Основываясь на довольно разрозненном документально-историческом, статистическом, генеалогическом и краеведческом материале мы предприняли попытку свести воедино иногда противоречивые данные по дворянским и купеческим мануфактурам, возникшим к северо-востоку от Москвы на протяжении XVIII века. Перечисление тридцати предприятий дано в хронологическом порядке по мере их возникновения. По каждой дана краткая историческая справка, приводятся ссылки. Картина получилась довольно целостная, поскольку в неё вошли все фабрики, отражённые, к примеру, на момент описания фабричных заведений края 1781 года.
Дворянские и крупные купеческие мануфактуры края послужили колыбелью кустарной надомной крестьянской промышленности 1770-1780-х годов, поэтому изучение дворянской мануфактуры (в т.ч. посессионной) имеет первостепенное значение для истории подмосковной промышленности в целом. Иначе говоря, в этой статье мы намеренно игнорировали крестьянские промышленные заведения северо-востока подмосковья, история появления и развития которых достойна, по меньшей мере, отдельной статьи.
Географически описывается территория северной части Богородского уезда в его границах 1802-1929 годов, сегмент за исторической границей Московского уезда Московской губернии: пойма Клязьмы и её притоков от Троицкой дороги на севере края до Владимирской дороги и южнее её. На северо-востоке - до границы с Владимирской губернией. Если посмотреть, к примеру, на карту истории возникновения и распространения текстильных пркдприятий, прославивших этот край на два века вперёд, можно заметить, что именно в этом сегменте располагались старейшие посессионные мануфактуры, давшие начало прочим производствам, распространившимся отсюда к юго-востоку по территории Богородского уезда.
Данные, приведённые на карте, к сожалению, несколько "устарели", что, впрочем, не меняет общей картины.
По вновь составленной карте распространения предприятий, заметно, что на северо-востоке подмосковья мануфактуры группировались в основном по берегам рек Клязьма и Воря .
Основной причиной тому было использование мануфактурами энергии падающей воды. Широкое распространение в крае водяных мельниц относится ещё к XVI-XVII векам и уже в начале XVIII века они оказываются востребованы в процессе становления молодой русской промышленности. Интересно, что позднее, в середине - второй половине XIX века высокая концентрация текстильных фабрик на берегах Клязьмы объяснялась уже иначе, а именно особыми свойствами воды этой реки, будто бы способствовавшими успешному крашению ткани и пряжи...
"Воскресенский стекольный завод"
Первым промышленным предприятием края по праву считается так называемый "Воскресенский (Черноголовский, Ямкинский) стекольный завод". Первые данные о заводе, находившемся между селами Воскресенское и Ямкино (Ногинского района М.о. ) на правом берегу речки Черноголовки относятся к 1669 году. Завод был филиалом московского казенного стекольного завода в Измайлове . По описи 1687 года этот стекольный завод состоял из одного большого деревянного амбара площадью свыше 50 квадратных сажен с кирпичными печами для варки и обжигания стекла и избы для жительства рабочих . Стекольный завод, производил лампады, различной формы стаканы, чарки, братинки и «склянки» белого стекла, шедшие на обслуживание нужд царского двора. Завод продолжал действовать ив начале XVIII в. В 1724 году «хрустальной фабрикой» руководили бывшие мастера Измайловского стекольного завода Софрон Гаврилов и Демид Логинов. На фабрике работало всего 5 человек: сами хозяева, два работникаи один ученик. Производилась «хрустальная белая чистая посуда разных рук», которая продавалась «в ряды разными ценами» . Небольшое отделение завода действовало у д. Большое Буньково (Ногинского р-на ). Эти заводы прекратили своё существование по указу 1747 года.
Изделия Измайловского стекольного завода. XVII - XVIII вв. Слева - кубок «Шутиха», кон XVII в. В теле кубка имеются три независимых объёма для трёх разных напитков. В нижней части кубка расположены три носика – слива, через которые напитки выливались в рюмки.
Пороховой и оружейный заводы И. Идеса
Между 1695 и 1698 гг были пущены пороховой и оружейный заводы датчанина Елизария (Эверта) Избранта Идеса (1657-1708) на р. Воря, неподалёку от села Глинково и нынешнего санатория «Монино» (г. Лосино-Петровский ) , прекратившие своё существование после 1725 г. В 1701 году на заводе планировалось наладить выпуск ружей-"фузей " .
Фузеи, XVIII в.
Пороховой завод Ф. Пороховщикова - Ф. Маркова
В 1704 году на Воре в районе д. Савинки (д. Савинское Свердловского г.п. Щёлковского р-на ), заработал пороховой завод купца Федора Пороховщикова (ум. 1739) , переведённый сюда из Москвы. После смерти основателя завод достался его сестре, а в 60-х годах XVII I в. он перешёл в руки родственника Пороховщикова – Ф. Маркова. Завод действовал до 1767 года, когда он был уничтожен взрывом .
Пороховая мельница. Гравюра XVIII века.
Посессионные "Успенский пороховой завод", писчебумажная и ситцевая фабрики [ок.1704 - 1826]
Около 1704 г в селе Исады (Успенском) на р. Клязьме (ныне г. Ногинск ) был открыт пороховой завод Филимона Аникеева, затем перешедший его сыну Якову и (к 1729 г.) вдове последнего -Авдотье Матвеевне (во II бр. Хрисанфовой), в 1744 г. принявшей в компанию купца Гавриила Потаповича Клюева. К 1748 году завод целиком достался Клюеву, а после его смерти перешёл его дочерям Анне Нероновой (1752-1784) и Елизавете Мусиной-Пушкиной, жене майора Михаила Ивановича Мусина-Пушкина (ум. 1779). После чумы 1771 г.предприятие бездействовало. В 1778 году часть фабрики была продана купцу I гильдии И. Шорину и затем перепродана им купцу Звереву. Часть фабрики в том же году купил А. Дурново . В 1788 году завод за 70 000 рублей был куплен дворянкой, вдовой майора,Екатериной Ефимовной Неддергоф, добившейся размещения на нём крупного государственного военного заказа. В 1793 г. завод был куплен у Е.Е. Неддергоф купцом Михаилом Павловичем Губиным (1740-1818). В 1796 г. при пороховом заводе Губин завёл писче-бумажную и ситцевую фабрики . Пороховой завод Губина в Успенском пострадал в 1812 году от французского нашествия и прекратил своё существование в 1826 году.
Жернова пороховой мельницы. Гравюра 1770 г.
Посессионные "Обуховский пороховой завод" и писчебумажная фабрика
В 1708 году впервые упоминается Обуховский пороховой завод голландца (в других источниках - англичанина) Андрея Рихардовича Стельса (ум. 1712) с бумажной фабрикой при нём (ныне посёлок городского типа Обухово Ногинского р-на ). С 1712 г. заводами владели Андрей Рухтер и Д. Беркузин (ум. 1719). В 1736-1763 годах их владельцами были Андрей фон Амстель (ум. 1763) и его зять Казимир Готфрид Мейер. Первый бумажный завод прекратил производство в середине XVIII века. В 1769 году завод был куплен вдовой статского советника Ефима (Иоахима) Ефимовича фон Раушерта – Марией Андреевной Раушерт. В 1786 году после смерти матери завод унаследовала её дочь Екатерина Ефимовна (по I браку Неддергоф), купившая упоминавшийся выше Успенский пороховой завод. Во втором браке Екатерина состояла за майором Адамом Генриховичем Беренсом (1742-1787), который в основном вёл дела Обуховского завода. В 80-х гг. XVIII в. при заводе вновь была открыта писчее бумажная фабрика. После смерти вдовы Беренса в 1802 году оба предприятия перешли к её детям Петру, Андрею и Анне Беренс. В 1820 году бумажный завод был продан за долги и прекратил производство. В 1848 году был ликвидирован и пороховой завод. В 1852 году бывший пороховой завод был куплен Торговым домом Анисим Тюляев под устройство текстильной фабрики.
Пороховой завод в Обухове на карте XVIII в.
"Казённая лосиная фабрика"
В 1708 году в версте от с. Глинково на р. Клязьме была пущена переведённая из Москвы Казённая лосиная фабрика (ныне – г. Лосино-Петровский ), занимавшаяся выделкой кож и производством армейской амуниции. С 1720 г. фабрикой управлял купец Максим Попов . С 1729 года её содержателем был состоятельный купец Афанасий Кириллович Гребенщиков (ум. 1757), в 1724-1748 гг. владевший «Трубочной и ценинной фабрикой» на р. Яузе – первым в стране майоликовым заводом, производившим курительные трубки, изразцы, посуду и столовые сервизы. После смерти отца Лосиной фабрикой до 1759 г. управляли его сыновья Иван и Андрей, после которых фабрику возглавил Василий Высоцкий (ум. 1762). С 1763 года Лосиная фабрика перешла в ведение Главного кригс-комиссариата военного министерства. Тогда на ней трудилось 459 человек . К 1770 году плотина на Клязьме была перестроена. Её остатки сохранились и поныне. В 1856 году на государственной кожевенной посессионной фабрике было занято 1264 человека рабочих и сумма годового производства составляла 319 600 рублей. Фабрика просуществовала до 1859 года.
Один из корпусов старой Лосиной фабрики. Фотография сер. ХХ в.
Амеревская полотняная фабрика И. Тиммермана
В 1715 Иван Францевич Тиммерман на 15 лет взял в оброк мельницу у с. Амерево (Амирево) на Клязьме ( ныне – вх. в г.п. Щёлково ) для создания здесь полотняной фабрики . Весной 1720 г. И.Ф. Тиммерман стал директором крупнейшей казённой парусной фабрики в Москве (бывшего Хамовного двора) и руководил ею до её закрытия в 1730 г. . Основанное Тиммерманом производство, сдаваясь на оброк разным лицам купеческого звания, продолжало существовать продолжительное время. В 1781 году упоминается сукновальная мельница в селе Амереве э кономическаго ведомства на реке Клязьме . Мельница, принадлежавшая московскому Чудову монастырю ок. 1800 г. была взята в аренду купцом Василием Окороковым, а в 1840 г. срок аренды был продлён ещё на 12 лет. До 1852 года сукновальная мельница состояла за его сыновьями - Иваном, Егором и Александром Васильевичами Окороковыми . Насколько долго просуществовало предприятие точно не известно. На карте Ф.Ф. Шуберта съёмки 1838-1839 годов оно не обозначено. На топографической карте окрестностей Москвы 1852 года на этом месте указан «Мыльный завод». В 1853 г. в в "Америве" упоминался химический завод, на котором производилась "крепкая водка", соляная кислота и "соль оловянная" на сумму 6 600 рублей в год. На предприятии числилось всего 6 человек рабочих. . Плотина у бывшего села Амерево, не так давно вошедшего в состав городского поселения Щёлково, существует до сих пор.
Ткацкий станок и пресс на бумажном клейме Большой Ярославской мануфактуры. Сер. XVIII в.
Скипидаровый завод А. Савёлова - Д. Томилина
По именному указу от 23 апреля 1719 года в Черноголовской волости был основан первый в России завод «для делания скипидара, канифоли и гарпиуса», принадлежавший стольнику и ландрату Афанасию Савелову и купцам Даниле (1686-?) и Дмитрию (1682-?) Евстафьевичам Томилиным. На заводе, упоминавшемся в 1727 г. , изготавливался скипидар (терпентинное масло), который использовался в то время для изготовления зажигательных смесей, краска (мумия) и азотная кислота ("крепкая водка"), использовавшаяся в текстильном производстве. В 1751 г. этот завод был продан сыном одного из братьев, Иваном Томилиным, Аврааму Евреинову . Где именно мог располагаться этот пока выяснить не удалось.
Парусная посессионная фабрика Д. Плавильщикова - Д. Глазунова
В 1721 году на наёмной земле у села Лапина (Спасского) на берегу Клязьмы (ныне микрорайон Первомайский г. Королёв ) компанией из купцов Дмитрия Михайловича Плавильщикова и Дмитрия Осиповича Глазунова (ум. 1723) была основана парусная фабрика с 66 ткацкими станами. После смерти Глазунова его часть перешла в собственность Плавильщикова и успешно действовала в 1727 году . К 1746 году предприятие вместе с селом перешли в руки купца первой гильдии и крупного винного откупщика Андрея Максимовича Никонова , а с 1748 года селом и фабрикой владел московский первой гильдии купец Прокофий Дмитриевич Пастухов. В 1767 г. при фабрике Пастухова работал 61 посессионный рабочий . К 1780 г. фабрика была взята в казну за недоимки владельца по питейному сбору. В 1799 г. имение с фабрикой были возвращены наследникам Пастухова, а в 1803 г. проданы ими за 15000 рублей крупному московскому первогильдейному фабриканту Фёдору Пантелееву . В 1805 году одним из первых фабрикантов страны Ф. Пантелеев сумел добиться у правительства дозволения освободить своих рабочих от посессионного состояния и в 1808 году вместе с А. Александровым и М. Герасимовым учредил в Лапине первую в стране частную бумагопрядильную фабрику, к 1812 году оснащённую 100 прядильными машинами специально произведёнными для неё в мастерских Александровской бумагопрядильной мануфактуры (г. Санкт-Петербург). К 1845 году эта фабрика перешла в управление старшему сыну основателя – Фёдору Федоровичу Пантелеев у (1801-ок. 1863), семья которого с 1844 года вплоть до отмены крепостного права в 1861 году сосредоточила в своих руках наиболее прибыльные и крупные землевладения Богородского уезда. С 1845 по 1863 год Пантелеевы владели знаменитой усадьбой Гребнево. В 1856 году село Лапино вместе с фабрикой было продано А.С. Горелову, а в 1866 г. - купцам Н.Ф. Сергееву и В.Д. Клопову. В 1890-х годах предприятие было приобретено Товариществом бумагокрасильной фабрики Франц Рабенек. С 1961 г. предприятие носило название «Фабрика им. 1 Мая», в наши дни это АО «Болшевский текстиль».
На ткацкой фабрике. Английская гравюра, 1749 г.
Кожевенный посессионный (?) завод А. Гребенщикова
В 1734 году на арендованной земле имения села Глинково на Клязьме (вх. в г. Лосино-Петровский ) упоминаемый выше содержатель Лосиной фабрики А.К. Гребенщиков открыл собственное предприятие по выделке кож. В 1741 году объём производства предприятия составлял 43 882 рубля. На фабрике трудилось 301 человек. На Клязьме были устроены две плотины. Часть производства располагалась в доме фабриканта в Москве . Производство просуществовало до 1754 года.
Кожевенный завод. Гравюра, XVIII в.
"Копнинские" (Ивантеевские) посессионные парусная, писчебумажная и суконная фабрики
В 1738 году, арендовав на 20 лет землю на берегу р. Уча и купив мукомольную мельницу у д. Вантеево (ныне г. Ивантеевка ) братья Василий (ум. 1747) и Андрей (ум. 1755) Матвеевичи Евреиновы устроили парусную фабрику . В 1741 г. на парусной фабрике Василия Евреинова трудилось 120 «мастеровых и работных людей» и до 200 вольнонаёмных . В 1743 г. советник Мануфактур-коллегии Яков Матвеевич Евреинов (1700-1772) открыл на р. Уча писчебумажную посессионную фабрику.
Яков Матвеевич Евреинов (1700-1772). Неизв худ., 1723 г.
В 1749 г. к писчебумажной мануфактуре было приписано соседнее сельцо Копнино В 1774 г. фабрика со 130 рабочими за 14000 рублей была продана коллежскому асессору Александру Филипповичу Угрюмову (ум 1790), а в 1791 г. досталась Елизавете Осиповне Баташевой (урожд. Москвиной; 1759-1833) – жене крупного промышленника Ивана Родионовича Баташева (1741-1821).
Бумажный торговый ярлык Копнинской фабрики Е. Баташевой,нач. XIX в.
В 1831 году ивантеевские фабрики были куплены купцом Ильёй
Афанасьевичем Щекиным (1792-1864), который к 1853 г. перевёл её на
бумагопрядение, построив новые корпуса
.
Илья Афанасьевич Щекин (1792-1864).
Писчебумажная фабрика сгорела в 1866 г., бумагопрядильня в 1867 году досталась К. Ципсеру, заменившему бумагопрядение суконным производством а в 1876 г. перешла А.И. Лыжину. Величественные здания бумагопрядильни украшают Ивантеевку и в наше время.
