Исторические районы Петербурга от А до Я Глезеров Сергей Евгеньевич

«Кировский жилгородок»

«Кировский жилгородок»

Так называется с послевоенных времен район бывшей усадьбы на 11-й версте Петергофской дороги – ныне участок проспекта Стачек невдалеке от пересечения с Ленинским проспектом.

В петровское время владельцем участка стал сподвижник царя-реформатора адмирал Иван Михайлович Головин. После его смерти имение поделили между собой сыновья, оно не раз переходило из рук в руки, пока владельцем не стал в конце 1750-х гг. гофмаршал двора Карл Ефимович Сиверс. Для него в 1761 г. по проекту Ф.Б. Растрелли построили каменный дворец с двумя флигелями в стиле барокко. Есть сведения, что в этой усадьбе любила гостить Екатерина II.

Затем дворец принадлежал дочери Сиверса Елизавете Карловне, вышедшей замуж за Якоба Ефимовича Сиверса, новгородского генерал-губернатора. Она продала усадьбу в конце 1770-х гг. князю Григорию Александровичу Потемкину. Однако уже в 1781 г. Екатерина II откупила дачу Потемкина в казну и подарила ее вице-канцлеру Ивану Андреевичу Остерману.

Дворец был окружен садами: вверху, на террасе, существовал устроенный еще при Сиверсах регулярный парк с прудом, а внизу, за Петергофской дорогой, – обширный пейзажный парк со сложной водной системой и ковшом, имевшим выход через канал в Финский залив.

В 1808 г. загородная дача перешла к новому владельцу – князю Павлу Петровичу Щербатову, который в 1828 г. продает усадьбу в казну. В том же году начались работы по перестройке бывшего дворца под первую в Петербурге государственную психиатрическую больницу – отделившуюся от Обуховской больницы палату для душевнобольных. Бывший бальный зал дворца превратился в больничную церковь, ее освятили во имя иконы «Всех Скорбящих Радость». Так возникло название больницы «Всех скорбящих».

Рядом с бывшим усадебным домом выстроили специальные больничные здания – для неизлечимых больных (пр. Стачек, 144), для служащих (пр. Стачек, 160). Во второй половине XIX в. построили еще одно служебное здание (ныне – пр. Стачек, 156). Таким образом, на месте бывшей усадьбы возник целый больничный городок.

Инициатором создания загородной психиатрической лечебницы являлась вдовствующая императрица Мария Федоровна, но открытие больницы состоялось уже после ее смерти – в 1832 г. Впоследствии больницу «Всех скорбящих» опекал сам император Николай I.

В начале ХХ в. эта больница считалась одной из лучших в России. Продолжила она свое существование и после революции, получив в начале 1920-х гг. имя известного швейцарского невропатолога и психиатра Фореля. В народной топонимике имя ученого претерпело метаморфозы: оно потеряло свой первоначальный смысл и стало ассоциироваться с рыбой.

Не случайно трамвайную остановку напротив местные жители именовали просто «Форелью». Даже легенда бытовала: будто бы место, где находится «Кировский жилгородок», славилось прежде форелью. Петербургская знать приезжала сюда на рыбалку и останавливалась «на уху» в домике поодаль, где жила крестьянка по имени Ульяна. Отсюда и пошло название ближайшей местности – Ульянка…

Во время войны больничный городок оказался вблизи передней линии обороны и был сильно разрушен. После войны решили не заниматься реставрацией, а восстановили и реконструировали дома под жилье рабочих и служащих Кировского завода. Отсюда и пошло название – «Кировский жилгородок». Дворец превратился в трехэтажное здание с двумя башнями по сторонам. Уцелели лишь колоннады галерей XVIII в. и фрагмент садового фасада. В 1965 г. в бывшем дворце открылся Дом культуры, ныне это Центр культуры и досуга «Кировец».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

История Центра культуры и досуга «Кировец» (дом 158 по проспекту Стачек) началась ещё при Петре I.
 По его указу участки земли вдоль Петергофской дороги были розданы приближённым под дачи.

В середине XVIII века усадьба на 7-ой версте принадлежала Карлу Ефимовичу Сиверсу – гофмаршалу двора Екатерины Петровны.
Он заказал проект каменного загородного дворца архитектору Растрелли, и в 1761 году здесь появилась изящная постройка в стиле барокко.
 Дворцовый ансамбль включал в себя дворец с двумя флигелями и к югу от него регулярный сад, посередине которого был вырыт круглый пруд, сохранившийся до наших дней. Дача-усадьба Сиверса являлась одним из лучших образцов архитектуры и садово-паркового искусства середины XVIII века.

