, очевидно, скромным монахом и смотрел на жизнь из окна монастырской кельи. Его любимые герои - сыновья киевского князя Владимира Мономаха. Продолжая старую традицию, этот летописец все дела человеческие объяснял «божественным промыслом», жизни и политической обстановки он как следует не знал. Такие летописцы были исключениями.
По иному звучат отрывки из книги придворного летописца северского князя Святослава Ольговича (ум. в 1164 г.). Летописец сопутствовал своему князю в его многочисленных походах, делил с ним и кратковременный успех, и тяготы изгнания. Он принадлежал, вероятно, к духовенству, так как постоянно вводил в текст различные церковные нравоучения и каждый день определял церковным праздником или памятью «святого». Однако это не мешало ему заниматься княжеским хозяйством и на страницах исторического труда писать о точном количестве стогов сена и коней в княжеских селах, о запасах вина и меда в дворцовых кладовых.
Третий летописец был придворным киевского князя Изяслава Мстиславича (ум. в 1154 г.). Это хороший знаток стратегии и военного дела, дипломат, участник тайных совещаний князей и королей, писатель, хорошо владеющий пером. Он широко пользовался княжеским архивом и включил в свою летопись копии дипломатических грамот, записи заседаний Боярской думы, дневники походов и умело составленные характеристики современников. Ученые предполагают, что этим летописцем-секретарем князя был киевский боярин Петр Бориславич, о котором упоминает летопись.
Наконец, в летописном своде есть отрывки из летописи, составленной при дворе московского князя Юрия Долгорукого.
Теперь вы знаете, как писали историю в XII-XIII вв., как из множества источников, отражавших противоречивые интересы враждующих князей, составлялась сводная летопись.
ПЕРВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ
Как писали историю в более давнее время, определить очень трудно: первые исторические сочинения дошли до нас лишь в составе более поздних сводов. Несколько поколений ученых, кропотливо изучая сводные летописи, все же сумели выделить самые древние записи.
Сначала они были очень краткими, в одну фразу. Если на протяжении года - «лета» - ничего существенного не произошло, летописец записывал: «В лето… не бысть ничего», или: «В лето … бысть тишина».
Самые первые погодные записи относятся к IX в., ко времени княжения киевского князя Аскольда, и повествуют как о важных, так и о незначительных событиях:
«В лето 6372 убиен бысть от болгар Осколдов сын».
«В лето 6375 Осколд иде на печенеги и множество их изби».
К концу X в., к эпохе прославленного былинами князя Владимира Святославича, накопилось много записей и исторических сказаний, в том числе и былин. На основе их в Киеве был создан первый летописный свод, в который вошли погодные записи за полтора столетия и устные сказания, охватывавшие около пяти веков (начиная с легенды об основании Киева).
В XI-XII вв. историей занялись и в другом древнерусском центре - Новгороде Великом, где грамотность была широко распространена. Новгородские бояре стремились обособиться от власти киевского князя, поэтому летописцы Новгорода пытались оспорить историческое первенство Киева и доказать, что русская государственность зародилась не на юге, в Киеве, а на севере, в Новгороде.
Целое столетие продолжались споры между киевскими и новгородскими историками по разным поводам.
Из новгородских летописей последующего времени, XII-XIII вв., мы узнаём о жизни богатого, шумного города, политических бурях, народных восстаниях, пожарах и наводнениях.
ЛЕТОПИСЕЦ НЕСТОР
Самый известный из русских летописцев - Нестор, монах Киевского Печерского монастыря, живший во второй половине XI - начале XII в.
Прекрасное мраморное изваяние Нестора сделано скульптором М. Антокольским. Нестор Антокольского не бесстрастный регистратор человеческих дел. Вот он зажал пальцами несколько страниц в разных местах книги: он ищет, сопоставляет, критически отбирает, размышляет… Да, таким и предстает перед нами этот талантливейший историк Европы XII в.
Нестор начал составлять летопись, будучи уже известным писателем. Он решил, кроме летопись - описания событий год за годом, - дать обширное историко-географическое введение к ней: о славянских племенах, возникновении Русского государства, о первых князьях. Введение начиналось словами: «Се повести времянных лет, откуду есть пошла Русская земля, кто в Кыеве нача первее княжити и откуду Русская земля стала есть». Позднее все произведение Нестора - и введение, и сама летопись - стало называться «Повестью временных лет».
Подлинный текст Нестора дошел до нас только в Отрывках. Он искажен позднейшими переделками, вставками и дополнениями. И все же мы можем приблизительно восстановить облик этого замечательного исторического труда.