Фряновская шелкоткацкая мануфактура
Отдельным страницам истории мануфактуры посвящён в нашем журнале ряд сообщений:
Ткани фряновской шелкоткацкой мануфактуры XVIII - XIX в
. См .
Краткая история усадьбы Фряново
. См .
Шерстяные нити судьбы Фряновской прядильно-ткацкой мануфактуры
. См .
и др.
Купавинские посессионные шелкоткацкая, полотняная, писчебумажная, часовая, суконная мануфактуры, писчебумажная ф-ка при сельце Островки
В 1747 г. вышедший из состава компанейщиков Штофной и прочих шёлковых парчей мануфактуры в 1722 г. Даниил Яковлевич Земской (ум. 1770) перевёл свою часть шелкоткацкой мануфактуры из Москвы в село Купавна (ныне – посёлок городского типа Старая Купавна Ногинского р-на ), которое он купил у бывшего владельца А.И. Репнина в 1745 г. В 1748 году на предприятии насчитывалось 84 стана. Кроме шёлковой фабрики в Купавне был открыт полотняный завод, на р. Купавне действовала одна бумажная мельница. С 1748 г. в соседнем сельце Островки (Островец) на Клязьме действовала ещё одна мельница для производства писчей бумаги, прекратившая производство к 1774 году.
Филигрань Купавинского бумажного завода Д.Я. земского, XVIII в.
Позднее, в 1783-1803 и 1806-1830 годах бумажное производство возобновлялось. Наследники Земского не смогли продолжить дела отца. В 1778 году мануфактура была продана с аукциона Якову Григорьевичу Наврозову – отцу владельца соседнего предприятия в с. Марьино, Улиткино тож . В 1784 г. Купавну с фабрикой купилсветлейший князь Григорий АлександровичПотёмкин-Таврический (1739-1791), однако возвратил её в казну в 1789 году.
Григорий Александрович Потёмкин-Таврический (1739-1791).
В 1792 г. на шелкоткацкой фабрике трудилось 1232 человека «великороссийских крестьян» (578 м.п. и 654 ж. п.) . В 1794 году в Купавну была переведена часовая фабрика графа Потёмкина, просуществовавшая до 1812 года . В 1803 г. шелкоткацкая фабрика с 1306 посессионными рабочими и 129 станами перешла во владение князя НиколаяБорисовича Юсупова (1750-1831), который частично перевёл предприятие на производство сукна. В 1821 г. на ней трудилось 540 человек.
Николай Борисович Юсупов (1750-1831). Худ. И.Б. Лампи старший.
В 1833 г. село и фабрика
были куплены за 120 000 рублей братьями Петром (1770- 1840) и Ильёй
(1787-1842)
Семеновичами Бабкиными, которые к 1842
году свернули шелкоткацкое производство и перевели предприятие на производство
сукна.
Илья Семёнович Бабкин (1787-1842).
К 1843 году на фабрике действовало три паровых привода общим счётом в 55 лошадиных сил. В 1849-1852 годах посессионные рабочие были освобождены.
Купавинская суконная фабрика братьев Бабкиных. Гравюра 1843 г.
После смерти братьев фабрика досталась
их наследницам, дочерям Марии Ильиничне (замужем за купцом М.А. Матвеевым),
Евдокии Ильиничне (замужем за почётным гражданином Н.Б. Страховым) и Капитолине Петровне (в замужестве за купцом П.Г. Бородиным).
План Купавинской фабрики. Альбом Н.И. Матисена, 1872 г.
В
1875 году было создано Товарищество Купавинской суконной фабрики братьев
Бабкиных с основным капиталом в 500 000 рублей. Директорами правления в
1892 г. состояли братья Николай и Иван Козьмичи Баклановы и Сергей Васильевич
Ганешин . Купавинская тонкосуконная
фабрика работает и в наши дни.
Тарасовская сукновальная мельница И. Докучаева
В 1755 г. купец Илья Прокофьевич Докучаев арендовал у Троице-Сергиевой лаврымельницу «в даче села Звягина» у деревни Тарасовки на Клязьме (с. Тарасовка Пушкинского р-на ) для устройства одной из своих сукновальных мельниц. «Сукновалятельная мельница о трёх поставах» вскоре была пущена в ход. Годичная аренда составляла86 рублей 10 копеек . Ещё с 1720 г. отец И.П. Докучаева, Прокофий состоял в числе компанейщиков Московской суконной мануфактуры, в 1748-1769 гг. в их число входил его сын Илья. В 1735 г. И.П. Докучаевс Матвеем и Дмитрием Ситниковыми и другими купцами основал в Москве фабрику плащеного золота и серебра. Кроме Тарасовской Докучаев арендовал у Губернской канцелярии две сукновальные мельницы в дворцовой Мячиковской волости на реке Пахре. Сыновья И.П. Докучаева, Евграф, Василий, Иван и Алексей, разделившиеся после смерти отца, не смогли продолжить его дела .
Сукновальная мельница. Гравюра XVIII в.
Никольская (Полтевская)
посессионная
полотняно-парусная фабрика
В 1754-1760 гг. . полотняно-парусная фабрика возникла в селе Никольском, Полтево тож (ныне д. Полтево Балашихинского р-на ). Предприятие упоминалось в 1781 г. когда селение принадлежало генерал-порутчику сенатору и графу Федору Андреевичу Остерману (1723-1804).
Федор Андреевич Остерман (1723-1804).
Продолжение следует .1. Бакланова Н. А. Стеклянные заводы в Московском государстве XVII в. - В кн.: Очерки по истории торговли и промышленности в России XVII - начала XVIII вв. М., 1928;См.: с. 137-138. Описание стекольного завода: Забелин И.Е. Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетии. Ч. I. 4-е издание. M., 1918, с. 558-559.
2. См.: Заозерская Е.И. Развитие лёгкой промышленности в Москве в первой четверти XVIII в. М., 1953, с. 111; Любомиров П.Г. Очерки истории русской промышленности XVII , XVIII и начало XIX века. М., 1947, с. 544. .
3. Гамель И. , Описание Тульского ружейного завода в историческом и техническом отношении, М., 1826, стр. 32 — 33. См .
4. Заозерская Е. И., Список мануфактур, возникших при Петре I («Исторические записки», 1946, № 19), стр. 265, 268.
5. Лукьянов П.М. История химических промыслов в химической промышленности России до конца XIX века. М., 1951, с. 223, 246.
6. Ковальчук А.В. Мануфактурная промышленность Москвы во второй половине XVIII в. М., 1999, с. 89.
12. ПСЗРИ, VI , № 3590, с. 196-197; Любомиров П.Г. Очерки истории русской промышленности XVII , XVIII и начало XIX века. М., 1947, с. 532-533. Материалы по истории СССР. Т. V . М., 1957, с. 246.
19. XVIII века. М., 1956, с. 145-146; Холмогоровы В. и Г. Исторические материалы о церквях и сёлах XVI - XVIII ст. Вып. 5. Радонежская десятина. –М., 1886, с. 147.
20.
Кусов В.С. Земли Московской губернии в
XVIII веке. Т. I. М. 2004, с. 50, № 218.
21.
Города Подмосковья. Кн.
I
. М., 1979, с. 298.
22.
Полянский Ф.Я.
Экономический строй мануфактуры в России
XVIII
века. М., 1956, с. 145.
23.
Ивантеевка из глубины веков до наших дней.
Ивантеевка, 1998, с. 13-14.
24.
XVIII
века. М., 1956, с. 144.
25.
Города
Подмосковья. Кн.
I
. М., 1979, с.
346-347.
26.
Водарский Я.Е.
Промышленные селения центральной России. М., 1972, с. 58.
27.
Полянский Ф.Я. Экономический строй
мануфактуры в России
XVIII
века. М., 1956, с. 415.
28.
Прокудина
А.М. Пожарский Е.В., прот. С. Поддубный. Купавна. Шестипрестольный храм. М.,
2011,
c
.
57-58.
29.
Справочная книга о лицах
получивших на 1892 год купеческие свидетельства по 1 и 2 гильдиям в Москве. М.
1892., Товарищества, с. 47.
30.
Илизаров
С.С. Москва в описаниях
XVIII
века. М., 1997, с. 138; Полянский Ф.Я. Первоначальное
накопление капитала в России. М., 1958,
c
. 120-121.
31.
Аксенов А.И.
Генеалогия московского купечества
XVIII
века. М., 1988,
с. 131, 107, 90.
32.
Новожилов В. Электроугли. Мой город-моя судьба. М., 2011, с. 18.
33.
.
«Источник» №3, 1994г. с. 118.
34.Крюков П. Очерк мануфактурно-промышленных сил
Европейской России. СПб., 1853, с. 114
.
Более высокой формой промышленного производства была мануфактура. В результате преобразований Петра I в первой четверти XVIII в. в развитии мануфактурной промышленности произошел резкий скачок. По сравнению с концом XVII в. число мануфактур увеличилось примерно в пять раз и в 1725 г. составило 205 предприятий.
Особенно большие успехи были достигнуты в металлургической промышленности, что вызывалось необходимостью вооружения армии и строительства флота. Наряду с заводами в старых районах (Тула, Кашира, Калуга) возникли заводы в Карелии, а затем на Урале. Именно в этот период началось широкое освоение железных и медных руд Урала, который вскоре стал основной металлургической базой страны. Выплавка чугуна достигла 815 тыс. пудов в год, по этому показателю Россия вышла на третье место в мире, уступая только Англии и Швеции. Было организовано крупное производство меди. На втором месте шли текстильные мануфактуры, получившие развитие в центре страны. Здесь работали также кожевенные предприятия, обеспечивавшие изделиями прежде всего армию.
При Петре I в России возникли новые отрасли: судостроение, шелкопрядение, стекольное и фаянсовое дело, производство бумаги.
В развитии крупной промышленности большую роль играло государство. Оно строило заводы, помогало частным предпринимателям, обеспечивало мануфактуры рабочей силой.
На мануфактурах использовался как вольнонаемный, так и принудительный труд крестьян, работавших на вотчинных предприятиях своих помещиков, а также приписных крестьян из государственной и дворцовой деревни. Указом 1721 г. купцам была разрешена покупка для своих заводов крепостных крестьян, которые стали называться впоследствии посессионными. Таким образом, в первой четверти XVIII в. произошел скачок в развитии крупного производства и в использовании вольнонаемного труда. Это можно считать вторым этапом в начальном периоде генезиса капиталистических отношений в промышленности России (первый этап - XVII в.).
В годы царствования Петра I получила стимулы к развитию внутренняя и внешняя торговля. Этому способствовали развитие промышленного и ремесленного производства, завоевание выхода к Балтийскому морю, улучшение путей сообщения. В этот период были построены каналы, соединившие Волгу и Неву (Вышневолоцкий и Ладожский). Между отдельными частями страны усилился обмен, росли обороты российских ярмарок (Макарьевской, Ирбитской, Свенской и др.), в чем проявлялось формирование всероссийского рынка.
Для развития внешней торговли имели важное значение не только строительство Петербургского порта, но и поддержка русских купцов и промышленников со стороны правительства Петра I. Это нашло отражение в политике протекционизма и меркантилизма, в принятии Покровительственного тарифа 1724 г. В соответствии с ним (а в его разработке принимал участие сам император) поощрялся вывоз русских товаров за границу и ограничивался ввоз иноземных изделий. Большинство заграничных товаров облагалось очень высокой пошлиной, доходившей до 75% стоимости товара. Доходы от торговли способствовали накоплению капиталов в сфере торговли, что тоже вело к росту капиталистического уклада. Общая особенность развития торговли заключалась в проведении политики меркантилизма, суть которой состояла в накоплении денег за счет активного торгового баланса.
Государство активно вмешивалось в развитие торговли:
- - вводились монополии на заготовку и сбыт определенных товаров: соли, льна, юфти, пеньки, табака, хлеба, сала, воска и др., что привело к повышению цен на эти товары внутри страны и ограничению деятельности русских купцов;
- - нередко сбыт определенного товара, на который была введена государственная монополия, передавался конкретному откупщику за уплату им большой суммы денег;
- - резко были увеличены прямые налоги (таможенные, питейные сборы) и т.п.;
- - практиковалось принудительное переселение купцов в Санкт-Петербург, бывший в то время неблагоустроенным приграничным городом.
Применялась практика административного регулирования грузопотоков, т.е. определялось, в каком порту и чем торговать. Грубое вмешательство государства в сферу торговли привело к разрушению зыбкой основы, на которой держалось благополучие купцов, прежде всего ссудного и ростовщического капитала.
Во второй четверти XVIII в. происходил дальнейший рост промышленности и торговли. В особенности показательно развитие русской металлургии: выплавка чугуна в 1750 г. составляла 2 млн. пудов, увеличившись за четверть века в 2,5 раза. Экспорт железа за границу в том же году достиг рекордной цифры в 1,2 млн. пудов. Медеплавильные заводы полностью удовлетворяли потребности страны, и медь также стала предметом экспорта. Для металлургической промышленности второй четверти XVIII в. характерно дальнейшее увеличение удельного веса частного капитала, были построены десятки новых частных заводов на Урале и в других частях империи. В 1750 г. в стране действовало около 100 чугунолитейных, железоделательных и медеплавильных предприятий.
За вторую четверть века значительно увеличилось также количество мануфактур в легкой промышленности. К 1753 г. их насчитывалось 153, в том числе 10 суконных, 29 шелковых и 51 полотняная. Уже в середине 30-х годов XVIII в. правительство отметило, что «многие мануфактуры и фабрики» в России в состоянии удовлетворять спрос без ввоза иностранных товаров. политический дворянство революционный просвещение
В первой четверти XVIII в. крупные предприятия легкой промышленности размещались главным образом в Москве. В последующее время большое количество суконных, полотняных, стекольных и прочих мануфактур было построено на периферии -- ближе к источникам сырья.
Дворянин-предприниматель редко встречался среди промышленников первых десятилетий XVIII в., обычно ими были купцы. В середине XVIII в. началось строительство мануфактур дворянами, первоначально -- в легкой промышленности. В 1749--1751 гг. дворяне построили 13 полотняных мануфактур, обслуживавшихся трудом крепостных крестьян.
На мануфактурах к середине XVIII в. было занято около 50 тыс. крепостных и наемных работных и мастеровых людей, в 2,5 раза больше, чем в 1725 г. Кроме того, на металлургических заводах работало около 100 тыс. приписных и купленных крепостных крестьян.
Русское правительство и после смерти Петра I продолжало проводить политику меркантилизма. Промышленники и крупные купцы продолжали получать казенные ссуды и привилегии. Обеспечение крупных предприятий рабочей силой во второй четверти XVIII в. осуществлялось такими же способами, как и во время Петра I: путем вольного найма и использования принудительного труда.
Однако удельный вес принудительного труда значительно повысился. В 1736 г. был издан указ, которым за крупными предприятиями «навечно» закреплялись все занятые на производстве рабочие и их семьи. Кроме того, в 30-- 40-х годах XVIII в. широкое распространение получила приписка государственных крестьян к частным заводам.
Расширение привилегий дворянства во второй четверти XVIII в. отразилось и на торгово-промышленной политике правительства. Высокие оградительные пошлины были выгодны промышленникам, но ущемляли интересы дворянства, являвшегося основным потребителем импортных товаров. Новый тариф (1731 г.) не носил столь ярко выраженного покровительственного характера, самая высокая пошлина составляла 20% цены товара.
Снижение ввозных пошлин способствовало росту внешнеторгового оборота. В 1749 г. было вывезено за границу русских товаров на 6,9 млн. рублей, а привоз из-за границы составил 5,7 млн. рублей. Таким образом, торговый баланс оставался активным, но превышение вывоза над ввозом заметно уменьшилось.
В 30-х годах XVIII в. была проведена реорганизация учреждений, ведавших торгово-промышленным населением. После упразднения -- в 1727 г. Главного магистрата городовые магистраты стали подчиняться воеводам. В начале 30-х годов Берг-коллегия и Мануфактур-коллегия были слиты с Коммерц-коллегией под тем предлогом, что «одно дело в разных руках обретается».
Перечисленные меры свидетельствуют о том, что торгово-промышленная политика в большей мере, чем в предшествующее время, была подчинена интересам дворянства.