В своём труде Растрелли пишет: «Я построил также большой загородный дворец, по дороге в Петергоф, принадлежащий гофмаршалу графу де Сиверс»*

* «Общее описание всех зданий, дворцов и садов, составленных Растрелли, за период своей работы на службе обер-архитектора двора» параграф №68

В 1774 году после смерти Карла Ефимовича по наследству усадьба перешла к дочери гофмаршала Елизавете Карловне Сиверс. Её мужем становится двоюродный брат Якоб Ефимович Сиверс. Это видный деятель екатериненской эпохи, дипломат, экономист, новгородский губернатор. Брак оказался неудачным, и после развода с мужем в 1779 году Елизавета Карловна продает усадьбу.

Так хозяином приморской дачи становится князь Г.А. Потемкин, государственный деятель, фаворит Екатерины II. При Потемкине английский садовник В.Гульд напротив дворца, ближе к заливу, разбил небольшой пейзажный парк.

Потемкин в 1781 году продаёт усадьбу в казну за 30 000 рублей. Екатерина II пожаловала дачу видному дипломату, вице-канцлеру Ивану Андреевичу Остерману, а так же выдала ему 10 тысяч рублей на перестройку здания. При Остермане дворец перестраивается архитектором И.Е. Старовым(предположительно).
 При Павле I Остерман вышел в отставку и переехал в Москву.

В 1808 году усадьбу покупает князь Павел Петрович Щербатов. Он стал последним в ряду аристократических хозяев загородного дворца.

В 1828 году дачу приобрели в казну с целью устройства в ней больницы для умалишённых – первой государственной психиатрической больницы в России.

Инициатором создания такой лечебницы была вдовствующая императрица Мария Фёдоровна. Она вникала во все детали обустройства больницы, но, не дождавшись её открытия, умерла 24 октября 1828 года. В этот день православная церковь празднует память иконы Богородицы «Всех Скорбящих Радости».

Сын Марии Федоровны, император Николай I принял больницу под свое покровительство и назвал её «Больницей Всех Скорбящих».
В 1832 году больница была открыта. В том же году освятили больничную церковь во имя иконы «Всех Скорбящих Радости».

Перестройку дворца для больницы осуществляли архитекторы Д.Квадри и П.С.Плавов. Квадри пристроил флигеля с востока в 1822-1832 годах, а в 1836-1850 годах он же возвел новые большие корпуса. Первый (пр. Стачек 160) был построен для служащих больницы, второй (пр. Стачек 144) – для неизлечимо больных.
 После перестройки здание приобрело в плане форму буквы П. Старинные сады – свидетели блестящих празднеств XVIII века, предназначались теперь для прогулок больных. Первоначально больница была рассчитана на 120 мест, но скоро этого оказалось недостаточно. На территории больницы появился ряд новых построек: павильоны для больных, дома для врачей и служащих, хозяйственные помещения. Здесь же имелись обширные сельскохозяйственные угодья, фермы, мастерские. Больных привлекали к посильному труду, что могло способствовать выздоровлению. Существовали категории платных и бесплатных пациентов. При больнице была аптека, вёлся амбулаторный приём. До самой революции больницу «Всех Скорбящих» посещали и опекали члены царской семьи.
 Актеры императорских театров устраивали здесь благотворительные концерты и спектакли для больных и служащих, что было немаловажно ввиду отдаленности от города.

После 1917 года больница сохранила свой профиль, но изменила название. По предложению А.В. Луначарского она получила имя швейцарского психиатра, невропатолога и общественного деятеля Анри Огюста Фореля.

В годы войны рядом с больницей проходила передовая линия обороны города.
Постройки больничного комплекса оказались сильно разрушенными. Война как бы сняла многолетние наслоения штукатурки и обнажила старинную кладку. Здание привлекло внимание исследователей. По сохранившимся следам существовавших некогда декоративных деталей архитекторам удалось реконструировать облик дворца XVIII века, а в Национальной библиотеке Варшавы были найдены чертежи Ф.Б.Растрелли. Возникла идея восстановить дворец таким, каким воздвиг его когда-то зодчий. К сожалению, объемы постройки при этом оказались сведены к минимуму, что в условиях послевоенного строительства было нерационально. Так на Петергофской дороге появилось трехэтажное здание с двумя башнями, своим обликом лишь отдаленно напоминающее старинный дворец.

Восстановление усадьбы велось Кировским заводом по проекту, разработанному 8-ой мастерской института «Ленпроект» во главе с архитектором Л.Л. Шретером. Проект предусматривал создание на этой территории комплекса «Кировский городок» - с жилыми домами, общежитиями, предприятиями бытового обслуживания. А в 1965 году в бывшем дворцовом здании был открыт Дом культуры, ныне – Центр культуры и досуга «Кировец».