Вначале Нестор связывает историю всех славян с мировой историей и яркими штрихами рисует географию Руси и пути сообщения из Руси в Византию, в Западную Европу и Азию. Затем он переходит к размещению славянских племен в отдаленное время существования славянской «прародины». С большим знанием дела рисует Нестор быт древних славян на Днепре примерно во II-V вв., отмечая высокое развитие полян и отсталость их северных лесных соседей - древлян и радимичей. Все это подтверждается археологическими раскопками.
Затем он сообщает исключительно важные сведения о князе Кие, жившем, по всей вероятности, в VI в., о его путешествии в Царьград и о жизни его на Дунае.
Нестор все время следит за судьбами всего славянства, занимавшего территорию от берегов Оки до Эльбы, от Черного моря до Балтики. Весь славянский средневековый мир не знает другого историка, который с такой же широтой и глубоким знанием мог бы обрисовать жизнь восточных, южных и западных славянских племен и государств.
Очевидно, центральное место в этой широкой исторической картине занимало возникновение трех крупнейших феодальных славянских государств - Киевской Руси, Болгарии и Великоморавской державы - и крещение славян в IX в., а также появление славянской письменности. Но, к сожалению, часть летописи, посвященная этим важным вопросам, сильнее всего пострадала при переделках и от нее остались только отрывки.
Труд Нестора был широко известен на протяжении многих столетий. Сотни раз переписывали историки XII-XVII вв. Несторову «Повесть временных лет», ставили ее в заглавной части новых летописных сводов. В эпоху тяжелого татарского ига и наибольшей феодальной раздробленности «Повесть» вдохновляла русских людей на освободительную борьбу, рассказывая о былой мощи Русского государства, о его успешной борьбе с печенегами и половцами. Даже имя Нестора стало почти нарицательным для обозначения летописца.
На протяжении веков потомки хранят память о талантливом историке-патриоте. В 1956 г. в Москве праздновалось 900-летие со дня рождения Нестора.
«ОКНА В ИСЧЕЗНУВШИЙ МИР»
В XII-XIII вв. появляются ииллюстрированные рукописи, где события изображены в рисунках, так называемых миниатюрах. Чем ближе изображаемое событие ко времени жизни самого художника, тем точнее бытовые детали, портретное сходство. Художники были грамотными, образованными людьми, и иногда рисунок-миниатюра полнее рассказывает о событии, чем текст.
Самая интересная иллюстрированная летопись - так называемая Радзивилловская, вывезенная Петром I из города Кенигсберга (современный Калининград). Она была скопирована в XV в. с более раннего, тоже иллюстрированного оригинала XII или начала XIII в. К ней свыше 600 рисунков. Исследователи называют их «окнами в исчезнувший мир».
Средневековые летописцы - монахи, горожане, бояре - не могли вырваться из круга обычных для того времени представлений. Так, например, большинство крупных событий - нашествие «поганых» (татар), голод, мор, восстания - они объясняли божьей волей, стремлением грозного бога «испытать» или покарать род людской. Многие летописцы были суеверны и необычные небесные явления (затмения солнца, кометы) толковали как «знамения», предвещающие добро или зло.
Обычно летописцы мало интересовались жизнью простого народа, так как считали, что «историки и поэты должны описывать войны между монархами и воспевать тех, кто мужественно умирал за своего господина».
Но все же большинство русских летописцев выступало против феодальной раздробленности, против бесконечных княжеских распрей и усобиц. Летописи полны патриотических призывов к совместной борьбе против жадных орд степняков.
Гениальный автор «Слова о полку Игореве» (конец XII в.), широко использовав летописи, на исторических примерах показал губительную опасность княжеских раздоров и усобиц и горячо призывал всех русских людей встать «за Землю Русскую».
Для нас древние летописи, повествующие о судьбах нашей Родины на протяжении почти целого тысячелетия, всегда будут драгоценнейшим сокровищем истории русской культуры.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter .
"Повестью временных лет" называется древнейший летописный свод, который является составной частью большинства дошедших до нас летописей (а всего их сохранилось около 1500). «Повесть» охватывает события до 1113 года, но самый ранний ее список был сделан в 1377 году монахом Лаврентием и его помощниками по указанию суздальско-нижегородского князя Дмитрия Константиновича.