Таким образом, в первой половине XVIII в. в России была создана крупная промышленность, выросла внутренняя и внешняя торговля. Все это достигалось в России, как и в странах Западной Европы, жестокими и принудительными мерами, характерными для эпохи первоначального накопления. Но процесс первоначального накопления проходил в России в условиях господства феодально-крепостнических отношений. Методы феодально-крепостнической эксплуатации были распространены и на крупную промышленность. Наемные рабочие на крупных мануфактурах были превращены в крепостных. В течение всей первой половины XVIII в. число крепостных и приписных крестьян, работавших на мануфактурах, продолжало увеличиваться. Налоговый гнет в первой половине XVIII в. давил на трудовые массы с гораздо большей силой по сравнению с концом XVII в., разоряя крестьян и посадских людей. Налоговая система позволяла казне предоставлять купцам и промышленникам крупные ссуды, передавать им сооружаемые на государственные средства промышленные предприятия и т. п.
Одновременно с применением принудительного труда на мануфактурах в России возникло немало предприятий капиталистического типа, основанных на труде наемных рабочих. Эти предприятия успешно конкурировали с привилегированными дворянскими и посессионными мануфактурами, подготовляя почву для развития в стране капиталистического уклада.{2}
Кардинальные изменения, которые мы видим в сельском хозяйстве, происходили не сами по себе. Они были вызваны бурным процессом общественного развития труда и ростом производительных сил страны. Первенствующее, определяющее звено этого процесса принадлежит прогрессирующему развитию промышленности, индустрии страны.
В эпоху Петра I Россией был сделан громадный скачок на пути промышленного развития. К 1750 г. действовало уже около ста металлургических заводов, а выплавка чугуна достигала приблизительно 2 млн. пудов. Основными владельцами заводов были по-прежнему Демидовы, которым принадлежало до 60% выплавки чугуна. На Урале они построили 9 новых заводов. Кроме них в металлургии также действовали Строгановы, Баташевы, Масловы, появились фамилии и новых предпринимателей - Осокины, Гончаровы. В середине XVIII в. по выплавке чугуна Россия вышла на первое место в мире.
Несмотря на хищения возглавлявшего отечественную металлургию Шемберга, увеличивала свою продукцию и казенная медеплавильная промышленность. Стремительно развивались частные медные заводы (Твердышев, Мясников). До 1750 г. продукция медных заводов выросла втрое.
Серьезное развитие получила текстильная промышленность. А с 1725 по 1750 гг. возникло 62 новые текстильные мануфактуры (шелковые, полотняные, суконные). Правда, в суконной промышленности, наиболее привилегированной, были постоянные перебои. Продукция этих мануфактур вся шла на поставки в казну. Однако условия закупок были невыгодными и суконные мануфактуры хирели. Резкий контраст составляли шелковые заведения, работавшие на вольную продажу. Число их неуклонно возрастало. Основным центром шелковой промышленности были Москва и Подмосковье.
Развивалась и парусно-полотняная промышленность. Русская парусина пользовалась большим и неизменным спросом в Англии и других морских державах. Новые предприятия этой отрасли возникали в таких городах, как Ярославль, Вологда, Калуга, Боровск. Крупным центром полотняного производства стал Серпухов. В этой отрасли промышленности процветали купцы-предприниматели Затрапезный, Тамес, Щепочкин и др. К 1750 г. уже действовало 38 парус-но-полотняных мануфактур.
Получает развитие производство бумаги, кожевенное, стекольное, химическое и т.п. К середине XVIII в. в России действовало 15 бумагоделательных, 10 стекольных, 9 химических мануфактур и др.
Производственные отношения послепетровского развития характеризуются усилением подневольных форм труда. Промышленность испытывала жесточайший голод на рабочие руки. В эпоху петровских преобразований, как уже говорилось, даже на металлургических заводах Урала наемный труд был нередким явлением, но чем дальше, тем труднее было вести дела с помощью найма. Уже в 1721 г. выходит указ, разрешающий мануфактуристам-купцам покупать к фабрикам и заводам крепостных крестьян, а в 1736 г. заводские наемные становятся крепостными («вечноотданными»). В 30-50-е годы промышленники широко пользуются правом покупки крестьян к мануфактурам, расширяя сферу принудительного труда в промышленности.
Эксплуатация на таких мануфактурах была чудовищная, хотя посессионные крестьяне не отдавались в рекруты и имели право подачи челобитной в Берг- и Мануфактур-коллегии, коим и были подсудны. В 1752 г. правительство пыталось регулировать меру эксплуатации на «посессиях», устанавливая число непосредственно работающих на фабрике не более 1/4 всех посессионных крестьян данной фабрики (для полотняных) или не более 1/3 (для шелковых).
Таким образом, сфера крепостного труда резко расширилась. «Посессии» были распространены главным образом в текстильной (полотняной и суконной) промышленности.
Дворянское государство в XVIII в. резко расширяет и практику приписки государственных крестьян к фабрикам и заводам.
Приписные крестьяне работали главным образом на уральских металлургических заводах (по 100-150 дворов на доменную печь, по 30 дворов на молоте и по 50 дворов на медеплавильной печи). Работы их были вспомогательными, а шкала оценки работ в 2-3 раза ниже расценок для наемных рабочих.
Наконец, еще одна сфера применения принудительного труда - помещичьи вотчинные предприятия. В России существовала государственная винная монополия и поставка вина казне являлась делом очень доходным. Это скоро поняли владельцы таких имений, которые были расположены в плодородных, но отдаленных от рынков сбыта районах: юг Тамбовской губернии, Воронежская, Курская, Пензенская губернии, Слободская Украина и т.д. Здесь очень быстро возникают крупные винокуренные заводы с применением труда своих же крепостных.
Другая отрасль промышленности, где проявилось дворянское предпринимательство,- суконная и отчасти парусно-полотняная промышленность. Организованная на основе крепостного труда, дворянская суконная промышленность получила распространение в основном в южных районах страны: Воронежская, Курская, частично Тамбовская губернии и др. Здесь были, как правило, мелкие предприятия на 2-3 десятка станов. Но были и крупные. К концу 60-х годсь общее число суконных мануфактур в стране достигает 73 единиц.
Все названные нами разновидности крепостного подневольного труда в промышленности иллюстрируют одну из своеобразнейших черт российской экономики XVIII столетия. Заимствование капиталистической технологии, по сути, привело к созданию в промышленности особых форм труда, почти ничем не отличимых от рабства. Во второй половине XVIII в. резкое усиление в стране крепостничества было продиктовано в немалой степени необходимостью поддерживать эти очаги «рабства».
Наличие в России XVIII в. широкого распространения в промышленности крепостных форм труда вовсе не означало отсутствие эволюции капиталистических отношений. Основным руслом развития капиталистических отношений была уже знакомая нам сфера крестьянских промыслов.
В условиях крайнего ограничения свободы передвижения населения внутри страны, резкой изоляции городского населения от сельского, фактического отсутствия притока сельского населения в города городское население в России увеличивалось крайне медленными темпами (а в 40-50-х годах даже уменьшилось). В целом же оно составляло не более 4% населения страны. Город, с точки зрения экономической, был довольно слабым, и его промышленность далеко не отвечала потребностям развивающегося народного хозяйства.
Одной из ярчайших особенностей экономического развития России являлось появление промышленных центров не столько в городе, сколько в селе. Так, с конца XVII - начала XVIII столетия появились десятки торгово-промышленных поселений, где население сосредоточивало свое внимание не на земледелии, а на «промыслах». Это - владимирские села Дунилово, Кохма, Палех, Мстера, Холуй, нижегородские села Павлове, Ворсма, Безводное, Лысково, Богородское, Го-родец, Работки, множество ярославских, костромских, тверских и т.д. сел и деревень. К середине XVIII столетия многие из них по количеству населения были крупнее, чем иной город. В с. Павлове, например, к середине века население составляло свыше 4 тыс. человек. И, по словам Страленберга, «жители этого города все суть замошники или кузнецы… известны всей России». Иначе говоря, процесс общественного разделения труда сложился так, что в каждом конкретном селе развивалась специализация преимущественно какого-то одного вида производства. В таком селе все или почти с е были либо сапожниками, либо бондарями, либо ткачами и т.д. Это было типичное мелкотоварное производство. Иногда мелкие товаропроизводители нанимали дополнительно 1-2 рабочих. С течением времени практика употребления наемного труда расширялась. Так, в г. Павлово-Вохна в 80-х годах XVIII в. употреблялся наемный труд в 141 мастерской. В процессе конкурентной борьбы неизбежно выделяются две группы: одна из них состоит из вынужденных жить лишь продажей своего труда; вторая группа очень немногочисленная, но ее составляют товаропроизводители, употребляющие наемный труд. Со временем из них выделяются более крупные. Так из недр мелкого товарного производства постепенно вырастает производство мануфактурное, появляются капиталистические мануфактуры. Однако из-за сезонности производства и краткосрочности найма рабочих процесс укрупнения проходил очень медленно и численность крупных производств оставалась небольшой.
Ярким примером подобного процесса служит история текстильного производства с. Иваново Владимирской губернии. Все жители этого села с конца XVII столетия занимались ткачеством. Основная продукция - холсты, а главное - ивановское полотно. К 80-х годам XVIII в. у 37 владельцев текстильных заведений работало уже от 2 до 15 наемных рабочих.
Первые мануфактуры с. Иванова появились в 40-х годах XVIII в. Владельцами их были Гр. Бутримов и И. Грачев. Выделение крупных предприятий из массы мелких активно идет примерно с 60-х годов.
Разумеется, указанное развитие протекало в обстановке крепостного права. Богатые капиталисты-крестьяне, подмявшие под себя десятки разоренных, стяжавшие капиталы через торговые махинации и грязное ростовщичество, в свою очередь, оставались крепостными своего барина, целиком зависели от его произвола.
И тем не менее, подобный процесс развития капитализма наблюдается и в других районах. Концентрация шелкоткацкого производства и появление мануфактуры происходят в подмосковных селах. Текстильные мануфактуры появляются в Костромской губернии (например, предприятия Талановых в Кннешме). Большое место здесь занимает так называемая рассеянная мануфактура, работники которой работают у себя по домам, в светелках.
Укрупнение мелкотоварного производства, растущее применение наемного труда в XVIII столетии можно наблюдать и в других отраслях производства - в металлургии и металлообработке, кожевенном деле, химической промышленности и т.п. Встречаются предприятия капиталистического типа и в крупнейших городах России (Москва, Ярославль, Нижний Новгород, Казань и др.). В стране постепенно формируется капиталистический уклад.
AdminМеталлургия XVIII века
В истории русской металлургии XVIII век оказался очень успешным. В трудах исследователей русской металлургии приводятся очень интересные цифры, показывающие рост выплавки металла в нашей стране XVIII.
150 тысяч пудов чугуна выплавили русские домны в начале этого века и около 10 миллионов в конце. Иначе говоря, за сто лет производство черного металла увеличилось более чем в 66 раз!
Такой быстрый рост металлургической промышленности позволил тогда обогнать все страны и занять первое место в мире по производству металла. Уже в 1724 году Россия оставила позади не только Францию и Германию, но и даже Англию, которая в то время обладала мощнейшей горнозаводской промышленностью.
В России появились новые металлургические центры – Воронежский, Вяземский и другие (ранее это были Карелия и Каргополье). Крупнейшим центром производства металла стал Урал. Всего в XVIII веке на Урале было построено заводов, 123 черной металлургии и 53 медеплавильных.
Россия стала главным поставщиком металла на мировом рынке. Любому сорту железа иностранцы предпочитали русское. Уральское железо, отмеченное клеймом «Старый соболь», не знало себе равных.
Прежде всего, отличное качество металла уральцами, достигалось за счет превосходнейших руд. К тому же они умели выжигать очень чистый уголь, не загрязняющий металл примесями.
Чтобы оценить по достоинству труды русских металлургов проследим развитие домен. Вообще говоря, развитие домен в основном определяется развитием системы дутья, поэтому именно её я и буду рассматривать.
Итак, подача воздуха в домну идет через мехи – устройство для нагнетания воздуха. Первые мехи по конструкции были очень похожи на обыкновенные кузнечные: такие же два треугольных деревянных щитка, соединенные шарниром, такая же кожаная «гармошка» между этими щитками. Разница была лишь в размерах. Доменные мехи были гораздо больше кузнечных. Доменная воздуходувка отличалась от кузнечной ещё и количеством мехов. Около домны их, как правило, несколько.
С домной мехи соединялись посредством трубок. Они проникали внутрь печи через отверстие в стенке. Устройство для вдувания воздуха в домну – фурма – было одно, и мехи теснились около него. В таком виде воздуходувки просуществовали очень долгое время – целые столетия. Важным событием в истории воздуходувок было рождение деревянных воздуходувок. На первых порах деревянные воздуходувки устраивались также как их предшественники – кожаные мехи. Только делались они целиком из дерева. Кожаная гармошка была заменена дощатыми стенками.
Некоторое время спустя, появилась другая конструкция деревянных мехов – так называемые ящичные мехи. Они представляли собой конструкцию из двух прямоугольных ящиков, вставленных один в другой, открытыми доньями навстречу. Работали они при простом в движении и выдвижении одного из ящиков. Новые мехи обладали серьёзными достоинствами. Их можно было сделать очень большими, тогда как размеры кожаных мехов ограничивались величиной шкур, из которых делали гармошку. Ещё важнее было то, что деревянные мехи производили большее давление, потому что их можно было сжимать с такой силой, при которой кожаные гармошки лопались.
Применение новых мехов позволило строить ещё более высокие домны. Но преимущество ящичных мехов не могло быть полностью использовано, так как фурма была всего одна. А через одну фурмы трудно равномерно насыть все огромное чрево домны. Новые возможности открылись перед домной после того, как появилась изобретенная русским металлургом Григорием Махотиным двухфурменная система дутья.
Самое важное в изобретении Махотина было то, что воздух поступал теперь с двух сторон, и он легче проникал во все части домны. Процесс плавки металла стал ровнее. Путь, указанный Махотиным оказался верным. За две сотни лет, прошедших со времени изобретения Махотина, число фурм, питающих домну воздухом, возросло до восьми, десяти и даже шестнадцати.
Изобретение Махотина, как мы видим, помогло создать обильное, более равномерное дутье. Но перед металлургами встала старая задача: надо было непременно увеличить давление воздуха, нагнетаемого в доменную печь. Старые ящичные мехи к середине XVIII века больше не могли давать удовлетворительные результаты.
Великий русский техник Иван Иванович Ползунов в 1765 году предложил совершенно новый тип воздуходувки – цилиндрическую воздуходувку.
Ползунов мечтал о создании парового двигателя. Замыслив постройку могучего заводского двигателя, Ползунов должен был решить и немаловажный вопрос о том, какое первое поручение дать своему детищу.
И. Ползунов определил самую насущную проблему промышленности - система дутья в металлургических процессах. Первое важное применение паровой машины было найдено.
Далее Ползунов сконструировал новую воздуходувку – цилиндрическую. По устройству она очень сходна с паровой машиной, только работает буквально наоборот. В цилиндре паровой машины расширяется пар, и он толкает поршень, в воздуходувке же поршень толкает воздух и сжимает его.
Более ста лет применялись воздуходувки новой конструкции.
В своей работе, я не мог не отметить, род Демидовых, который сыграл не малую роль в развитии русской металлургии, а именно Никита Демидов, так как остальные лишь продолжали предпринимательскую деятельность и со временем развалили все дело семьи. Важнейшим событием в жизни Никиты Демидова была встреча его с Петром I. По одной из версий Демидов единственный смог выполнить заказ Петра на 300 ружей по западному образцу, за что и заслужил признание Петра.
Пётр сделал его поставщиком оружия для войска во время Северной войны. Так как поставляемые Никитой Демидовым ружья были значительно дешевле заграничных и одинакового с ними качества, то царь в 1701 г. приказал отмежевать в его собственность лежавшие около Тулы стрелецкие земли, а для добычи угля дать ему участок в Щегловской засеке. Также он выдал Демидову специальную грамоту, позволявшую расширить производство за счет покупки новой земли и крепостных для работы на заводах.
Петр I, оценив предпринимательские способности Демидова, решил, что тот должен увеличить эффективность казенного производства. В 1702 году Демидову были отданы казенные Верхотурские железные заводы, устроенные на реке Невье на Урале еще при Алексее Михайловиче, с обязательством уплатить казне за устройство заводов железом в течение 5 лет и с правом покупать для заводов крепостных людей.