Все постройки прилегающие к ЦКД «Кировец» — так называемый «Кировский городок», выполнены в традициях классической архитектуры и составляют целостный ансамбль. Архитекторы и строители бережно сохраняли старинный пруд и вековые деревья. Частично уцелел и обращённый к пруду фасад потемкинских времен. 
В 1990 году здание Центра культуры и досуга «Кировец» было взято под охрану государства как памятник архитектуры XVIII – середины XX веков. А 25 марта 2003 года на здании появилась охранная доска, свидетельствующая об этом.

Облик утраченного растреллиевского дворца по инициативе краеведов специалисты Государственного института архитектуры воссоздали в макете. Научными консультантами для создания макета усадьбы К.Е.Сиверса стали историки-искусствоведы Сергей Борисович Горбатенко и Абрам Григорьевич Раскин. Макет был изготовлен в 2001 году, благодаря финансовой поддержке депутата ЗАКСа С.Ю.Андреева. А в 2003 году усилиями администрации ЦКД «Кировец» для размещения уникального макета отремонтировано специальное помещение.

На проспекте Стачек, неподалеку от его пересечения с Ленинским проспектом, можно увидеть желтое здание увенчанное двумя башнями (Проспект Стачек, 158). На первый взгляд оно выглядит как постройка начала 1950-х годов, однако история его на 200 лет длиннее. Вот два его фото - начала прошлого века и наших дней:



Между 1747-м и концом 1750-х годов эти земли приобрел гофмаршал, генерал-поручик и граф Священной Римской империи К. Е. Сиверс. В приобретенном им имении строится новый усадебный дом по проекту Ф.-Б. Растрелли. Здание стало одной из последних его работ в России. Строительство завершилось в 1760-1761 годах. О том, как выглядела усадьба, мы можем судить по этому чертежу из варшавских архивов:


Вскоре после окончания строительства на престол взошла новая императрица - Екатерина II. Впервые она посетила усадьбу вскоре после своего восшествия на престол, 17 августа 1762 года, а в дальнейшем бывала здесь регулярно (в основном приезжая на охоту).
В 1779-м году дочь Сиверса продала свою дачу самому знаменитому фавориту Екатерины II Г. А. Потемкину. Известный садовник В. Гульд разбил для него на даче английский сад. А в 1781-м году Екатерина II выкупает усадьбу у Потемкина за 30 тысяч рублей (которые он потратил на покрытие карточных долгов) и жалует ее вице-канцлеру графу И. А. Остерману вместе с 10 тысячами рублей на перестройку здания. Здание перестроили в стиле классицизма (автор перестройки неизвестен, возможно, это И. Е. Старов). Именно в таком виде здание просуществовало до XX-го столетия.
Далее дачу приобрел князь П. П. Щербатов, а в 1828-м году усадьба была выкуплена в казну для размещения дома умалишенных. В 1828-32 годах по проекту Д. Квадри к зданию были пристроены с востока флигеля. В 1836-38 годах они были увеличены архитектором П. С. Плавовым. А в 1847-50 годах Плавов возвел еще два корпуса - для служащих больницы и для неизлечимо больных.
В 1922-м году больница получила имя швейцарского невропатолога Огюста Анри Фореля (основной его заслугой было то, что он дружил с Луначарским и высказывал симпатии к СССР). Под названием Больница Фореля она была широко известна в городе.
Во время войны больница оказалась неподалеку от переднего края и сильно пострадала от обстрелов.


Послевоенное обследование здания выявило под осыпавшейся штукатуркой следы барочных деталей, срубленных при перестройке здания. Это позволило историку архитектуры Ю. М. Денисову атрибутировать здание как произведение Растрелли. Обсуждался вопрос восстановления памятника архитектуры, но в результате было принято решение реконструировать больницу под жилой городок для рабочих Кировского завода (в главном здании разместился дом культуры).


Работы по перестройке комплекса вела группа архитекторов, которую возглавлял Л. Л. Шретер (один из представителей многочисленного семейства Бенуа - он был внуком Л. Н. Бенуа). В результате, в 1950-1964 годах был создан живописный район. Прогуляемся по нему.


У главного здания снесли башню и надстроили центральную часть до трех этажей:








Боковые же флигеля, напротив, надстроили до пяти этажей и увенчали бельведерами (фактически вывернув изначальную композицию "наизнанку").














А вот соединительные галереи с колоннадами дошли до нас почти без изменений:








Обойдем здание вокруг:




С противоположной стороны сохранился старинный пруд. Вместе с флигелями главного здания, построенными Квадри и перестроенные Плавовым и Шретером он создает просто великолепный вид:














Заглянем во внутренний двор:






















До войны здесь еще стояла колонна, но до наших дней она не дошла:

Справа от главного здания стоит бывший корпус для служащих больницы:






Балконы здания представляют своеобразный гибрид:


Нижняя часть с консолями и водостоками относится ко временам Плавова, а вот решетка - уже советских времен:




Следующий дом завершает эффектная ротонда:




К сожалению, сам дом не в лучшем состоянии:












Еще один корпус


Котельная:


Теперь двинемся в другую сторону от главного здания:












Следующий дом выходит на проспект Стачек портиком с четырьмя колоннами:














Этот дом построен в 1955-м году:








Еще один дом, аналогичный выходящему на проспект:




С другой стороны дома за крыльцом с полуротондой разместился детский сад:


Его также завершает портик:


Трансформаторная будка также решена в стиле классицизм:


А это - бывший корпус для неизлечимых, еще одна постройка Плавова.