Неизвестно, где была написана эта летопиcь, по имени создателя получившая название Лаврентьевской: то ли в Благовещенском монастыре Нижнего Новгорода, то ли в Рождественском монастыре Владимира. На наш взгляд, второй вариант выглядит убедительней, и не только потому, что из Ростова cтолица Северо-Восточной Руси переместилась именно во Владимир.
Во владимирском Рождественском монастыре, как считают многие специалисты, появились на свет Троицкая и Воскресенская летописи, епископ этого монастыря Симон был одним из авторов замечательного произведения древнерусской литературы «Киево-Печерского патерика» - сборника рассказов о жизни и подвигах первых русских монахов.
Остается только гадать, каким по счету списком с древнего текста была Лаврентьевская летопись, сколько в нее было дописано того, чего не было в первоначальном тексте, и сколько потерь она понесла, - в едь каждый заказчик новой летописи норовил приспособить ее под свои интересы и опорочить противников, что в условиях феодальной раздробленности и княжеской вражды было вполне закономерно.
Самый значительный пробел приходится на 898-922 годы. События «Повести временных лет» продолжены в этой летописи событиями Владимиро-Суздальской Руси до 1305 года, но пропуски есть и тут: с 1263 по 1283 год и с 1288 по 1294-й. И это при том, что события на Руси до крещения были явно противны монахам ново принесенной религии.
Другая известная летопись - Ипатьевская - названа так по Ипатьевскому монастырю в Костроме, где ее обнаружил наш замечательный историк Н.М.Карамзин. Знаменательно, что она нашлась опять неподалеку от Ростова, который наряду с Киевом и Новгородом считается крупнейшим центром древнего русского летописания. Ипатьевская летопись моложе Лаврентьевской - написана в 20-е годы XV столетия и кроме «Повести временных лет» включает в себя записи о событиях в Киевской Руси и Галицко-Волынской Руси.
Еще одна летопись, на которую стоит обратить внимание, - Радзивилловская, принадлежавшая сначала литовскому князю Радзивиллу, потом поступившая в Кенигсбергскую библиотеку и при Петре Первом, наконец, в Россию. Она представляет собой копию XV века с более древнего списка XIII столетия и рассказывает о событиях русской истории от расселения славян до 1206 года. Относится к владимиро-суздальским летописям, по духу близка Лаврентьевской, но гораздо богаче оформлена - в ней 617 иллюстраций.
Их называют ценным источником «для изучения материальной культуры, политической символики и искусства Древней Руси». Причем некоторые миниатюры весьма загадочны - они не соответствуют тексту (!!!) , однако, как считают исследователи, больше соответствуют исторической действительности.
На этом основании было сделано предположение, что иллюстрации Радзивилловской летописи сделаны с другой, более достоверной летописи, не подверженной исправлениям переписчиков. Но на этом загадочном обстоятельстве мы еще остановимся.
Теперь о принятом в древности летосчислении. Во-первых, надо запомнить, что раньше новый год начинался и 1 сентября, и 1 марта, и только при Петре Первом, с 1700 года, - 1 января. Во-вторых , летосчисление велось от библейского сотворения мира, которое произошло раньше рождества Христова на 5507, 5508, 5509 лет - в зависимости от того, в каком году, мартовском или сентябрьском, произошло данное событие, и в каком месяце: до 1 марта или до 1 сентября. Перевод древнего летосчисления на современное - дело трудоемкое, поэтому были составлены специальные таблицы, которыми и пользуются историки.
Принято считать, что летописные погодные записи начинаются в «Повести временных лет» с 6360 года от сотворения мира, то есть с 852 года от рождества Христова. В переводе на современный язык это сообщение звучит так: «В лето 6360, когда начал царствовать Михаил, стала прозываться Русская земля. Узнали мы об этом потому, что при этом царе приходила Русь на Царьград, как пишется об этом в летописании греческом. Вот почему с этой поры почнем и числа положим».
Таким образом, летописец, по сути дела, устанавливал этой фразой год образования Руси, что само по себе представляется очень сомнительной натяжкой. Больше того, отталкиваясь от этой даты, он называет и ряд других начальных дат летописи, в том числе, в записи за 862 год, впервые упоминает Ростов. Но соответствует ли первая летописная дата истине? Каким образом летописец пришел к ней? Может, воспользовался какой-нибудь византийской хроникой, в которой это событие упоминается?