Производительность уральских заводов оказалась очень высокой, а их продукция вскоре существенно превзошла общий объём производства всех заводов Европейской России. Уже в 1720 году Урал (преимущественно «демидовский») давал, по меньшей мере, две трети металла России. Такого результата вряд ли ожидал и сам Пётр. Это не могло не добавить уважения царя к «славному кузнецу Никите Демидову», скоро развернувшемуся в своём «медвежьем углу».
С 1702 по 1706 г. на демидовских заводах было изготовлено 114 артиллерийских орудий, с 1702 по 1718 - 908,7 тысяч штук артиллерийских снарядов. При этом Демидов выставлял цену вдвое меньшую, чем другие поставщики. С 1718 года он стал единственным поставщиком железа, якорей и пушек для русского флота.
Приборо- и машиностроение
Так как без специальных приборов, задачи ученых были бы, в большинстве случаях, попросту невыполнимы. В этот период были изобретены такие важные инструменты как, например транспортир, циркуль, астролябия и т. д. Эти и многие другие приборы и будут рассмотрены в разделе приборостроение. Я решил обозначить здесь нескольких, самых значительных приборостроителей первой половины XVIII века: Иван Иванович Калмыков, Петр Осипович Голынин, Иван Иванович Ползунов и Кулибин Иван Петрович.
Андрей Константинович Нартов (1680- 1756).
Гениальный русский механик Андрей Нартов прославил себя своими нововведениями в области машиностроения, а в частности токарными станками качественно нового уровня.
Итак, токарный станок был создан в глубокой древности. Однако долгое время он оставался крайне примитивным. Работать на нем было трудно, а изготовить какую-либо точную деталь и вовсе было невозможно.
Но в XVIII веке в конструкцию станка было внесено добавление, коренным образом преобразившее токарный станок. Речь идет о суппорте. Суппорт – это механический держатель резца – заменил руку токаря. Это нововведение провел выше упомянутый Андрей Константинович Нартов. Суппорт дал возможность работать легко, быстро и так точно, как этого требовали задачи машиностроения.
Однако не только суппортами прославился Нартов. На его станках с большой для того времени точностью воспроизводились сложнейшие детали: кубки, подсвечники, монетные штампы, барельефы из слоновой кости и т. д.
Также Нартов сконструировал торцовозубчатую передачу под прямым углом. Создав такие станки, Нартов шагнул далеко в будущее.
Иван Иванович Калмыков.
Талантливый мастер XVIII века. Он конструировал научные или, как в то время было принято называть, «математические» инструменты. Изначально был крепостным богатого помещика, однако после того как этого помещика уличили в преступной деятельности, его сослали, а крепостных, в том числе и Калмыкова с семьей освободили.
Калмыков в течение долгого времени работал в качестве мастера-инструментальщика у Брюса, сподвижника Петра, занимавшегося астрономией и прикладной физикой. Калмыков за все время работы на Брюса создал огромное множество приборов, таких как астролябии и компасы разных видов, множество видов циркулей, линейки, артиллерийские квадраты и так далее. Эти инструменты в последствие перешли в пользование Академии наук. После смерти Брюса Калмыков начал работать на Академию наук, там он обустроил первую мастерскую института.
В этой мастерской были оборудованы токарные, сверлильные, строгальные и многие другие станки. По большей Калмыков изготавливал астролябии. Калмыков проработав в академии наук всю оставшуюся жизнь, явился родоначальником производства научных инструментов в стенах академии, да и, в общем, в стране, он усовершенствовал изготовление астролябий – теперь детали для них отливались из бронзы, а не вырезались поштучно из листовой и кусковой латуни, выполнил множество важных заказов профессоров академии, а также оставил после себя учеников некоторые из которых стали ведущими мастеровыми страны. Иван Калмыков умер в феврале 1734 года.
Петр Осипович Голынин.
Ученик Калмыкова Петр Голынин, присланный ему для обучения и в дальнейшем выполнения важного заказа на астролябии в октябре 1731 года, продолжил дело своего учителя. Большое влияние на Голынина оказал Андрей Константинович Нартов – крупный специалист токарного дела. Он оказывал помощь в освоении механического искусства. Первой крупной работой Голынина стало изготовление «математических инструментов» для ученых Академии наук, находившихся во Второй Камчатской экспедиции. Обеспечив участников этой экспедиции необходимым оборудованием, Голынин тем самым оказывал большую помощь науке в успешно решавшейся ею проблеме географического и экономического изучения обширных территорий нашего государства. Голынин тесно сотрудничал с физическим кабинетом Академии, а именно с его представителем с 1733 года Георгом-Вольфгангом Крафтом, который в отличие от других иностранцев честно служил русской науке и проявлял большой энтузиазм в работе. Усердный труд Голынина позволил русской науке продвигаться дальше по пути прогресса, а не застаиваться на месте из-за нехватки приборов всевозможного рода.
Иван Иванович Ползунов (1728-1766) - русский изобретатель, создатель первой в России паровой машины и первого в мире двухцилиндрового парового двигателя. (см. Металлургия)
Кулибин Иван Петрович (1735–1818).
Кулибин родился в семье мелкого торговца в селении Подновье Нижегородского уезда. В юношеском возрасте обучился слесарному, токарному и часовому делу. В 1764-1767 годах Кулибин изготовил уникальные карманные часы. В их корпусе помимо собственно часового механизма помещались ещё и механизм часового боя, музыкальный аппарат, воспроизводивший несколько мелодий, и сложный механизм крошечного театра-автомата с подвижными фигурками.
С 1769 года и на протяжении более 30 лет Кулибин заведовал механической мастерской Петербургской академии наук. Руководил производством станков, астрономических, физических и навигационных приборов и инструментов.
К 1772 году Кулибин разработал несколько проектов 300-метрового одноарочного моста через Неву с деревянными решётчатыми фермами.
Он построил и испытал большую модель такого моста, впервые в практике мостостроения показав возможность моделирования мостовых конструкций. В последующие годы Кулибин изобрел и изготовил много оригинальных механизмов, машин и аппаратов. Среди них - фонарь-прожектор с параболическим отражателем из мельчайших зеркал, речное судно с вододействующим двигателем, передвигающееся против течения механический экипаж с педальным приводом.
Подавляющее большинство изобретений Кулибина, возможность использования которых подтвердило наше время, тогда не было реализовано. Диковинные автоматы, забавные игрушки, хитроумные фейерверки для высокородной толпы - лишь это впечатляло современников.
1. Мелкая промышленность*
В промышленности России XVIII в. преобладали мелкие предприятия. Но эта масса мелких промышленных заведений была неоднородна по своим размерам, организации производства, технической оснащенности, степени связи с рынком и т. д. Культуру промышленного производства в рассматриваемое столетие характеризует сплетение различных форм, уровней промышленности как в целом по стране, так и в пределах одной отрасли. Примером сохранения традиционного наряду с появлением новых черт могут служить некоторые виды неземледельческих занятий населения, или «промыслов».
С так называемыми «присваивающими» промыслами, наиболее традиционными в своей основе (охотой, рыболовством, бортничеством, сбором грибов, ягод, орехов, лекарственных трав) была связана большая часть жителей страны, прежде всего крестьян. Рыбная ловля - «главное и почти единое токмо ремесло для целых тысяч наших крестьян»,- писал во второй половине XVIII в. Георги 1 . В охоте и рыболовстве большое значение имели навыки и трудовые традиции, накопленные поколениями людей, проживавших в данной местности. Современники восхищались умением сибирских охотников выследить зверя, хитроумными приемами лова рыбы у различных народов, живущих по Волге и ее притокам. При миграциях населения происходило соединение опыта промысловиков различных районов. Так, в Сибири в XVIII - первой половине XIX в. лесные и степные охотничьи промыслы основывались на синтезе навыков пришлого русского крестьянства, измененном применительно к новым условиям и впитавшем приемы, обычаи, способы охоты коренных народов Сибири 2 . Но в целом приемы промысловой охоты в XVIII в. принципиально не отличались от существовавших в предшествующее столетие 3 . Некоторые изменения обусловливались дальнейшим развитием товарно-денежных отношений и усилением товаризации промыслов, хотя происходило это очень медленными темпами. В некоторых традиционных «присваивающих» промыслах наряду с сохранением старых приемов и методов (в XVIII в. в рыболовстве, например, продолжали использоваться верши, неводы, сети, различные заграждения - езы, учуги и др.) наблюдается организация крупного по размерам производства, связанного как с добычей, так и с переработкой продукции и ориентировавшегося на рынок.
Одним из главных промысловых районов продолжала оставаться Волга, особенно в ее среднем и нижнем течении. «Волга со всеми текущими в ее реками... купно с Яиком снабдевает целое государство осетрами, белугами и икрою и множеством другой рыбы» 4 Для многих категорий населения рыбная ловля являлась главным источником существования, например для яицких казаков. В целом в рассматриваемое столетие гораздо отчетливее, чем раньше, выражена товарность промысла. Феодальный характер экономики здесь проявлялся в том, что все крупные рыбные угодья принадлежали казне и дворцовому ведомству, давались на откуп в первую очередь монастырям и крупным сановникам. Так, в первой четверти века в Астраханском крае лучшими учугами владели дворцовое ведомство и монастыри.
Рыбопромышленники же предпочитали брать на откуп участки под неводный лов, а не учужный, так как им было невыгодно тратить средства на поддержание в порядке дорогостоящих учужных сооружений, получаемых всего на два-три года 5 . На крупных рыбных промыслах были сложные заграждения и оборудование для лова, существовала специализация членов ватаги по выполнению отдельных операций. В небольших ватагах разделения труда не было: одни и те же работники ловили, чистили, сортировали, солили и коптили рыбу. Большие промыслы представляли собой целые предприятия, где производился лов, обработка рыбы (она сортировалась, взвешивалась, засаливалась, часть рыбной продукции коптилась), заготавливалась икра, вязига, рыбий клей и жир. Таким доходным был, например, Малыковский промысел в районе Симбирска, на котором работало от 400 до 500 человек. Бочки с засоленной рыбой здесь специально клеймились, поскольку малыковская рыба пользовалась особым спросом 6 . К началу XIX в. рыбная ловля продолжала официально признаваться «весьма важным предметом народной промышленности», которым «содержатся целые племена народов» 7 .
В XVIII в. увеличиваются разработка и добыча полезных ископаемых, что было связано прежде всего с потребностями развивающейся крупной промышленности. В начале века были открыты новые месторождения меди, железа, самоцветов, огнеупорных глин. В 1721 г. рудознатец Григорий Капустин открыл месторождение каменного угля на юге России, в 1722 г. были обнаружены бурые угли в Подмосковье 8 . В России XVIII в. стали разрабатываться также месторождения олова, свинца, золота, серебра. Однако далеко не все обнаруженные месторождения могли тогда эксплуатироваться в промышленных целях, хотя государство, нуждавшееся в сырье для мануфактур, стимулировало добычу полезных ископаемых. Указ об учреждении Берг-коллегии от 10 декабря 1719 г. разрешал всем, «какого бы чина и достоинства не был, во всех местах, как на собственных, так и на чужих землях искать, плавить, варить и чистить всякие металлы... також и минералов, яко селитра, сера, купорос, квасцы и всяких красок потребные земли и каменья». В 1722 г. были приняты санкции в отношении владельцев земли, которые «чинят препятствия при разведках» 9 .
Добыча различных минералов велась как для нужд крупной, так и мелкой промышленности. Наличие не только многих видов полезных ископаемых, но и традиций в их разработке среди местных жителей зафиксировано в трудах академических экспедиций. П. С. Паллас, к примеру, упоминает, что крестьяне в районе г. Коврова, где имелись мощные известковые слои, «ломают камень на строение, а отчасти на сжение извести и возят оной в Москву и Тверь». По берегам реки Оки существовали залежи глины, в которой были рассеяны «беловатые серные колчеданы», «простой народ оные собирает и ставит по полтине четверть на стеклянные вблизи находящиеся заводы» 10 .
Технология добычи полезных ископаемых в XVIII в. оставалась почти без изменений. Во многих районах европейской части России в XVIII в. добыванием болотных и «гнездоватых» 11 руд занимались, как и прежде, преимущественно крестьяне. Особенно устойчивым оказался этот вид занятий у крестьян Северо-Западного региона России, богатого сырьем - болотной и озерной рудой и лесом. Подобные месторождения имелись в XVIII в. и во многих районах Сибири. Добыча руды, так же как и техника добычи железа из болотной руды, на протяжении XVII - первой половины XIX в. не менялась в мелком производстве и была одинаковой в различных частях Российского государства 12 . В XVIII в. ярче, чем в предшествующее время, выражена специализация между доменниками и теми, кто добывал руду. В Сибири к концу XVII в. выделились профессии рудознатцев, плавильщиков и специалистов по обработке металлов 13 .
Но если в XVI-XVII вв. добыча железа из болотной руды составляла основу железоделательного производства, то в XVIII в., оставаясь весьма распространенным, этот способ не являлся ведущим. Основным становится известный и ранее шахтный способ добычи руды.
Взаимодействие между мелкими производителями и мануфактурами выражалось в поставках сырья и полуфабрикатов, рабочей силы с мелких промыслов на заводы, а также использованием заводского железа ремесленниками. Но господство феодально-крепостнических отношений деформирутоще влияло и на крупное и на мелкое производство, что в сфере социальных отношений приводило к антагонизму между участниками этих двух стадий промышленного производства.
Достаточно указать на то, что строительство частных или казенных заводов сопровождалось большей частью лишением местного населения права пользования полезными ископаемыми на данной территории.
В XVIII столетии велась также добыча глины, извести, слюды, плитняка, белого камня для удовлетворения местных нужд населения в строительных материалах, использования в различных обрабатывающих промыслах, для поставки в казну. Некоторые месторождения служили средством обогащения их владельцев. Например, дворцовое ведомство извлекало немалые доходы от сдачи в аренду предпринимателям и своим же дворцовым крестьянам каменоломен в подмосковной Мячковской волости, исстари обеспечивавших белым камнем Москву и окрестности. Дворцу принадлежали и залежи гжельской глины, получившей особую известность примерно с середины XVIII в. в связи с использованием ее на мануфактуре Гребенщикова, откуда местными мастерами и было воспринято производство прославившейся на всю страну майоликовой посуды.
Эксплуатация некоторых месторождений была прямо связана с новыми явлениями, характерными для XVIII в. Так, на Соловецких «островах ломали слюду, «весьма чистую и великую, которая употребляется на фонари при корабельном строении» 14 . В Карелии, например, велась разработка мрамора, для чего из Сордавалы (Сортавалы) был специально привезен мастер-машинист и построена машина для пиления и полировки камней. Но поскольку мастера перевели в другое место, машина, стоившая казне несколько тысяч, не работала. В данном случае мы имеем дело с одной из попыток использования паровой машины, впервые созданной И. И. Ползуновым. Однако выяснилось, что «работа, производимая ручными пилами, гораздо будет обходиться дешевле, нежели содержание сея машины». Добыча мрамора требовала громадного напряжения: только при проделывании подкопа под. горою два человека, один из которых держал бурав, а другой бил по нему молотом, могли высверлить в день от трех до четырех аршин. Куски мрамора перевозили на особых санях, в которые запрягали от 10 до 80 лошадей 15 . Отказ от применения техники за счет интенсификации ручного труда, значительно более дешевого, весьма показателен для культуры промышленного производства рассматриваемого времени.
На протяжении всего XVIII в. добывающая промышленность имела значительно меньший удельный вес в экономике России, чем обрабатывающая. Специфика мелкой промышленности в XVIII в. заключалась в том, что почти во всех отраслях обрабатывающей промышленности сосуществовали разные уровни развития. Например, во второй половине XVIII в. в Московской губ. текстильное производства развивалось не только в форме домашней промышленности крестьян, ремесла, мелкотоварного производства, но и мануфактуры. Постепенно увеличивалась, товарность и других крестьянских промыслов, выросших из необходимости обеспечить внутренние потребности крестьянского хозяйства: мукомольного, деревообрабатывающего и других. Общая тенденция роста товарности крестьянской промышленности и перерастания ее в некоторых отраслях в мануфактуру сочеталась с многочисленными домашними промыслами. В 1760-х гг. в Московском уезде 61,9% крестьянского населения наряду с сельским хозяйством было занято домашней текстильной промышленностью - пряжей льна и шерсти и ткачеством холста и сукна 16 . «Домашние промыслы составляют необходимую принадлежность натурального хозяйства, остатки которого почти всегда сохраняются там, где есть мелкое крестьянство» 17 . Возможность параллельного существования в одной специальности разных форм производства показал еще А. Н. Радищев: «...в России... всякий селянин - плотник; но сверх того, между ними суть такие, которые плотничаньем приобретают деньги» 18 .