История психиатрической больницы всех скорбящих как образец гуманного отношения к душевнобольным

В то время, как западноевропейской практике долгое время проблемы душевнобольных в большей степени решались путем их изоляции от общества и помещения в тюрьмы, исправительные и работные дома, российские долгаузы и больничные отделения для умалишенных с самого начала относились к медицинскому ведомству.

В правительственном предписании об организации специальных долгаузов для душевнобольных, разработанном при участии Российской Академии наук, было настоятельно подчеркнуто, что помешанных следует лечить и охранять, чтобы эти больные не могли причинить вреда себе или окружающим.
Для наблюдения за ними рекомендовалось назначать людей добросердечных, например, уволенных на пенсию солдат, способных к большей терпимости.

Первое больничное отделение для умалишенных было официально открыто в 1784 г. при Обуховской больнице в Санкт-Петербурге. Описание этого первого отделения для помешанных содержит следующие сведения о его устройстве и внутренней обстановке:
«Здание имело 32 комнаты (или палаты), которые были расположены в два ряда, один ряд для мужчин, второй – для женщин. Между этими обоими рядами палат был широкий коридор, который по всей своей длине был перегорожен и таким образом отделял мужское отделение от женского. Палаты отличались особой чистотой и опрятностью, но беспокойные больные были привязаны кожаными ремнями к койкам». «Средства усмирения неспокойных состоят в ремне в 2 дюйма ширины и 2 аршина длины, коим связывают им ноги, и так называемых смирительных жилетах (camsoles), к коим приделаны узкие рукава из парусины длиною в 3 аршина для привязывания ими рук больного вокруг тела». Эти ремни более спокойно, чем цепи, поскольку с пациентами обращались мягко и по дружески. Это, а также хорошее питание немало помогало больным восстановить свое здоровье. Когда это было возможно, делались попытки ограничить применение принудительных мер и внедрять гуманные принципы лечения.

Так как имевшиеся в распоряжении лечебные возможности были чрезвычайно скромными, большое значение придавалось гуманным формам обращения и хорошему моральному климату. В январе 1828 г. принадлежавшие Приказу общественного призрения Обуховская больница с домом умалишенных, богадельня, сиротский и смирительный дом, а затем еще 8 учреждений Петербурга и Москвы перешли в ведение «Попечительского совета ведомства императрицы Марии Федоровны». В том же году было решено отделить от Обуховской больницы палаты для душевнобольных и вынести их за город.

В Российском государственном историческом архиве хранится автограф Марии Федоровны, в котором она утверждает «примерный штат Дома умалишенных на 120 человек, для надлежащего наблюдения, когда сие заведение отделено будет от Обуховской больницы…». Документ написан в Павловске, датирован 9 мая 1828 г. и имеет подпись «Мария». Мария Федоровна, пытаясь улучшить положение душевнобольных и иметь большее представление о помощи душевнобольным в западноевропейских странах, предприняла попытки ознакомления с организацией ухода за душевнобольными в этих странах.
Попечитель Джон Веннинг предложил купить дом на 11 версте Петергофской дороги и приспособить его для нужд больницы, заявив, что «сие здание признается известнейшими медиками весьма удобным для помянутого заведения».

С 1828 по 1832 год производилась перестройка и расширение больничного здания. Вначале к главному зданию по проекту Д. Квадри пристроили флигели, а позднее архитектор П.С. Плавов перестроил и сам дворец, устроив в бывшем бальном зале церковь во имя Божьей Матери Всех Скорбящих Радости.
Последующие перестройки больницы в середине XIX века касались, главным образом, ее внутренней перепланировки или пристройки новых клинических корпусов.
В итоге возник целый больничный городок, названный больницей «Всех скорбящих».

Врачи считали необходимым обеспечить «индивидуальный образ жизни в соответствии с психическим состоянием». Цветы на окнах, картины, камин в курительной комнате создавали полудомашнюю обстановку.
Руководство больницей принял выходец из Саксонии врач Ф.И.Герцог (F.Hartcoh, 1784-1853), ранее работавший психиатром в Москве.Больница пользовалась личным покровительством императрицы Марии Федоровны и считалась одной из самых приличных казенных больниц, по мнению многих, одной из лучших в Европе.
Неудивительно, что вскоре она оказалась переполненной. В числе ее находилось немало хроников, за которыми в домашних условиях трудно было обеспечить должный уход. Уже через несколько лет к ней пристроили новый корпус на 80 кроватей, но и это не решило проблемы.
В конце XIX века в больнице было 300 кроватей – 150 для мужчин и столько же для женщин. Кроме того, при ней осуществлялся амбулаторный прием «для бедных больных, страдающих разными болезнями», которых ежегодно обращалось до 3 тысяч.