Действительно, византийские хроники зафиксировали поход Руси на Константинополь при императоре Михаиле Третьем, но дату этого события не называют. Чтобы вывести ее, русский летописец не поленился привести следующий расчет: «От Адама до потопа 2242 года, а от потопа до Авраама 1000 и 82 года, а от Авраама до исхода Моисея 430 лет, а от исхода Моисея до Давида 600 лет и 1 год, а от Давида до пленения Иерусалима 448 лет, а от пленения до Александра Македонского 318 лет, а от Александра до рождества Христова 333 года, от Христова рождества до Константина 318 лет, от Константина же до вышеупомянутого Михаила 542 года».
Казалось бы, этот расчет выглядит до того солидно, что проверять его - пустая трата времени. Однако историки не поленились - сложили названные летописцем цифры и получили не 6360-й, а 6314 год! Ошибка в сорок четыре года, в результате чего получается, что Русь ходила на Византию в 806 году. Но известно, что Михаил Третий стал императором в 842 году. Вот и ломай голову, где же ошибка: или в математическом расчете, или имелся в виду другой, более ранний поход Руси на Византию?
Но в любом случае понятно, что использовать «Повесть временных лет» в качестве достоверного источника при описании начальной истории Руси нельзя. И дело не только в явно ошибочной хронологии. «Повесть временных лет» давно заслуживает того, чтобы посмотреть на нее критически. И некоторые самостоятельно мыслящие исследователи уже работают в этом направлении. Так, в журнале «Русь» (№ 3-97) был опубликован очерк К.Воротного «Кто и когда создал «Повесть временных лет?», в котором защитникам ее незыблемости задаются очень неудобные вопросы, приводятся сведения, ставящие под сомнение ее «общепризнанную» достоверность. Назовем только несколько таких примеров...
Почему о призвании варягов на Русь - таком важном историческом событии - нет сведений в европейских хрониках, где на этом факте обязательно бы заострили внимание? Еще Н.И.Костомаров отметил другой загадочный факт: ни в одной дошедшей до нас летописи нет упоминания о борьбе Руси с Литвой в двенадцатом веке - но об этом ясно сказано в «Слове о полку Игореве». Почему промолчали наши летописи? Логично предположить, что в свое время они были значительно отредактированы.
В этом отношении весьма характерна судьба «Истории Российской с древнейших времен» В.Н.Татищева. Имеется целый ряд доказательств, что после смерти историка она была значительно подправлена одним из основателей норманнской теории Г.Ф.Миллером, при странных обстоятельствах исчезли древние летописи, которыми пользовался Татищев.
Позднее были найдены его черновики, в которых есть такая фраза:
«О князьях русских старобытных Нестор монах не добре сведом был». Одна эта фраза заставляет по-новому посмотреть на «Повесть временных лет», положенную в основу большинства дошедших до нас летописей. Все ли в ней подлинно, достоверно, не умышленно ли уничтожали те летописи, которые противоречили норманнской теории? Настоящая история Древней Руси нам до сих пор не известна, ее приходится восстанавливать буквально по крупицам.
Итальянский историк Мавро Орбини в своей книге «Славянское царство », вышедшей в свет еще в 1601 году, писал:
«Славянский род старше пирамид и столь многочисленен, что населил полмира». Это утверждение находится в явном противоречии с историей славян, изложенной в «Повести временных лет».
В работе над своей книгой Орбини использовал почти триста источников , из которых нам известно не более двадцати - остальные исчезли, пропали, а может, были умышленно уничтожены как подрывающие основы норманнской теории и ставящие под сомнение «Повесть временных лет».
В числе других использованных им источников Орбини упоминает недошедшую до нас летописную историю Руси, написанную русским историком тринадцатого века Иеремией. (!!!) Исчезли и многие другие ранние летописи и произведения нашей начальной литературы, которые помогли бы ответить, откуда есть-пошла Русская земля.
Несколько лет назад впервые в России вышло в свет историческое исследование «Сакральное Руси» Юрия Петровича Миролюбова - русского историка-эмигранта, умершего в 1970 году. Он первым обратил внимание на «доски Изенбека» с текстом знаменитой теперь Вeлесовой книги. В своей работе Миролюбов приводит наблюдение другого эмигранта - генерала Куренкова, нашедшего в одной английской хронике такую фразу: «Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет... И пошли они за море к чужеземцам». То есть, почти дословное совпадение с фразой из «Повести временных лет»!
Ю.П.Миролюбов высказал очень убедительное предположение, что эта фраза попала в нашу летопись во время княжения Владимира Мономаха, женатого на дочери последнего англо-саксонского короля Гаральда, армия которого была разбита Вильгельмом Завоевателем.