Домашняя промышленность порождает ремесло - производство изделий на заказ. Из домашней текстильной промышленности, например, выросло и превратилось в работу по договору крашенинно-набоечное ремесло, ставшее в конце XVIII в. в некоторых районах основой для ситценабивной промышленности. Крестьяне-ремесленники были нередким явлением во всех регионах Российской империи. Зачастую промысел приобретал наследственный характер и сопровождался отрывом крестьянина от земледелия. Но в большинстве случаев крестьяне, как ремесленники, так и мелкие товаропроизводители, не покидали полностью земледельческого хозяйства даже в конце XVIII в. 19
О подобных случаях соединения развитого ремесленного производства с земледельческими занятиями писал II. Г. Георги: «Крестьяне умеют делать по большей части сами для себя свои домашние вещи и для землепашества нужные орудия, но обыкновенно бывает, что во всякой большой деревне некоторые особо занимаются одною какокь нибудь работою, как то: деланием дровней или саней, домашнего орудия, конской сбруи, веревок, ведер и вообще плотничают и точат», достигая при этом «отменного искусства», но не покидая «землепашества» 20 . В некоторых видах ремесло достигало уровня искусства. Ярким примером служит резьба по дереву, нередко украшавшая орудия труда, жилище крестьян и имевшая определенное обрядовое значение, а также резьба по кости, изготовление деревянной посуды и другие виды художественных промыслов.
В XVIII в. промышленность в форме ремесла продолжала функционировать и в городе. Даже в Москве, при наличии большого рынка сбыта, ремесленники продолжали работать на заказ 21 . Ремесленниками были многочисленные портные и сапожники, шившие одежду и обувь. Продолжал оставаться ремеслом кузнечный промысел. Работа по заказу иногда была связана с самим характером промысла, например у представителей различных строительных специальностей: плотников, каменщиков, каменотесов, штукатуров, кровельщиков. Но они же могли быть и товаропроизводителями, как, например, плотники, продававшие на городских и сельских рынках готовые срубы изб, речные суда и пр. К заказам как у русских, так и иноземных мастеров прибегало правительство, когда возникала нужда в массовых поставках необходимых казне изделий. Представители господствующего класса также зачастую заказывали изысканные и редкие вещи отдельным мастерам.
В XVIII в. значительно возрастает связь непосредственного производителя с рынком. Для развитого ремесла В. И. Ленин считал характерным уже работу на рынок, а не на заказчика. В исторической литературе существует взгляд на ремесло XVIII в. как мелкое производство, ориентированное на рынок. При таком понимании ремесло в это время начинает выступать как форма мелкотоварного производства 22 . Действительно, уже в XVII в. и особенно в его конце заметно усиливается работа ремесленников на рынок, а для некоторых отраслей характерным становится не превращение ремесла в мелкое товарное производство, а увеличение масштабов уже товарного производства и расширение рынка сбыта изделий 23 . Так, «книга записная» мелочных товаров 1694 г. упоминает 88 городов и 36 уездов, из которых в Москву в большом количестве поступали как предметы домашнего обихода (горшки, сковороды, чарки, братины, блюда, ковши, ложки, ножи, светильники, цепи, замки, ключи, одежда, обувь), так и материалы производства в виде сырья и полуфабрикатов (воск, меха, кожи, щетина, рога, гривы, железо, уклад), а также орудия труда (топоры, заступы, скребки, сети, наковальни), и даже оружие (бердыши, пистоли) 24
В большом количестве на городских рынках обращались разнообразные продукты пищевой промышленности. Производством и обработкой продуктов питания занимались хлебники, калачники, пирожники, пряничники, мельники, пивовары, повара, харчевники, рыбные ловцы, масляники, мясники и другие специалисты-пищевики. Ведущая роль в изготовлении и продаже продуктов питания в городах принадлежала крестьянам.
При работе «в торг» городской ремесленник часто сам продавал свои изделия, для чего более состоятельные снимали специальные помещения 25 . В конце XVIII в. подобная практика была запрещена, и ремесленники продукцию своего ремесла могли продавать только в городе, где работали, и «не инде, как в жилище своем, или на площади, .а не в нарочно заведенных лавках». Цеховым мастерам полагалось иметь вывески, «как прибитые, так и висячие». Запрещались вывески только у мастерских «нижняго мужеска платья и гробовых» 26 .
Среди городских ремесленников наиболее многочисленны были кузнецы, сапожники, портные, кожевники, рукавишники, плотники, серебренники, шапошники, калашники, кирпичники, т. е. представители тех же специальностей, что и в предшествующий период.
На протяжении XVIII в. в связи с ростом населения страны в целом и городских жителей в частности постоянно возрастал спрос на изделия первой необходимости, что являлось значительным стимулом развития ремесла.
В 1720-х гг. в России впервые вводятся цеховые организации ремесленников. Многие вопросы цеховой реформы в России вызвали различные оценки как в дореволюционной, так и в советской историографии 27 . Важно подчеркнуть, что русские цеха возникли значительно. позднее западноевропейских, в период, когда большое развитие получили крестьянские промыслы и мануфактурная промышленность, а сформировавшаяся абсолютистская власть усилила свое регулирующее и регламентирующее воздействие на социально-экономическую жизнь страны. Одной из особенностей русского цехового строя, например, было отсутствие многочисленных ограничений на право вступления в цех, существовавших в городах Западной Европы. Уже в первом указе 27 апреля 1722 г. о создании организации городских ремесленников предписывалось: «В цехи писать ремесленных всяких художеств и гражданских жителей как из Российских всяких чинов, из иноземцев завоеванных городов, так и чужестранных людей». Допускалось временное вступление в цех даже крепостных крестьян и дворовых па срок их паспортов при условии работы «на продажу, или на посторонних людей» 28 . Принцип открытых цехов был сохранен в течение всего периода существования цехового строя в России.
Источники формирования ремесленного населения различных городов имели свои особенности. Ведущее место среди ремесленников Москвы, в том числе и цеховых, занимали крестьяне. По данным 1726 г., они составляли 46,3% (3189 человек) всех мастеров, записанных в цехи, и были зарегистрированы в 108 цехах из 153. Оброчные крестьяне пришли более чем из 450 сел и деревень нескольких десятков уездов. Посадских людей и разночинцев, как московских, так и иногородних, насчитывалось около 40% (2830 человек). Кроме этих основных категорий населения, в составе цеховых ремесленников Москвы имелись дворовые люди и монастырские служки, иностранцы 29 .
Формирование ремесленного населения Петербурга происходило за счет принудительного перевода на постоянное жительство ремесленников из различных мест, а также притока крестьян и жителей из вновь присоединенных районов. В 1711 г. в Петербург из городов Московской губ. было переведено 1417 ремесленников, но уже в 20-х гг. среди записавшихся в цехи более половины составляли крестьяне 30 . Категория ремесленников южных городов, сохранявших в XVIII в. военное значение, комплектовалась главным образом за счет мелкого служилого люда. Ремесленное население сибирских городов пополнялось в основном из мелких служилых людей (Тара, Тюмень, Тобольск, Томск).
Сословный состав городских ремесленников будет выглядеть еще более пестрым, если учесть, что в каждом городе имелось немало лиц, промышлявших мастерством без записи в цех. Наличие их предусматривалось в законодательстве, позволявшем заниматься своим ремеслом вне цеха «ради дневного пропитания» и не имея вывески.
Важным показателем развития ремесла было появление новых его видов, в том числе в тех производствах, которые были связаны с крупнейшими мероприятиями петровского времени. Так, среди ремесленников Петербурга, записанных в цеха в 20-е гг., имелись мастера корабельного, галерного, баржевого, весельного, компасного дел 31 . Аналогичные специалисты, а также мастера камельных и ластовых судов, «маштовые», ботовые и канатные, специалисты парусного, котельного дел потребовались при организации Адмиралтейской верфи. По данным И. К. Кирилова, в 1727 г. в Адмиралтействе насчитывалось: 51 мастер, 48 подмастерьев, 99 учеников 32 . Возникновение в России первых мануфактур по выработке шелка и тонкого цветного сукна сопровождалось появлением соответствующих специалистов-ремесленников: штофного (шелкового) дела в Москве и Петербурге; суконного и каразейного в Москве и даже в далеком Кунгуре 33 .
Возникновение некоторых видов ремесел было связано с новыми потребностями дворянства. Реформы первой четверти XVIII в. сказались и на его образе жизни, быте, культуре; появился спрос на новую мебель, для нового костюма потребовались нового вида ткани, особых форм шляпы, парики, трости, башмаки и шелковые чулки, фижмы, мишура, ленты и позументы, заменившие употреблявшиеся ранее золотые и серебряные кружева. Широкое распространение получили такие предметы нового быта, как игральные карты и курительные трубки, почти не употреблявшиеся в предшествующие времена.
В XVIII в. к ремесленникам относили «фершалов» и нотариусов, а также специалистов, удовлетворявших духовные потребности населения - живописцев, иконописцев, музыкантов, учителей. Численность их на протяжении всего XVIII в. оставалась незначительной.. Наиболее многочисленны были иконописцы. В 1764 г. в городах России их насчитывалось 517 человек, живописцев - 20 человек, музыкантов - 16 человек, «фершалов» - 67 человек 34 .
В районе Мстеры, Палеха и Холуя крестьяне, переняв в XVI в. навыки иконописного мастерства от монахов, превратили его в промысел, постоянный источник доходов. Иконописные заведения в указанных селах представляли собой небольшие по размерам предприятия, где, однако, было четко выражено разделение труда - не только в заготовке материала, но и в иконописании 35 (деление последнего на несколько операций). Однако зачастую изделия сельских иконописцев были весьма далеки от произведений искусства: в 1723 г. трое крестьян с. Палех привезли в Петербург 834 иконы, из которых только 26 суперинтендант Синода признал подходящими для продажи - «средней работы», остальное велел счистить, потом разрешил продать еще 311 икон «между средним и нижним определением» 36 . Современники также с негодованием отмечали, что «иные иконы странно и видети, ибо иные образы от недознания своего пишут тако, что аще бы таковым размерением был кто живой человек, то он бы был страшилищем» 37 .
Происходившие в мелкой промышленности XVIII в. сдвиги были связаны не только с количественным ростом промыслов и ремесел, появлением новых их видов, но и усилившейся специализацией районов. По мере складывания всероссийского рынка изделия промыслов и ремесел распространяются все дальше от места производства. К концу XVIII в. отчетливо выделяются районы с высоким уровнем развития определенных промыслов. В них складывается своеобразная промышленная культура, когда по наследству, из поколения в поколение передаются как сами мастерские и оборудование, так и технология производства, а также те деловые связи, которые необходимы для нормального функционирования промысла и сбыта продукции. Значение XVIII в. для культуры промышленного производства заключается не просто в дальнейшей специализации районов на изготовление того или иного вида товаров, но и в подготовке в некоторых таких регионах условий для перехода к более высокой форме промышленности. Процесс этот был весьма сложен, так как далеко не во всех местах мелкая промышленность перерастает в мануфактуру. В целом в рассматриваемое столетие господствующей тенденцией в мелком производстве было дальнейшее усиление ориентации его на рынок, и лишь в некоторых отраслях наблюдалось зарождение крупного производства.
Ко второй половине века в основном определяются районы, в которых различные промыслы и мелкая промышленность занимали большое место в деятельности населения.
Структура промыслов в центральных районах России была многогранной, но определяющее значение приобретает текстильная промышленность. Наряду с изготовлением полотна существует сукноткачество, появляются в XVIII в. и шелкоткацкие мастерские, а в конце века - производство хлопчатобумажных тканей.
Изделия текстильного мелкотоварного производства в XVIII в. были очень разнообразны. Это всевозможные ткани (коломенки, пестрядь, полотно, камлот, стамеды, крепь), кушаки, тесьма, басоны, галуны, ленты и т. п. 38 . Мелкая текстильная промышленность в XVIII в. существовала как в городе, так и в деревне. Причем и там и здесь владельцами мастерских могли быть представители разных категорий населения. Например, во многих городах наряду с развитой крупной ткацкой промышленностью существовало организованное в домах купцов производство рубашечных и порточных полотен и пестряди. И все же главную роль в развитии данной отрасли в XVIII в. играли крестьяне 39 . Большое значение имели здесь традиции: ткачество всегда являлось одним из видов домашних крестьянских промыслов. В XVIII в. вырисовывается лицо таких центров текстильного производства, как Иваново, Шуя, Кохма, Лежнево, Тейково, где в конце XVIII - начале XIX в. на базе мелких ткацких промыслов стали возникать капиталистические мануфактуры. Аналогичные процессы наблюдаются в конце века и в ткацких промыслах крестьян Московской губ.
Железоделательные крестьянские промыслы, в XVIII в. интенсивно развивавшиеся по пути превращения в мелкотоварное производство, были распространены на Северо-Западе страны (Устюжно-Железопольский, Пошехонский, Белозерский, Галичско-Костромской, Тихвинский, Устюго-Подвинский, Карельский районы). Железоделательная промышленность в форме мелкотоварного производства в значительных размерах существовала также в тех городах, в районе которых имелись рудные залегания (Ярославль, Переяславль-Рязанский, Зарайск, Серпухов, Тула, Верхотурье, Тобольск и др.).
Обработка металла, принадлежавшая к числу наиболее древних традиционных промыслов, занимала особое место в мелкой промышленности. На фоне повсеместного ее распространения выделялся ряд: центров, получивших всероссийскую известность. В них складывались целые династии ремесленников, имевших вековой опыт. По наследству передавалось не только занятие кузнечным делом, но и специализация по выделке определенного вида изделий: горшков, сковород, гвоздей, ножей и т. п. К числу таких центров относились села Павлово, Ворсма, а к началу XIX в. - некоторые селения Муромского уезда (с. Вача и др.). Интересно, что на протяжении XVIII в. можно выделить определенную тенденцию в специализации отдельных городов и: селений в области металлообработки. Так, в Ярославле среди городских ремесленников особой популярностью пользовалось изготовление медной и оловянной посуды, литье колоколов; Тула славилась производством ручного огнестрельного и холодного оружия; тверские кузнецы специализировались главным образом на ковке гвоздей всех видов и: сортов 40 . Вплоть до XIX в. по всей России славились пошехонские гвозди. Ассортимент выпускаемых изделий в Павлове и Ворсме был в конце XVIII в. очень широк. Промышленность с. Павлова начинает к этому времени все более ориентироваться на производство товаров широкого спроса: кроме оружия, выпускались замки, ножи, ножницы и т.п. Продукция крестьянских промыслов Ворсмы удовлетворяла в основном нужды крестьян: производился «чернодельной товар: топоры, большие и мелкие ковши, уполовники, замки нутряные и навесные, сошники, полицы и разная крестьянская мелочь», а также «складные крестьянские ножи» 41 .
Не менее важную роль играли промыслы кожевенные, скорняжные, овчинно-шубные. Причем, в отличие от текстильной промышленности, преобладавшей в сельской местности и существовавшей в городе главным образом в форме крупного мануфактурного производства, кожевенная промышленность являлась ведущей отраслью городского мелкого производства многих районов, но особенно была развита в Ярославле, Костроме, Шуе, городах Среднего Поволжья. Обычным данный промысел был и среди крестьян Ярославской, Владимирской, Костромской, Нижегородской губерний.
О «скорнячестве» как подчас главном занятии крестьян упоминал И. Г. Георги, значительное место в размышлениях А. Н. Радищева о крестьянских промыслах занимало кожевенное и «овчинное дело» 42 . Так, в конце XVIII в. только в с. Богородском выделкой кож было занято 327 человек, не считая тех, которые шили «для крестьянства рукавицы из вырабатываемых кож» 43 .