Больничные здания состояли из двух больших каменных корпусов с одноэтажными пристройками и двух летних бараков на 50 человек каждый. Условия содержания были прекрасные: 100 комнат для женщин, в том числе 4 залы для дневного пребывания, рукодельная мастерская и две столовых. В мужских отделениях – 79 палат, включая 3 залы для дневного пребывания, 3 столовые и переплетную мастерскую.
Для прогулок различных категорий больных – спокойных, беспокойных и буйных, - предназначались семь садов и большая роща. Территория лечебного заведения в 160 десятин тянулась от взморья Финского залива до реки Лиговки и полотна Балтийской железной дороги. Петергофское шоссе делило ее на две почти равные части. Около 80 десятин земли сдавали в аренду под огороды и покосы. Принимали в больницу «лиц всякого звания». Из общего числа мест 160 были платные: для людей с ограниченными средствами плата составляла 10 рублей в месяц; для пациентов, помещаемых государственными и общественными учреждениями – 20 рублей; для своекоштных полупансионеров – 30 и своекоштных пансионеров – по 60 рублей в месяц. 110 мест являлись бесплатными, включая 10 так называемых запасных кроватей.

Здесь (наверное, в корпусе для неизлечимых больных) умер художник Павел Андреевич Федотов, автор «Вдовушки», «Сватовства майора», «Свежего кавалера», знакомых нам с детства. Болезнь подступила неожиданно. Еще весной 1852 года он бывал в гостях, встречался с друзьями, а уже летом его пришлось поместить в больницу. Сначала – в лечебное заведение австрийского врача М. Лейдесдорфа на Слоновой улице у Таврического дворца. Но плата была слишком высока – 80 рублей в месяц, и друзья перевезли его в больницу «Всех скорбящих» на 11 версту Петергофской дороги.
Кстати, узнав о болезни художника, Николай I выделил довольно крупную сумму на его лечение, но это не помогло. С 8 октября художник находился в больнице «Всех скорбящих». Навещавших его друзей он уже не узнавал, и 13 ноября 1852 скончался. Похоронен Павел Андреевич Федотов был на Смоленском кладбище, но в 1936 году его прах потревожили – перенесли в Некрополь мастеров искусств при Александро-Невской лавре.

Весьма любопытны сведения о штате больницы. Медицинский персонал состоял из 7 врачей, 6 фельдшеров, аптекаря, аптекарского ученика и фельдшера при аптеке. Административный состав был представлен смотрителем, бухгалтером, письмоводителем, помощником смотрителя, 2 писцами, священником, псаломщиком и архитектором. Надзирали и ухаживали за больными 4 надзирателя и 3 надзирательницы, 11 их помощников, кастелянша, 40 служителей, 41 сиделка и по хозяйственной части 92 человека.

Разумеется, сегодня в распоряжении врачей-психиатров имеются действенные фармакологические средства, но в части условий содержания больных сравнение отнюдь не в пользу современной действительности.
Руководящим документом, регламентирующим его работу, был больничный устав, который основывался на западноевропейской модели призрения умалишенных, и в котором провозглашались гуманные принципы обращения с душевнобольными и были сформулированы первые предложения по внедрению рациональной терапии занятостью.
Автором устава был врач Иоханн Георг Рюль (1769-1846), получивший медицинское образование в Германии, но поступивший на службу в России и много сделавший для нее. Свой опыт в области психиатрии он приобрел в Обуховской больнице в Санкт-Петербурге.
В 1804 г. И.Г. Рюль был назначен лейб-медиком вдовствующей императрицы Марии Федоровны и с тех пор принадлежал к ее самым близким и доверенным советникам. Он был ответственным за медицинские вопросы, которые решал созданный Марией Федоровной Попечительский совет по благотворительным заведениям.
Проект устава больницы «Всех скорбящих» был одобрен Попечительским советом в 1832 г. и опубликован в виде книги. Поступления от продажи этого труда шли на удовлетворение нужд неимущих пациентов больницы. Книга состояла из 14 глав, в которых давалось детальное описание организации, руководства и устройства быта больницы. Так некоторые главы назывались: «О приеме в заведение», «О распределении душевнобольных по виду и тяжести заболевания», «О платье пациентов», «О питании и питье», «Об обязанностях главного врача и медицинского персонала» и т.д. В ней также подробно обсуждались принудительные меры и их роль в лечении.
Если внимательно рассмотреть некоторые соображения И.Г. Рюля, то новыми и важными окажутся следующие аспекты: уже в первом параграфе подчеркивается, что заведение в первую очередь принимает излечимых больных и поэтому не предназначено исключительно для изоляции и присмотра за ними.
Было указано на значение местности, в которой должна находиться больница: она должна быть здоровой и красивой и пробуждать у душевнобольных жизнерадостность. При больнице должен иметься сад и различные мастерские для занятости пациентов. Решеток на окнах следует избегать, а все палаты для душевнобольных должны быть уютными, чтобы не создавать у пациентов впечатления тюрьмы.
Надзирающий персонал не должен обращаться к больным на «ты», а смирительные средства могут применяться только по распоряжению врача. Главный врач должен посещать больницу два раза в день, иметь не только превосходное медицинское образование, но и обладать хорошим знанием людей.
Применение грубых и болезненных принудительных средств И.Г. Рюль считал неуместным. Они должны были навсегда изгнанными из заведений для душевнобольных. Так он подчеркивал, что весь новейший опыт, накопленный в заведениях для душевнобольных, показывает, что нет ничего лучшего, чем обращаться с такими больными любезно и уважительно, но с надлежащей твердостью.