Этой фразой из английской хроники, через жену попавшую к нему в руки, как считал Миролюбов, и воспользовался Владимир Мономах, чтобы обосновать свои притязания на великокняжеский престол. Придворный летописец Сильвестр соответственно «поправил» русскую летопись, заложив в историю норманнской теории первый камень. С той самой поры, возможно, все в русской истории, что противоречило «призванию варягов», уничтожалось, преследовалось, пряталось в недоступных тайниках.
Теперь обратимся непосредственно к летописной записи за 862 год, в которой сообщается о «призвании варягов» и впервые упоминается Ростов, что само по себе представляется нам знаменательным:
«В лето 6370. Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть. И не было среди них правды, и встал род на род, и была среди них усобица, и стали воевать сами с собой. И сказали себе: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву». И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью подобно тому, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, - вот так и эти прозывались. Сказали руси чудь, славяне, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами».
Именно из этой записи проросла норманнская теория происхождения Руси, унижающая достоинство руcского народа. Но вчитаемся в нее внимательно. Ведь получается несуразица: изгнали новгородцы варягов за море, не дали им дани - и тут же обращаются к ним с просьбой владеть ими!
Где логика?
Учитывая, что всю нашу историю вновь правили в 17-18 веке Романовы, с их немцами академиками, под диктовку иезуитов Рима - достоверность нынешних "источников" невелика.
Говоря о переписчиках книг в древней Руси, следует упомянуть и о наших летописцах
Почти в каждом монастыре был свой летописец, который в кратких заметках заносит сведения о важнейших событиях своего времени. Полагают, что летописям предшествовали календарные заметки, которые и считаются родоначальником всякой летописи. По своему содержанию летописи можно подразделить на 1) летописи государственные, 2) летописи семейные иди родовые, 3) летописи монастырские или церковные.
Фамильные летописи составляются в родах служилых людей, чтобы видеть государственную службу всех предков.
Последовательность, соблюдаемая в летописи, есть хронологическая: года описываются один за другим.
Если в каком-нибудь году не случилось ничего примечательного, то против этого года в летописи ничего не значится.
Например, в летописи Нестора:
«В лето 6368 (860 года). В лето 6369. В лето 6370. Изгнаша Варяги за море, и не даша им дани, и почаша сами в собе володети; и не бе в них правды....
В лето 6371. В лето 6372. В лето 6373. В лето 6374 иде Аскольд и Дир на Греки...»
Если случалось «знамение небесное», летописец отмечал и его; если было солнечное затмение, летописец простодушно записывал что такого-то года и числа «солнце погибло».
Отцом русской летописи считается преподобный Нестор, монах Киево-Печерской лавры. По исследованиям Татищева, Миллера и Шлецера, он родился в 1056 г., 17 лет поступил в монастырь и умер в 1115 году. Его летопись не сохранилась, но зато дошел до нас список с этой летописи. Этот список называется Лаврентьевским списком, или Лаврентьевскою летописью, потому что списан Суздальским иноком Лаврентием в 1377 году.
В Патерике Печерском про Нестора сказано: «что он поживе лета довольна, утруждаясь в делах летописания и лета вечная поминая».
Лаврентьевская летопись писана на пергаменте, на 173 листах; по сороковую страницу она писана древним уставом, а с 41 страницы до конца - полууставом. Рукопись Лаврентьевской летописи, принадлежавшая графу Мусину-Пушкину, была поднесена им императору Александру I, который подарил ее Императорской Публичной Библиотеке.
Из знаков препинания в летописи употребляется только точка, которая однако ж редко стоить на своем месте.
Эта летопись заключала в себе события до 1305 года (6813 г.).
Лаврентьева я летопись начинается следующими словами:
«Се повести временных лет, откуда есть пошла Русская земля, кто в Киеве начал первее княжити и откуда Русская земля стала есть.
Се начнем повесть сию. По потопе первые сыновья Ноевы разделили землю....» и т. д.
Кроме Лаврентьевской летописи известны «Новгородская летопись», «Псковская летопись», «Никоновская летопись», назван-ная, так потому, что на «листах имеется подпись (скрепа), патриарха Никона, и мн. друг.
Всего насчитывается до 150 вариантов или списков летописей.
Наши древние князья повелевали вносить в летопись все, что случалось при них, доброе и недоброе, без всякой утайки и украшений: «первые наши властодержцы без гнева повелевающие вся добрая и недобрая прилучившаяся описывать, да и прочие по них образы явления будут».
В период междоусобий, в случае какого-нибудь недоразумения, русские князья иногда обращались к летописи, как к письменному доказательству.