Кожевенные промыслы весьма часто влекли за собой развитие «маргинальных» промыслов - салотопенного, клееваренного, свечного, валяльного. Зачастую кожевенные промыслы сочетались с ремеслами по пошиву кожаных изделий: сапог, шуб, упряжи, рукавиц и т. д. В Выездной слободе Арзамасского уезда во второй половине XVIII в. кожевенные, мыловаренные и салотопенные заводы были столь крупными, что магистрат называл их «фабриками» 44 . Большой популярностью пользовалось мыловаренное производство Шуи. «Мыло, - отмечал М. Д. Чулков, - делается здесь в превосходной доброте и во все места России развозится» 45
Наряду с отраслевой специализацией в течение всего XVIII в. наблюдается сочетание во многих центрах различных видов промыслов. Так, для городов и крупных промысловых сел Центральной России был характерен широкий набор отраслей мелкого производства, включающих обработку кож и металла, текстильные промыслы, красильное дело, шитье одежды и обуви и многие другие. Некоторые виды местных v промыслов, казалось бы, призванные обслуживать исключительно местные нужды, превращались практически в товарную продукцию. Например, муромские пшеничные калачи поступали на продажу и в другие города 46 .
Дальнейшая порайонная специализация производства в XVIII в.. сопровождалась ростом более узкой специализации внутри отрасли. Она диктовалась необходимостью повышения производительности труда в пределах определенного мастерства при сохранении прежней техники и орудий труда. Повышение спроса на ремесленные изделия рождало стремление к увеличению их количества и улучшению качества. Последнее в условиях ручной техники зависело главным образом от навыков и сноровки их производителя, который мог достичь виртуозности при специализации на производстве строго определенных видов изделий. Уже в первой четверти XVIII в. обработкой металла занимались ремесленники следующих специальностей: золотари и серебренники, кузнецы и медники, оружейники, оловянишники, волочильщики, паяльщики, ножевщики, замочники, шильники, косари, котельники, гвоздари, скобенники, сабельники, копейники, пищальники. Выделка изделий из меди, в свою очередь, расчленялась на «дела»: пуговичное, крестовое, паникадильное, шандальное, колокольное, цепочное, сережное, перстневое, басменное, каретных гвоздей, литейное, котельное, безменное, проволочное, инструментальное, замочное, запоночное, поясное, отливное и литейное. В изготовлении оружия принимали участие оружейники, станочники, замочники, отдельщики, мастера шпажного и шпажно-ножевого, эфесного дела, «шпажного черенья обвивальщики». Кожевники подразделялись на специалистов по выделке кож, изготовлению кожевенных и скорняжных изделий: яловичные, барановые, козловые и конские юфти красного, белого и черного цветов; юфти уресковые, юфти сафьянов различных цветов; опойки; дубленые кожи; подошвенная кожа и подошвы; желтые, зеленые, красные и лазоревые мешины; сапоги; башмаки и туфли телятинные, барановые и яловичные; всевозможных фасонов голицы и рукавицы; шубы и шубные кафтаны; ремню и др. Такой специализации не знал XVII век 47 .
Состояние мелкого производства во многом характеризуется качеством изделий. Стремясь к его повышению, правительство осуществляло меры различного характера, прежде всего - по борьбе с мошенничеством среди городских ремесленников. Однако уже на этом пути правительство столкнулось с немалыми трудностями. Еще Соборное Уложение 1649 г. предусматривало наказание золотых и серебряных дел мастеров за мешание в золото и серебро других металлов (гл. V, ст. 2). И. Т. Посошков предлагал ввести клеймение мастером изготовленных им вещей. Об этом говорилось еще в указе 1700 г. 48 , однако, видимо, к 20-м гг. XVIII в., когда писал И. Т. Посошков, клеймение изделий так и не привилось. В результате правительство в указе 27 апреля 1722 г., вводившем в России цеховое устройство, вновь вынуждено было предписать на все изготовляемые изделия «класть тому мастеру, кто что делал, свое пятно». Повторное клеймение, «буде [вещь] явится доброго мастерства», возлагалось на старейшину цеха. Последний в случае негодности изделия обязан был «буде золотое, серебряное, медное, оловянное и железное, деревянное ломать, а ежели сапоги, башмаки и прочее сим подобное, то рубить, а платье и прочее сим подобное, пороть и велеть оное переделывать добрым мастерством вновь, и по тому ж свидетельствовать» 49 .
Большое внимание на «означение доброте, чистоте, прочности, мере и весу всякой работы» уделено в Ремесленном положении 1785 г. и Уставе цехов 1799 г. В них особо оговариваются меры наказания ремесленников за обмер, обвес, подлог, продажу старого за новое, невыполнение работы в срок 50 . Неоднократное обращение законодательства к подобным сюжетам свидетельствует об устойчивости самого явления.
Более широко проблема качества изделий понималась как повышение общего уровня ремесленного мастерства. Вводимые в России цеховые организации городских ремесленников, по мысли правительства, должны были способствовать этому. Уже в указе от 27 апреля 1722 г. предусматривалось обязательное освидетельствование вступавших в цехи ремесленников, выяснение, достойны ли они быть мастерами. В последующем законодательстве неоднократно подчеркивалось, что иметь мастерскую, подмастерьев и учеников мог только цеховой мастер, что создавало стимул к повышению технической выучки ремесленников.Однако преувеличивать положительное значение цеховой реформы не стоит уже потому, что цеха даже во второй половине XVIII в. охватывали не более трети всех городских мастеров 51 . Кстати, задача установления контроля над качеством изделий выдвигалась самими ремесленниками в качестве одного из доводов в пользу сохранения и лучшего устройства цехов, о чем свидетельствуют городские наказы в Уложенную комиссию 1767 г. 52
Уровень мелкого производства определялся не только достигнутыми высотами мастерства в отдельных его видах и соответствующей технической оснащенностью их, но и средствами и качеством передачи накопленных знаний и навыков. В предшествующее столетие единственным способом овладеть каким-либо ремеслом было поступление в ученики к мастеру. В отличие от западноевропейских стран, где институт ученичества и переход учеников в мастера находился в рамках цеховой организации и был строго регламентирован, в России до XVIII в. не существовало ни законодательных определений условий ученичества, ни обязательной - по завершении его срока - коллективной проверки достигнутого мастерства. На это обстоятельство, как на одну из причин плохого состояния ремесла в начале XVIII в., обращал внимание И. Т. Посошков. В частности, он отмечал, что ученик, «отдавшись в научение лет на пять или шесть, и год иль другой пожив, да мало научась, и прочь отойдет, да и станет делать собою, да и цену спустит, да так и век свой изволочит, ни он мастер, ни он работник». Для пресечения этого Посошков предлагал издать указ, запрещавший досрочный уход ученика от мастера и вводивший обязательное освидетельствование ученика, что «мастерство ево чисто и порока никакова не имущо» 53 .
В первые десятилетия XVIII в., как и в предшествующее столетие, срок ученичества определялся в основном обычаем и, как правило, составлял 5 лет, реже 3-4 года (для портняжного и сапожного дела). Если ремесленник сам платил за свое обучение или это делал помещик, отдавая своих дворовых людей в учение, то срок ученичества сокращался до 2-3 лет и даже одного года. Указ 27 апреля 1722 г. устанавливал семилетний срок ученичества, как это было принято в странах Западной Европы, однако увеличение срока ученичества на практике произошло лишь на некоторых мануфактурах. В дальнейшем Ремесленное положение 1785 г. вновь сократило срок ученичества и определило его от 3 до 5 лет 54 .
В первой четверти XVIII в. в Москве ученики осваивали свыше 40 специальностей, среди которых встречались как массовые, так и довольно редкие и новые профессии: плетение кружев, изготовление роговых гребней, зеркал, книгопечатание, переплетное дело, часовое, шляпное, позументное, стекольное, канительное, аптекарское, цирюльное и пр. 55
В отличие от XVII в., когда основную массу учеников составляли дети посадских людей, уже в начале XVIII в. первое по численности место среди московских ремесленных учеников заняли крестьяне (43% в 1714 г.). Причем если, например, овладение ювелирным делом было характерно в основном для горожан и дворовых людей, то крестьяне преобладали в таких видах ремесла, которые были развиты в деревне (кузнечное, шорное), хотя встречались среди ремесленников всех профессий, в том числе таких, как золотопрядение, сабельное, позументное, книжное дело. Возвращаясь на родину, крестьяне обучали своих односельчан некоторым из этих специальностей. Так, например, привился позументный промысел среди крестьян дворцовой Александровской слободы Переяславль-Залесского уезда 56 . Таким образом, значение ремесленного ученичества состояло как в развитии городской мелкой промышленности, так и в распространении городских ремесел в деревне.
На время обучения ученик попадал под полную власть хозяина и должен был работать на своего мастера, получая за труд лишь еду и одежду. Судя по жилым записям первой четверти XVIII в., оформлявшим поступление в ученичество, обычным было исполнение учеником «всякой домашней работы». По окончании срока ученичества хозяин снабжал ученика одеждой и необходимой для самостоятельной работы снастью 57 . В Ремесленном положении 1785 г. подробно регламентировались отношения, права и обязанности мастера, подмастерьев и учеников. В нем, в частности, отмечадось, что «каждый мастер имеет в своем доме право хозяина над подмастерьями своими так, как над учениками и всеми прочими своими домашними». Впервые мастеру и его семье запрещалось налагать на подмастерьев и учеников «необыкновенной не по ремеслу работы». Цеховая управа получала право отбирать у мастера учеников в случае невыполнения им своих обязательств и жестокого обращения с учениками. Однако побои, грубость и жестокость были обычным явлением в практике ремесленного ученичества, характерным показателем «культуры» отношения мастера к ученику.
Промежуточное положение между учеником и мастером занимал подмастерье. В Уставе цехов 1799 г. эта категория ремесленников определялась следующим образом: «Подмастерье есть ремесленник, выучившийся мастерству по всем его правилам, но для преобретения опытностию совершенного в работе искусства, должен быть в сем звании по крайней мере 3 года» 58 . По истечении этого срока подмастерье для перехода в мастера должен был быть освидетельствован дважды, продемонстрировав свою работу и выполнив в определенный срок заданный от управы урок. Устанавливался и возрастной ценз для получения звания мастера - не моложе 24 лет.
Помимо добровольного поступления ученика на выучку к мастеру, в XVIII в. практикуется принудительное обучение ремесленников новым специальностям в интересах казны. Так, в 1712 г. губернаторы получили указ о наборе в городах 315 молодых кузнецов и столяров и присылки их на тульские оружейные заводы для обучения «ствольному и замочному и ложному делу фузей и пистолетов». Одновременно под угрозой штрафа губернаторам предписывалось организовать обучение седельному мастерству, «где надлежит». Окончивших обучение следовало определить в расписанные по губерниям полки «во всякий полк по 2 человека» 59 . С созданием Кадетского корпуса в 1731 г. на него были возложены «обязанности подготовки ремесленных специалистов для армии из числа учеников, определенных из рекрут в возрасте от 20 до 35 лет». Для улучшения начальной подготовки учеников Сенат в 1761 г. распорядился впредь учеников набирать из числа школьников гарнизонной школы в возрасте от 13 до 15 лет, а также детей нижних чинов Кадетского корпуса и «вольных неположенных в подушный оклад». Их следовало обучать грамоте, арифметике, геометрии, рисованию и немецкому языку. Выбор дисциплин мотивировался следующим образом: «Геометрию мастеровому человеку знать... для того необходимо нужно, что ежели ему надобно сделать какую-нибудь по его мастерству принадлежащую вещь с большой малую или с малой большую, то чтоб умел пропорцию наблюсти, также и вновь что выдумать, а рисование для того, чтоб с данного рисунка мог аккуратно сделать и сам нарисовать, по-немецки же знать для того, что все хорошие мастеровые немцы... и коновального искусства лечебныя книги на немецком языке, а на русском еще нет».
Весь процесс обучения, включая овладение ремесленной специальностью, продолжался 6 лет, по истечении которых в дальнейшем «каждый год все полки (30 конных и 50 пехотных) получали до 30 человек разного звания мастеров (коновал, кузнец, седельник, шпорный и ложный мастера, ружейник и проч.)». После 12 лет службы в полках ремесленники могли выходить в отставку, но «с обязательством... записываться в цехи в Санктпетербурге и в Москве или в других знатных городах, кто куда похочет» 60 .
Обучение «художествам и мастерствам» входило также в программу Коммерческого училища, основанного в 1772 г. для подготовки купеческих детей в области коммерции. Последняя в XVIII в. понималась широко и охватывала как сферу торговли, так и промышленности 61 .
И наконец, в конце XVIII в. различным ремеслам стали обучаться также ученики Воспитательного дома, чтоб по выпуске «они могли быть сами мастерами... и доставлять себе с семейством верное и безнужное пропитание и содержание» 62 . Однако в силу низкой подготовки воспитанники, как правило, не становились мастерами.
В значительно больших масштабах, чем раньше, в XVIII в. прибегали к приглашению мастеров из-за границы. Во время «великого посольства» за границу Петр I, по словам секретаря королевско-прусского посольства при российском дворе И. Г. Фоккеродта, нанял «великое множество художников и ремесленников по разным родам ремесла» 63 . В 1702 г. последовал новый манифест Петра о вызове иностранных специалистов. В дальнейшем подобные указы повторялись неоднократно 64 . Посетивший Россию в начале XVIII в. голландский художник и путешественник Корнелий де Бруин обратил внимание, что «русские искусные подражатели и любят поучиться» 65 . Однако иностранные мастера далеко не всегда спешили передавать свое искусство. Об этом, например, писал И. Т. Посошков, отмечавший, что «буде кой иноземец по древнему своему обыкновению иноземческому будет шлюнить, а о ученье учеников не радеть... с тем и назад выслать его нечестно и чтобы он в Руси у нас не шатался, дабы, на то зря, впред для обману в Руси к нам не приезжали» 66 .
Среди приезжавших в Россию иноземцев были специалисты, приглашаемые на определенный срок для работы на мануфактурах. Их знания обычно оплачивались высокими окладами. Значительно большую группу составляли квалифицированные ремесленники, работавшие на заказ и рынок. Последним предоставлялось право или вступать в русские цехи, или образовывать свои собственные. В 1724 г. некоторые из ремесел Петербурга имели по два параллельных цеха - русский и иностранный (кузнечный, гончарный, портняжный, сапожный и серебряный) 67 . В Москве же иноземные мастера записывались в одни цехи с русскими ремесленниками. По данным 1726 г. в цехах ремесленников: Москвы состояло 365 иностранцев, что составляло всего 5,3%. Среди них были поляки, шведы, немцы, французы, «царегородцы» 68 . В конце XVIII в. иностранные, или, как их называли, немецкие цехи Петербурга насчитывали 1477 мастеров. Они существовали во всех 55 ремеслах, за исключением иконописного 69 .
Итак, основным местом сосредоточения иностранных мастеров в XVIII в. стал Петербург. Других пунктов, кроме Москвы, было немного (Ярославль, Вологда, Архангельск). Поэтому о влиянии иностранцев, пожалуй, можно говорить лишь применительно к двум столицам.
Прогресс мелкотоварного производства в XVIII в. связан в ряде отраслей с увеличением числа предприятий, а также их укрупнением. В терминологию XVIII столетия прочно вошло понятие «завод», означавшее как крупную, так и мелкую мастерскую, где, как правило, имелось определенное разделение труда, связанную в основном с первичной переработкой сырья, оснащенную нехитрым оборудованием (кожевенные, мыловаренные, салотопенные, солодовенные, прядильные, винокуренные и некоторые др.). Эти предприятия в целом развивались в направлении превращения в крупное производство, но в рассматриваемое время большинство из них еще не стали таковыми, хотя подчас наблюдалось накопление значительных капиталов, расширение масштабов производства, применение наемного труда 70 . Рассмотрим функционирование таких «заводов» в некоторых наиболее распространенных отраслях промышленности.