Кроме того, в своей деятельности И.Г. Рюль руководствовался целесообразностью ранней госпитализации пациентов, отмечая, что «если лишенные ума не будут тотчас же помещены в устроенное для них заведение, то упускается первый для пользования их удобнейший период».

Все рассуждения И.Г. Рюля о внутренней обстановке и об атмосфере учреждения, а также о применяемых лечебных методах свидетельствуют о его большом уважении к личности пациентов. Одновременно он подчеркивал, что никто не имеет права наказывать душевнобольных физически или иными способами. Таких пациентов нельзя ругать или делать им какие-либо упреки. По его мнению, упорядоченный режим дня, посильная и рациональная занятость (большинство санкт-петербургских аптекарей покупало упаковки лекарств, изготовленные в мастерских больницы «Всех скорбящих», эта идея, предложенная и реализованная И.Г. Рюлем, приносила больнице дополнительную прибыль), ласковое обхождение и хорошо продуманная терапия ведут к улучшению состояния больных.

Изучение развития психиатрии в России в первой половине ХIХ в. показало значительные прогрессивные изменения в теории и практике обслуживания психически больных. Государственными инстанциями были приняты законодательные акты, регулировавшие организацию и лечение душевнобольных. На законодательство благотворное влияние оказали прогрессивные отечественные психиатры, которые определили комплекс основанных на гуманистических принципах мер по содержанию и лечению больных с организацией рациональной занятости душевнобольных и проведением психотерапевтических мероприятий в специализированных психиатрических лечебницах, что создало прочную основу для последующего интенсивного развития психиатрии.

В современных границах территории МО Дачное можно выделить пять исторических местностей: Привал, Александрино, Дачное, Княжево (незначительная часть) и Кировский городок (поселок Кировотракторострой, до Великой Отечественной войны- имени Фореля, в старину - Остермана дача).

В издании «Карта окрестностей города С.-Петербурга /Составлена по официальным и др. изданиям Б. Зубковским (Издание книжного склада А. И. Загряжского) в С.-Петербурге» (1914 г., с. 12) сказано: «Ближайшей остановкой от Петербурга по Балт. Ж. д. является платформа Дачное. Около нея раскинут небольшой поселок с сосновым лесом. Весьма недорогия цены на землю способствуют быстрому заселению». Это, пожалуй, одно из первых упоминаний о Дачном.

В XVIII веке в этих местах в юго-западных предместьях Петербурга находились усадьбы столичной знати.

По данным Ленинградского Областного Государственного Архива (ЛОГАВ) в городе Выборге дачный поселок Дачное (Княжево) в 1917-1918 гг. входил в состав Московской волости Петроградского уезда Петроградской губернии; с 1918 г.- он в составе Лиговско-Урицкой волости Ленинградского (с 1924 г.) уезда Ленинградской (с 1924 г.) губернии, с 1 августа 1927 г.- в составе Красненского сельсовета Урицкого района Ленинградской области, с августа 1930 г. - в составе Ленинградского Пригородного района области (В состав Лиовского сельсовета входили: дер. Лигово, Ивановка, Новая Колония, Н. Кайрово, Егоровка, хутор Коляпено, дачный поселок Княжево, III Интернационал, Красненькое, дер. Ульянка (Новь)); с августа 1931 г.- в составе Лиговского сельсовета, с августа 1936 г.- в составе Красносельского района Ленинградской области. В мае 1938 г.- вошел в черту рабочего поселка Лигово.

В книге «Всесоюзная перепись населения 17-го декабря 1926 г. Предварительные итоги по Северо-западной области» (Л. 1927. С. 77) перечислены населенные пункты, входившие тогда в Московско-Нарвский район: III Интернационал (381- мужчин и 427 женщин), Вологодско-Ямская слобода (340 мужчин и 367 женщин), д. Лигово (332 мужчин и 366 женщин), Ночная чайная “Привал” (11 мужчин, 1 женщина), д. Новая (155 мужчин и 161 женщина), дер. Ново-Коерово (9 мужчин и 15 женщин), п. Княжево (97 мужчин и 120 женщин), совхоз “Лигово” (97 мужчин, 120 женщин), Красненькая и ул. Стачек (N95-112)- 477 мужчин и 468 женщин, Новь (190 мужчин и 151 женщина), Б-ца имени Фореля (534 мужчины и 887 женщин), Молочная ферма N 5 ЛСПО (35 мужчин и 44 женщины).

Проспект Стачек, являющийся естественной границей округа Дачное первоначально (в 1-ой половине XVIII в.- 1845 г.) именовался Петергофской дорогой. Южнее речки Красненькой дорога шла севернее современной трассы, и только с 1770-х гг. стала проходить по современной трассе проспекта до конца и далее по современному Петергофскому шоссе. С 1771 г. именовалось Петербургским шоссе (другие названия- Нарвская дорога (1756-1782), Нарвский тракт (1837-1838), Нарвское шоссе (1843-1862), Рижский тракт (1838). С 1925 г.- ул. Стачек, названа так в память о забастовочных выступлениях рабочих Нарвской заставы (с 3 августа 1940 г.- пр. Стачек). Статус проезда был изменен в связи с его значимостью для города как транспортной магистрали.

За Трамвайным пр. находится здание, известное в путеводителях, как Дом культуры “Кировец” (пр. Стачек, 158). Это место имеет давнюю историю. Первым владельцем этого участка был в I половине XVIII века сподвижник Петра адмирал И. М. Головин. В 1745 году он был продан А. Л. Нарышкину, наследники которого в конце 1740-х годов продали дачу генерал-поручику и гофмаршалу, графу Римской империи Карлу Ефимовичу Сиверсу. В конце 1750-х годов по проекту Ф.-Б. Растрелли он строит на участке каменный усадебный дом - одноэтажный на высоком цоколе, с высоким мезонином. Здание было возведено в стиле зрелого барокко, со всеми его атрибутами - сложно прорисованными наличниками, картушами, фигурными решетками, декоративной скульптурой и вазами на фасаде. В этом имении часто бывала Екатерина II, проездом по пути в Ораниенбаум и Красное Село и специально на охоту. Позже имение переходило к Г. А. Потёмкину, затем к вице-канцлеру И. А. Остерману. Тогда усадебный дом был перестроен: со здания был удален весь барочный декор, надстроена башня, а флигели соединены с главным корпусом галереями с колоннадами. В 1808 году дача перешла в руки действительного статского советника князя Павла Павловича Щербатова. В 1828 году здесь, на 10-й версте от города, по воле императрицы Марии Федоровны и императора Александра I, на участке, принадлежавшем князю Щербатову, была основана больница для умалишенных "Всех скорбящих". Для больницы по проекту архитектора Петра Сергеевича Плавова в 1830-х годах было перестроено здание бывшей дачи Сиверса. В 1828 - 1832 годах к главному зданию с востока архитектором Д. Квадри были пристроены флигели, увеличенные Плавовым в 1836 - 1838 годах. П. С. Плавов же в 1847 - 1850 годах возвел новые большие корпуса - для служащих больницы (ныне д. 160) и для неизлечимых больных (д. 148); по его же проекту при участии Доменико Квадри в 1832 году при больнице была построена церковь во имя иконы Божией Матери "Всех скорбящих Радости". В статье (автор Постернак С.) “Военные госпитали и клиники” (Зодчий, 1913. N 40. C. 420-423) сказано: “больница в 5 верстах от станции Лигово - 350 больных. Основана в 1832 г. При больнице имеется школа, в которой обучаются около 50 детей, ссудо-сберегательная касса”. После революции церковь была закрыта, больнице было присвоено имя известного швейцарского психиатра, невропатолога и общественного деятеля Анри Фореля (1848-1931). Он был знаком с Р. Ролланом, А. А. Луначарским, участвовал в международном движении сторонников мира. В 1931 году решением Ленинградского Пригородного райсполкома Ленинградской области железнодорожная станция Дачное была переименована в станцию Форель (Протокол N 26 от 26 августа 1931 г. заседания Ленинградского Пригородного райсполкома //ЛОГАВ. Ф. Р-3173. Оп. 1. Д. 225. Л. 10). В предвоенное время среди местных жителей бытовал топоним местности - Форель.