Как уже отмечено выше, много ремесленников было занято в кожевенном производстве. Причем подавляющее большинство предприятий были «неуказными», т. е. не зарегистрированными в Мануфактур-коллегии 71 . Даже к началу XIX в. многочисленные кожевни, рассеянные практически по всей России, в основном представляли собой мелкие ремесленные мастерские 72 Но встречались среди купеческих кожевенные заводы более крупные, они помещались на специально построенных «кожевенных дворах».Например, на двух кожевенных заводах купца гостиной сотни Казани И. А. Микляева в 20-х гг. XVIII в. ежегодно выделывалось от 25 тыс. до 35 тыс. кож (юфти) 73 . В крупных кожевнях применялся труд работников различных специальностей: дуботолков, топталей, ломовых работников, строгалей, «завотчиков» - на первой стадии производства, дублении; строгальщиков, гладильщиков и красильщиков - на стадии отделки. Технология кожевенного производства была довольно простой, не требовала сложного оборудования. «Кожевенные заводы» представляли собой деревянные строения, в которых находились деревянные чаны, «зольные» и дубильные. Инструментами служили ножницы для стрижки шерсти, железные «тупики» и деревянные колоды для обивки шерсти с кожи, клещи для вытаскивания кож из чанов, ножи «подкидки» для снятия мездры, «струги» для строгания кожи. Иногда в кожевне была толчея для дробления коры (применяемой для дубления), приводимая в движение конной силой, но в большинстве мастерских кору толкли «работники обыкновенным в России трудным образом, а именно в ступах пестами, у которых на концы насажены звезде подобные резцы» 74 . Наиболее подробное описание процесса выделки «мягкого товара» дал И. И. Лепехин. Сырые кожи вымачивали в реках или специальных колодцах, ежедневно вынимая их для того, чтобы мять на мялке, затем держали на решетке в чане с известковым раствором (негашеная известь с золою). Потом шерсть «обивали» и, попарно связав кожи, промывали в воде в течение трех суток, обдирали мездру, «перетаптывали» и «клали в воду с собачьим пометом, а потом - в «мучной кисель» и «дубовый увар» разной крепости на срок от девяти дней до двух недель, периодически прополаскивали и выминали ногами. За летний день двое работников «до трех сот кож выполаскать и вымять могут». После дубления кожи поступали к раздельщикам: они окрашивались с лицевой стороны, а с мездры намазывались дегтем или ворваным салом. «Как провянут», выминали досками, затем «выпушивались» (срезалась бухтарма) и «отдувались» (спрыскивались конопляным маслом, потом отглаживались). Кожи более низкого качества, так называемый «подошвенный товар», выделывали примерно также, но дольше вымачивали и дубили и меньше тратили времени на отделку. На выделку одной партии кож требовалось минимум 13-14 недель 75 . Емкость чанов в начале XVIII в. колебалась от 5-6 до 100-120 кож, но большей частью они полностью не загружались 76 . На протяжении века техника производства не изменилась по сравнению с предшествующим столетием, но наблюдалась тенденция к укрупнению предприятий, увеличению применения наемного труда. Одним из наиболее существенных нововведений в кожевенном деле явилось указание правительства в начале века делать кожи на ворванном сале вместо дегтя для увеличения их водонепронецаемости 77 . Это нанесло удар преимущественно по мелким товаропроизводителям, так как за границу не разрешалось вывозить кожи, сделанные «на старый манер» 78 . В 1716 г. правительство организовало в Москве особые «курсы», куда поочередно посылались кожевенники. По завершении обучения они должны были распространять новый метод на месте. В провинцию правительство посылало мастеров-учителей. В результате по-новому стали выделывать кожи как в Центральном районе, так и на отдаленных окраинах, где появились кожевенники «московского обучения» (в Курске, Каргополе, Соликамске, Тюмени, Тобольске) 79 . Одновременно был принят ряд мер по ликвидации старого способа изготовления кож. К примеру, в инструкции управителю алатырских дворцовых сел 1725 г. говорилось о необходимости следить за производством юфти: в случае применения дегтя пожитки владельца кожевни надлежало опечатать 80 . Но даже такие крутые меры не помогали, до конца XVIII в. продолжали вьгдел ываться кожи на дегте. В XVIII в. в России начинается производство замши.
Наряду с некоторыми новшествами в развитии кожевенного производства в XVIII в. продолжали сохраняться такие элементы, как оторванность промыслов по выделыванию кож от тех мест, где было развито ремесло по изготовлению из них различных вещей, а также от промыслов по добыче компонентов, необходимых для кожевенных «заводов», - коры, золы, квасцов и др., привозившихся иногда издалека. С другой стороны, в районах с развитыми кожевенными промыслами наблюдается распространение связанных с ними видов производства: мыловаренного, сапожного и др. Большая концентрация мыловаренных и кожевенных заведений в ряде мест Среднего Поволжья при примитивности их устройства приводила к загрязнению воздуха и водоемов, отрицательно сказывалась на здоровье жителей, на что обращали внимание еще современники. П. С. Паллас в 1768 г. писал об Арзамасе, что почти весь город «населен мыльниками, кожевенниками, красильщиками крашенины и сапожниками». «Все сии нечистые рукоделия производятся в самом городе, из чего можно заключить, что нередко случаются пожары, и воздух наполнен нездоровыми парами в узких и грязных улицах» 81 . К тому же, добавлял И. Лепехин, из кожевенных амбаров «всякая дрянь стекает в реку; да и сырыя кожи в оной же вымачиваются, отчего нередко вода, а особливо в жаркие дни, так задыхается, что и скотина пить ее не может» 82 .
На стадии мелкотоварного производства оставались в XVIII в. различные отрасли химической промышленности: смолокурение, дегтярное, поташное дело, производство селитры и пороха, купоросов, серы и серной кислоты, квасцов, мыла, свечей, сургуча, солеварение и др. Хотя эти продукты и получали частично на крупных предприятиях, но, во-первых, это относилось преимущественно к отраслям, обслуживающим потребности государства, а во-вторых, некоторые большие по размерам предприятия не доросли до стадии мануфактуры.
Вниманием правительства в XVIII в. пользовалось производство селитры, серы, необходимых для изготовления пороха 83 . В поташном деле перевес также был на стороне казны и дворянства. Производство же таких химикалий, как краски, купоросы, сургуч, азотная и серная кислоты, и некоторых других организовывалось городскими жителями - купцами и ремесленниками. Владельцами мыловаренных «заводов» были обычно представители городских и сельских торгово-промышленных слоев. Производство дегтя и смолы являлось традиционно крестьянским промыслом. В своей массе химические предприятия представляли собой мелкие мастерские 84 .
Производство поташа (карбоната калия) имело давние традиции в России. Он использовался при изготовлении стекла, мыла, сукна, при белении тканей, выделке кож, были известны полезные его свойства как удобрения, в небольшом количестве употреблялся поташ в аптечном деле. В делах Сената 1756-1768 гг. о поташном производстве говорилось: «поташ делается из щелоков золяных вязового и кленового, орешникового и ильмового в России с полского манира поливанием на зажигаемые духовые дрова, а в других краях варением щелоков в чугунных котлах; оной поташ есть иззнатнейший товар в Европе - по обращению его бывает годом в повсеместной продаже с лишком на миллион рублев» 85 . На всем протяжении XVIII в. господствовали старые способы производства данного продукта, попытки ввести усовершенствования с целью повышения качества поташа не увенчались успехом. Во всех лесных районах России «гнали» смолу и деготь, спрос на которые значительно увеличился в XVIII в., особенно в связи с потребностями флота. Но так же, как и в поташном производстве, организация смолокурения была очень простой. «Само выжигание смолы также есть убыточно, ибо гонют они ее в ямах, а когда б употребляли для того печки, то бы менее прилагая труда, более получали смолы, и имели в то же самое время хорошо выженный уголь» 86 . Во второй половине XVIII в. появляются подобные проекты по усовершенствованию технологии ряда производств и замечания по поводу существующих приемов. Например, П. С. Паллас писал о мыловарении в районе Арзамаса: «Щолок варят из одной золы без всякого примеса, и для того держат на дворе большие золные ящики. Еще и ныне крестьяне тихонько привозят мыльникам хороший поташ, сделанной запрещенным и крупный лес истребляющим способом, ибо они поливают огонь щолоком». Одновременно он отмечает, что сделанное здесь мыло «хотя и простое, но хорошего качества» 87 .
Добыча и производство соли в XVIII в. являлись одной из важнейших отраслей промышленности. В России имелись источники соли трех видов: соли самосадочной, горной и солеваренные «заводы». Техника солеварения не претерпела существенных изменений. Основные солеваренные «заводы», функционировавшие в XVIII в., сложились раньше: Соликамский, Пермские, Старорусские, Балахонские, Солигалицкие, Тотемские, Яренские, Серговские, Надеинские, Сольвычегодский, Холмогорский, Кольские, Турчасовские, Сумского и Кемского острогов, Нехонские. В Сибири солеварни находились в Иркутской и Енисейской провинциях. Добыча самосадочной соли производилась по-прежнему в районе Астрахани. В XVIII в. падает значение северных соляных варниц. Начинается разработка и новых месторождений озерной соли: эльтонской в Саратовской губ. и илецкой в Оренбургской 88 . Каменную соль добывали и в горах в двух-трех верстах от Иркутска 89 . Источники соли принадлежали казне или частным владельцам из состоятельных слоев населения. Введение в начале XVIII в. государственной монополии на продажу соли сковывало инициативу солепромышленников и приводило к сокращению добычи соли. Большие затруднения возникали и с ее транспортировкой. Во второй половине века вопрос о снабжении населения солью вырос в целую проблему, которую правительство частично решило за счет пристального внимания к эльтонской и илецкой соли, а в конце века - к добыче крымской. Но еще в начале 60-х гг. илецкая и эльтонская соль были дороже пермской, и к тому же отмечалось, что последняя «соль эльтонскую чистотою превосходит». Высоким качеством отличалась илецкая соль, добыча которой находилась в ведении казны. Соль здесь ломали брусьями, весом от 30 до 40 пудов, при ломке иногда находили так называемое «сердце» - чистую, как хрусталь, соль, употребляемую в народе для лечения глаз 90 . К началу XIX в. больше всего соли добывалось на озерах Эльтон, Крымских и вываривалось на соляных заводах Пермской губернии, особенно Новоусольских и Левенских. На Эльтонских соляных промыслах к этому времени было занято ежегодно более 800 наемных работников, извлекавших соль, и 12 тысяч возчиков. Добывалось от пяти до восьми с лишним миллионов пудов соли в год. Но проблема снабжения солью жителей Российской империи, особенно губерний, удаленных от соляных источников, решена не была. Правительство пришло к выводу, что главными препятствиями являются низкий уровень техники добычи, сложности с доставкой, высокие продажные цены при низких закупочных и, наконец, отсутствие «вольной» продажи соли. Но провести в жизнь надлежащие меры оно не решалось: с 1808 г. на вольную продажу отпускалась только астраханская, крымская, илецкая и эбелейская соль 91 .
Итак, в большом числе отраслей промышленного производства, игравших принципиально важную роль в экономике страны, технология.не претерпела существенных изменений по сравнению с предшествующим периодом. Развитие здесь происходило за счет увеличения количества предприятий, расширения масштабов производства. Такая «экстенсивность» промышленного развития характерна для феодальной экономики. Обратной стороной медали в данном случае являлось варварское отношение к природным ресурсам, на что обращали внимание уже в XVIII в. С низким уровнем технологии многих производств (солеварения, смолокурения, производства поташа), поглощавших значительный объем древесины, связано было исчезновение в некоторых районах лесных массивов.
Лесная промышленность в XVIII в. находилась под бдительным оком правительства, что было связано с активным строительством русского флота. С одной стороны, это вызвало технологический подъем в отрасли, поскольку возникли (в основном при верфях) крупные лесопильные заведения. Создание лесопилен послужило толчком к внедрению в строительном деле пиленых досок вместо тесаных, при изготовлении которых большое количество древесины превращалось в щепу. С другой стороны, постройка кораблей приводила к уничтожению корабельного соснового леса в районах верфей. Что касается распространения пилы, то несмотря на специальные указы крестьяне и во второй половине /века в работах по заготовке леса и изготовлению досок употребляли чаще топор.
Особую роль в рассматриваемый период приобрело винокурение. Винокуренные «заводы» были широко распространены, выпускали большой объем продукции, но, что особенно важно, в этой отрасли происходило накопление капиталов. У многих промышленников-металлургов XVIII в. винокурение, винные подряды и откупа предшествовали обзаведению промышленным хозяйством 92 .
Возникнув как отрасль городской экономики, винокурение перемещается ближе к сырью, в сельскую местность, и ко второй половине XVIII в. превращается в монополию дворянства. В первой половине века активно функционировали помещичьи, купеческие, казенные и дворцовые винокуренные «заводы». В начале 1750-х гг. их насчитывалось не менее 594 93 .
Крупные винокуренные «заводы» состояли из мельницы, солодовенного «завода» и поварни, а также вспомогательных заведений: котельной мастерской, кузницы, бондарной мастерской, кирпичного заведения. Основное оборудование поварен состояло из казанов, кубов и котлов. В крупных поварнях общий объем казанов и котлов составлял несколько сот ведер. В середине XVIII в. существовало свыше двух десятков винокуренных заводов, выпускавших каждый от 20 до 75-80 тыс. ведер вина в год 94 . Правда, П. С. Паллас критиковал устройство винных кубов в России, выпускавших на воздух много винных паров. В ответ на замечание о несовершенном их устройстве он слышал: «Такое уж обыкновение» 95 .
Несмотря на тенденцию к укрупнению производства городское и сельское ремесло XVIII в. в общем оставалось мелким. Особенно скромные размеры производства отличали ремесло первой четверти XVIII в., когда большинство даже городских ремесленников обходилось без наемного труда и даже без учеников. Чаще всего такой ремесленник даже не имел специальной мастерской, а работал «в доме своем» сам или с «домашними своими» 96 . Между тем материалы 30-х гг., относящиеся, например, к ремесленникам Тулы, свидетельствуют, что в это время только немногие кузнецы владели одним-двумя горнами. У подавляющего большинства оружейников уже имелось по три - пять горнов, а у некоторых по семь-восемь. Обслуживание их требовало дополнительной рабочей силы 97 . Во второй половине столетия, судя по некоторым, правда, эпизодическим данным, использование мастерами дополнительной рабочей силы возросло. Наряду с трудом учеников в большем масштабе стал применяться труд наемных работников 98 . Расширение производства некоторых мастеров приводило к превращению их в хозяев отдельной ремесленной мастерской с использованием наемного труда. На этой стадии организации ремесло находилось во многих, особенно крупных, городах. «Образование мелкими товаропроизводителями сравнительно крупных мастерских, - писал В. И. Ленин, - представляет из себя переход к более высокой форме промышленности» 99 . Однако превращение цехового мастера в мануфактуриста шло очень медленно. Этому препятствовала необычайная медлительность накопления средств в руках мелкого производителя.
Тем не менее возникновение мануфактур в некоторых отраслях было непосредственно связано с развитием мелкотоварного производства. В металлургии, например, мелкая промышленность, существовавшая в XVII в., подготовила почву для мануфактур по крайней мере в четырех отношениях: путем концентрации капиталов в руках части мелких производителей, специализации производства, т. е. разделения труда между районами и внутри района между производителями, выделения рудоносных районов и обеспечения возникших крупных предприятий рабочей силой, имеющей определенную подготовку 100 . Профессия «рудознатцев» была известна еще задолго до рассматриваемого периода, и в XVIII в. их знаниями широко пользовались владельцы предприятий. К примеру, приказчики Демидовых, а затем канцелярия Колывано-Воскресенского горного начальства применяла опыт крестьян-рудознатцев, отправляя целые экспедиции на поиски руды 101 . Путешествуя по различным районам страны, И. И. Лепехин отмечал наличие во многих местах старых копей, свидетельствующих о разработке здесь руд до возникновения заводов. В тех регионах, где используемые местным населением полезные ископаемые были достаточны для функционирования крупных предприятий, рудоносная земля отбиралась, а крестьяне приписывались к заводам. Это вызывало сопротивление со стороны крестьян. В некоторых уездах Северо-Западного края рудоносная земля не отбиралась у мелких производителей, но крестьяне, приписанные к заводам, обязаны были продавать туда крицы и железо, выполнять подсобные заводские работы (Устюжно- Железопольский и Белозерский районы). Другая форма взаимодействия мелких промыслов с мануфактурой наблюдалась в Карелии, когда заводские мастера организовывали в погостах перековку выплавлявшихся там криц. В Пошехонье местные кузнецы брались «к государеву делу».
Политика правительства, направленная на поощрение строительства крупных предприятий, осуществлялась чисто феодальными методами и в ряде случаев тормозила самостоятельное развитие мелкой промышленности. В то же время, по наблюдениям К. Н. Сербиной, заводская промышленность не вытеснила мелкотоварное крестьянское производство железных изделий, поскольку первая работала в основном на казну и дворцовое ведомство, а не на массового потребителя 102 . Это относится не только к железоделательной промышленности, но и к ткацкой. В Верховном Тайном совете в 1727 г. было отмечено, что торгом «холстов российских... много тысяч крестьян кормилось» 103 .