В годы Великой Отечественной войны эти края стали местом прорыва передовых немецких частей, рвавшихся к Ленинграду. В 1941 году в больнице Фореля находился штаб 21-й дивизии НКВД, принимавшей участие в обороне города. Оказавшиеся на линии фронта больничные корпуса были сильно разрушены. Обсуждался вопрос о реставрации этого памятника, но было принято решение реконструировать его под Дом культуры, дополнив комплекс новыми жилыми домами для рабочих Кировского завода. В 1950 - 1964 годах сохранившиеся здания больницы были капитально перестроены в стиле "сталинского" классицизма и сформировали Кировский жилгородок. В центральном корпусе, отмеченном шестигранными башенками по сторонам фасада, разместился Дом культуры "Кировец" (открыт 17 февраля 1965 г). Восстановлением и перестройкой зданий комплекса руководил известный советский архитектор Логин Шретер - внук великого Л. Н. Бенуа. Бывший усадебный дом, сохранявший до этого облик 1780-х годов был перестроен почти неузнаваемо: башня главного здания была снесена, его надстроили до трёх этажей, флигели - до 4 и увенчали бельведерами. В 1990 г здания Кировского жилгородка взяты под охрану государства (Щербина М. Дворец уместится на столе// СПб ведомости. 2001. 16 июн.). В 1966 г. на смотре лучших работ, организованных Госстроем СССР застройка этого квартала Дачного отмечена дипломом I степени.

Решением Красносельского районного Исполкома от 26 апреля 1950 г. поселки Кировотракторострой и Дачное вошли в черту города Ленинграда (ЛОГАВ. Ф. р-1065. Оп. 1. Д. 42. Л. 113-114).

На территории округа расположен памятник архитектурной старины - бывшая усадьба Александрино. Первым ее владельцем был президент Адмиралтейской коллегии И. Г. Чернышев. Усадебный дом Александрино, построенный в 1770-х гг. (архитектор Ж. Б. Вален-Деламот) находится ближе к заливу (пр. Стачек, 162). Главный корпус здания с примыкающими боковыми галереями увенчан куполом. По силуэту постройка похожа на Таврический дворец. В середине XIX в. усадьба была приобретена ротмистром кавалергардского полка Д. Н. Шереметьевым, который был близким знакомым А. С. Пушкина. Тогда были осуществлены большие строительные работы и планировка пейзажного парка (архитекторы Н. Л. Бенуа, К. Ф. Мюллер и др.). C 1900 г. Шереметьевым стала принадлежать огромная территория от Балтийской железной дороги до взморья. После Октябрьской революции в доме разместилась молодежная артель огородников, а с 1920 г. здание было передано ЖАКТу. Усадебный дом в Александрино, сильно пострадавший в годы Великой Отечественной войны (были разрушены флигели и галереи уничтожен парк) был восстановлен по проекту архитектора М. М. Плотникова в 1957 г. Ныне- Детская художественная школа “Александрино”.

На территории парка есть несколько прудов.

За Трамвайным проспектом - одной из магистралей Дачного (граница МО Дачное) - проспект Стачек слегка поднимается вверх - здесь начинается Лиговская терраса, протянувшаяся вдоль берега Финского залива на несколько километров. Здесь в годы Великой Отечественной войны проходил рубеж обороны Ленинграда, поэтому в названиях улиц и проспектов звучит военная тема, как напоминание о массовом героизме, проявленном ленинградцами в годы блокады, в местной топонимике увековечены имена героев.

Другая исторически значимая местность - Привал. Так в старину называлось место на пересечении нынешних проспектов Маршала Жукова с проспектом Стачек - прежних Красносельской (Нарвской) дороги с Петергофской (в старину стык двух богатых имений XIX в.- Шереметева и Кушелева- Безбородко, ныне - граница двух районов - Кировского и Красносельского) - говоря военным языком, это было место для отдыха личного состава, приема пищи, осмотра амуниции, конской упряжи, повозок. Тут Екатерина II возвращаясь с охоты в стрельнинских лесах, любила устраивать привалы. Во время длительных походов здесь останавливались на короткий отдых, то есть делали привал квартировавшие в Петербурге гвардейские части. Сын Д. Н. Шереметева - С. Д. Шереметев писал: “Когда проходили войска в Красное Село, отец любил выходить на дорогу, в случае привала всегда хлопотал об угощении”. Солдаты и офицеры лейб-гвардии Преображенского, Семеновского и Егерского полков останавливались здесь для привала, чтобы в дальнейшем пройти церемониальным маршем под сводом Триумфальной арки Нарвских ворот. Позади у них был огромный путь от Бородина, Красного до Кульма, Лейпцига и Парижа.

Путники у Привала меняли лошадей и дилижансы, следовавшие в Красное Село или Петергоф, и отдыхали в ближайших кабачках - “Юлияне” или “Соломенном”.

В годы Великой Отечественной войны в районе Привала держали оборону балтийские моряки - напоминание о героических защитниках подступов к городу.