Навыки, приобретенные ремесленниками, применялись на мануфактурах с использованием средств феодального принуждения. Например, в 1719 г. к полотняной мануфактуре голландца И. Тамеса было приписано с. Кохма Шуйского уезда, поскольку «к тому мануфактурному строению оная волость весьма быть угодна, понеже той волости крестьяне з женами и з детьми к тому строению мастерством и пряжею весьма заобыкновенны» 104 . В то же время наблюдается значительный отход в города на крупные предприятия людей, обладавших определенными профессиональными навыками. Так, навыки жителей подмосковных сел, а также жителей Ярославского, Суздальского, Владимирского, Тверского уездов имели определенное значение в развитии в начале XVIII в. легкой промышленности Москвы 105 .
Вопрос о том, насколько состав квалифицированной рабочей силы на мануфактурах формировался за счет промыслового крестьянства, остается в значительной степени открытым, хотя сам по себе факт отхода работников с навыками сомнению не подлежит. О стремлении правительства закрепить за мануфактурами квалифицированных работников свидетельствует указ 1724 г. об оставлении на предприятиях только тех беглых, кто «весьма нужен будет» 106 .
В литературе отмечено и такое явление, как постепенность обучения крестьян ткацкому ремеслу. Так, крестьяне центральных уездов России, хорошо знавшие ткацкие промыслы, легко приспосабливались к более сложному шелкоткацкому делу. В городе они учились ткать и тонкие льняные полотна, шерстяные сукна. Затем опыт ткачества, приобретенный на мануфактурах, переносился в сельскую местность 107 . Интересно, что занятие промыслами и отход влияли не только на навыки, но и на образ мыслей крестьянина. В начале XIX в. в «Статистическом описании Ярославской губернии» говорилось: «город научает его свободно мыслить и слишком легко судить о вещах... Он не хочет уважать власти, над ним поставленной, бывает даже невежлив... к высшим себе» 108 .
Неустойчивость мелкого производства приводила к тому, что и городской ремесленник мог легко потерять положение самостоятельного производителя и превратиться в наемного работника, труд которого в условиях ограниченного спроса со стороны ремесленного производства в большей степени использовался в мануфактурной промышленности. В 1716 г., например, большинство выходцев из московских слобод (300 человек) было выявлено среди работников крупных казенных производств - Денежных дворов, Оружейной палаты, артиллерии, суконного, шляпного и полотняного «заводов». Все они еще недавно имели собственные промыслы 109 . Ремесленные мастера XVIII в. работали и на купеческих мануфактурах. Причем нередко на одном и том же предприятии встречались представители самых разнообразных специальностей.
Имела место и принудительная приписка мастеровых людей для работы на казенных предприятиях. Так, сложившиеся в Ярославле высококвалифицированные кадры кожевенников правительство посылало «на государеву работу в завотчики» в Почеп, Рыльск и другие города. Ярославские же кузнецы, судя по переписи 1710 г., в большинстве своем были приписаны к Пушечному двору в Москве 110 . Тульскиекузнецы не только десятками отсылались на первые уральские заводы, но и отдавались на частные заводы 111 .
Городское ремесло снабжало мануфактуру орудиями производства. Об этом, в частности, писал в 1765 г. вице-президент Мануфактур-коллегии Ф. Сукин, отмечавший, что «редкая фабрика не требует в немалом числе делаемых в цехах вешен, как, например, фабричных инструментов». Он предлагал еще больше разгрузить крупные мануфактуры от «множества таких работ, которые следовало приуготовлять» цеховым мастерам, и улучшить надзор за качеством ремесленных изделий 112 .
В целом городское ремесло, передавая мануфактуре обученные рабочие кадры и орудия производства, способствовало усвоению во многих отраслях промышленности технической культуры городского ремесла, успехи которого являлись существенной предпосылкой развития мануфактуры в России в XVIII в.
* Раздел «Мелкая промышленность» написан Н. В. Козловой и В. Р. Тарловской.
1 Георги И. Г. О побочных крестьянских работах. - Продолжение трудов ВЭО, 1783, ч. III; Георги И. И. (И. Г.) (1729-1802) - русский этнограф, натуралист, путешественник, академик Петербургской Академии наук.
2 Громыко Н. Н. Трудовые традиции русских крестьян Сибири (XVIII -первая половина XIX в.). Новосибирск, 1975, с. 158.
3 Очерки русской культуры XVII в., ч. 1. М., 1979, с. 65.
4 Паллас П. С. Указ. соч., ч. I, с. 199.
5 Голикова Н. Б. Очерки по истории городов России конца XVII -начала XVIII в. М., 1982, с. 137-138.
6 Индова Е. И. Дворцовое хозяйство в России. Первая половина XVIII века. М., 1964, с. 262-268.
7 Обозрение юридического состояния России и выгод от того проистекающих для народных промыслов, ныне существующих. Спб., 1818, с. 22-25.
8 Развитие естествознания в России (XVIII-начало XX века). Под ред. С. Р. Микулинского, А. П. Юшневича. М., 1977, с. 115.
9 ПСЗ, т. V, № 3464; т. VI, № 3972.
10 Паллас П. С. Указ. соч., ч. I, с. 33-57.
11 Рудные залегания на высоких местах, локализованные на небольшой площади.
12 Сербина К. Н. Крестьянская железоделательная промышленность Северо-Западной России XVI -первой половины XIX в. Л., 1971.
13 Вилков О. Н. Промыслово-промышленное освоение Сибири крестьянами в конце XVI-начале XVIII столетия. - Вопросы истории, 1983, № 1, с. 35.
14 Полунин Ф. Географический лексикон Российского государства. М., 1773, с. 364.
15 Краткое описание мраморных и других каменных ломок, гор и каменных пород* находящихся в Российской Карелии, сочиненное Самуилом Алопеусом, пастором в Сордавале. Спб., 1787.
16 Мешалин И. В. Текстильная промышленность крестьян Московской губернии в XVIII и первой половине XIX века. М.-Л., 1950, с. 26.
17 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 3, с. 328.
18 Радищев А. Н. Избранные философские и общественно-политические произведения. М., 1952, с. 437.
19 Вилков О. Н. Указ. соч.; Шапиро A. Л. К истории крестьянских промыслов и крестьянской мануфактуры в России XVIII в. - Исторические записки, т. 31, 1950.
20 Георги И. Г. О побочных крестьянских работах, с. 152-153.
21 Заозерская Е. И. К вопросу о зарождении капиталистических отношений в мелкой промышленности России начала XVIII в.- Вопросы истории, 1949, № 6» с. 82.
22 Полянский Ф. Я. Городское ремесло и мануфактура в России XVIII в. М. 1960, с. 75; Сакович С. И. Социальный состав московских цеховых ремес ленников 1720-х годов. - Исторические записки, т. 42, 1953, с. 259.
23 Устюгов Н. В. Ремесло и мелкое товарное производство в Русском государстве XVII в. - Исторические записки, т. 34, 1950, с. 50; Данилова Л. В. Мелкая промышленность и промыслы в русском городе во второй половине XVII-начале XVIII в. (по материалам Ярославля). - История СССР, 1957, №3.
24 Сакович С. И. Торговля мелочными товарами в Москве в конце XVII в. - Исторические записки, т. 20, 1946, с. 131; Заозерская Е. II Указ. соч., с. 80.
25 Заозерская Е. И. Указ. соч., с. 82.
26 ПСЗ, т. XXV, № 19187; т. XIX, № 13421.
27 См., например: Степанов Н. Сравнительно-исторический очерк организации ремесленной промышленности в России и западноевропейских государствах. Киев, 1864; Дитятин И. Устройство и управление городов России, т. I. Спб., 1875; Довнар-Запольский М. Организация московских ремесленников в XVII в.-Журнал Министерства народного просвещения, 1910, сентябрь; Пажитнов К. А. Проблема ремесленных цехов в законодательстве русского абсолютизма. М., 1952.
28 ПСЗ, т. VI, № 3980, № 4054.
29 Сакович С. И. Социальный состав московских ремесленников, с. 242-247..
30 3аозерская Е. И. Указ. соч., с. 72, 75.
31 Там же, с. 76-81.
32 Кирилов И. К. Цветущее состояние Всероссийского государства. М., 1977. 2-е изд., с. 48-49.
33 Заозерская Е.И. Указ соч., с. 71. Каразея-грубошерстная цветная ткань
34 ЦГАДА, ф. Комиссии о коммерции, № 397, on. 1, д. 441, л. 75-76 об., 80 об. -83.
35 Pазгон А. М. Промышленные и торговые слободы и села Владимирской губернии во второй половине XVIII в. - Исторические записки, т. 32, 1950, с. 149.
36 Описание документов и дел Синода, т. III. Спб., 1878, стб. 122-123.
37 Посошков И. Т. Книга о скудости и богатстве и другие сочинения. М., 1951, с. 140.
38 Мешалин И. В. Указ. соч., с. 72. Каламенок (коломенки) - гладкая белая или суровая ткань, употребляемая на одежду; пестрядь - грубая ткань, пестрая или полосатая; крепь - дымчатая ткань, шерстяная или шелковая; камлот - суровая шерстяная ткань; стамеды - шерстяная косонитная ткань; басоны - то же, что и тесьма.
39 Клокман Ю. Р. Социально-экономическая история русского города. Вторая половина XVIII в. М., 1967, с. 238; Разгон А. М. Указ. соч.; Мешали н И. В. Указ. соч.
40 Клокман Ю. Р. Указ. соч., с. 223, 235, 244.
41 Федоров В. А. Помещичьи крестьяне Центрально-промышленного района России конца XVIII -первой половины XIX в. М., 1974, с. 134-135; Георги И. Г. Описание Российско-императорского столичного города Санкт-Петербурга. Спб., 1794, с. 139.
42 Георги И. Г. Описание... Санкт-Петербурга, с. 139; Радищев А. Н. Указ. соч., с. 437.
43 Водарекий Я. Е. Промышленные селения Центральной России в период генезиса и развития капитализма. М., 1972, с. 178.
44 Клокман Ю. Р. Указ. соч., с. 274.
45 Чулков М. Д. Историческое описание.., т. IV, кн. VI, с. 297.
46 Бакмейстер Л. Топографические известия, служащие для полного географического описания Российской империи, ч. I. Спб., 1771, с. 132.
47 Данилова Л. В. Указ. соч., с. 103; Заозерская Е. И. Указ. соч., с. 82.
48 ПСЗ, т. III, № 1572.
49 ПСЗ, т. VI, № 3980.
50 ПСЗ, т. XXII, № 16188, ст. 99-102; т. XXV, N° 19187, гл. XI, § 15-16.
51 Полянский Ф. Я. Указ. соч., с. 92.
52 Пажитнов К. А. Указ. соч., с. 62-67.
53 Посошков И. Т. Указ. соч., с. 139, 141.
54 Капустина Г. Д. Из истории ремесленного ученичества в Москве в начале XVIII в. - В кн.: Вопросы социально-экономической истории и источниковедения периода феодализма в России. М., 1961, с. 116, 118; ПСЗ, т. VI, № 3980; т. XXII, № 16188.
55 Капустина Г. Д. Указ. соч., с. 116.
56 Там же, с. 116-117.
57 Там же, с. 118.
58 ПСЗ, т. XXV, № 19187.
59 ПСЗ, т. IV, № 2575.
60 ПСЗ, т. XV, № 11224.
61 План коммерческого воспитательного училища. Спб., 1772.
62 ПСЗ, т. XXV, № 18804.
63 Фоккеродт И. Г. Россия при Петре Великом. - Чтения в Обществе истории и древностей российских, 1874, т. II, с. 74.
64 ПСЗ, т. V, № 3017; т. XIII, № 10129; т. XVI, № 12290; т. XXI, № 15331.
65 Путешествие через Московию Корнелия де Бруипа. М., 1873, с. 96.
66 Посошков И. Т. Указ. соч., с. 143.
67 Пажитнов К. А. Указ. соч., с. 48, 103.
68 Сакович С. И. Указ. соч., с. 242, 247.
69 Георги И. Г. Описание... Санкт-Петербурга, с. 236, 253.
70 В исторической литературе имеются разные мнения относительно уровня развития и характера данного типа предприятий.
71 Любомиров П. Г. Очерки по истории русской промышленности. М., 1946, с. 172.
72 Там же, с. 174.
73 Волков М. Я. Хозяйство капиталиста - купца Среднего Поволжья И. А. Микляева в конце XVII -первой четверти XVIII в. - В кн.: Проблемы генезиса капитализма. М., 1970, с. 209.
74 Паллас П. С. Указ. соч., ч. I, с. 74-75.
75 Лепехин И. И. Указ. соч., ч. I, с. 39-43
76 Волков М. Я. Купеческие кожевенные предприятия первой четверти XVIII в. -История СССР, 1966, № 1, с. 142.
77 ПСЗ, т. V, № 2949.
78 Волков М. Я. Купеческие кожевенные предприятия.., с. 141.
79 Заозерская Е. И. Указ. соч., с. 82.
80 ЦГАДА, ф. 1271, д. 86, л. 35-36 об.
81 Паллас И. С. Указ. соч., ч. I, с. 73, 76.
82 Лепехин И. И. Указ. соч., ч. I, с. 84.
83 Лукьянов П. М. Указ. соч., т. 1, с. 52, 56.
84 Любомиров П. Г. Указ. соч., с. 187, 189-190.
85 Лукьянов П. М. Указ. соч., т. 2. М.-Л., 1949, с. 7.
86 Чулков М. Д. Историческое описание.., т. I, кн. II. М., 1783, с. 13.
87 Лукьянов П. М. Указ. соч., т. 2, с. 7; Паллас П. С. Указ. соч., ч. I, с. 74-75.
88 Чулков М. Д. Историческое описание.., т. IV, кн. II. М., 1786, с. 67-81.
89 Кацурагава Xосю. Краткие вести о скитаниях в северных водах («Хокуса монряку»). М., 1978, с. 111.
90 Полунин Ф. Географический лексикон Российского государства, с. 100-102, 366.
91 Сведения о настоящем состоянии соляной части в России и предположения об устройстве ее на будущее время, составленные в 1806 году министром внутренних дел. Б. М., 1807.
92 Павленко Н. И. Торгово-промышленная политика правительства России в первой четверти XVIII в. - История СССР, 1978, № 3, с. 65.
93 Волков М. Я. Очерки истории промыслов России. Вторая половина XVII-первая половина XVIII в. М., 1979, с. 74.
94 Там же, с. 317-318.
95 Паллас П. С. Указ. соч., ч. I, с. 133.
96 Заозерская Е. И. Указ. соч., с. 77-78.
97 Павленко Н. И. Развитие металлургической промышленности России в первой половине XVIII в. М., 1953, с.462-463.
98 Георги И. Г. Описание... Санкт-Петербурга, с. 236-253.
99 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 3, с. 353.
100 Павленко Н. И. Развитие металлургической промышленности России в первой половине XVIII в., с. 49-50.
101 Булыгин Ю. А. Некоторые вопросы культуры приписной деревни Колывано- Воскресенских горных заводов XVIII в. - В кн.: Крестьянство Сибири XVIII - начала XX в. (Классовая борьба, общественное сознание и культура). Новосибирск, 1975, с. 71-72.
102 Сербина К. Н. Указ. соч., с. 234.
103 Соловьев С. М. История России с древнейших времен, кн. IX. М., 1963, с. 579.
104 3аозерская Е. И. К вопросу о зарождении капиталистических отношений в мелкой промышленности России, с. 74-75.
105 3аозерская Е. И. Развитие легкой промышленности в Москве в первой четверти XVIII в. М., 1953, с. 99, 378-379.
106 Павленко Н. И. Торгово-промышленная политика.., с. 52.
107 Кулишер И. М. Указ. соч., с. 131-132, Мешалин И. В. Указ. соч., с. 40, 77-78.
108 Цит. по: Федоров В. А. Указ. соч., с. 223.
109 3аозерская Е. И. К вопросу о зарождении капиталистических отношений в мелкой промышленности России, с. 78.
110 Данилова Л. В. Указ. соч., с. 99, 102.
111 Заозерская Е. И. Мануфактура при Петре I, М., 1947, с. 102.
112 Полянский Ф. Я. Указ. соч., с. 173